Моя нежная фея
Шрифт:
Ему вспомнились те давние ночи, когда они лежали, свернувшись калачиком, в одной постели. Рассказывали друг другу всякие истории, смеялись вместе. Доминик всегда умел смеяться… Внутри у Кайла что-то сжалось.
– И что же случилось потом?
Голос ее звучал едва слышно, как легкий морской ветерок. Видно, он не случайно избегал всякого упоминания о Доминике в ее присутствии. Эта тема была для него слишком болезненной. Даже с ней он не мог ее обсуждать. Но сейчас время секретов прошло.
– В детстве мы были неразлучны, Бегали, играли в Дорнлее, занимались с одним учителем.
– Вы, наверное, тяжело это переживали.
Он сжал руками поручень, Вначале, оказавшись в Итоне, он плакал каждую ночь, пока кто-то из старших ребят не заметил это и не высмеял его перед всеми. У Доминика в Рагби таких проблем не возникло. Он приезжал домой на каникулы в приподнятом настроении, без умолку болтая о своей новой жизни. Задетый до глубины души тем, что он больше ничего не значит для брата, Кайл замкнулся в холодном молчании. Тогда и появилась первая серьезная трещина в их отношениях.
– С годами у нас становилось все меньше общего. него появились свои друзья, другие интересы.
– Он завидовал тебе, что ты наследник?
– Да, в этом отчасти состояла проблема. Однако слово «зависть», пожалуй, мало что объясняет, подумал он. Когда управляющий имением учил их обоих всему, что должен знать джентльмен по управлению поместьем, Кайл присутствовал на этих уроках только потому, что так полагалось. Он их пережидал. А Доминик слушал с удовольствием, забрасывал управляющего бесконечными вопросами, старался узнать все, что можно, о ротации зерновых, о выращивании скота. Он весь так и кипел оттого, что Дорнлей отойдет Кайлу, который вовсе не пылал любовью к земле.
– Порой я думаю, что природа что-то напутала. Ему следовало родиться наследником, а не мне. Мне кажется, я бы больше наслаждался свободной жизнью младшего сына.
Он никогда еще никому в этом не признавался.
– Понятно, – тихо произнесла Констанция. Зная ее, он не сомневался в том, что ей действительно все понятно, может быть, даже в большей степени, чем ему самому. У них с братом существовали и другие проблемы. Напряжение в их отношениях росло, пока не наступил окончательный разрыв. Это произошло незадолго до того, как им исполнилось по восемнадцать лет. После этого они очень редко виделись и практически не разговаривали друг с другом.
Разрыв произошел как раз перед тем, как он встретил Констанцию. Странно, что он никогда не задумывался над тем, какую роль это сыграло в его судьбе. Доминик оставил зияющую, болезненную пустоту в жизни Кайла. Что сталось бы с ним без Констанции, заполнившей эту пустоту?
«Да… море – странное место, – решил он. – Здесь человеку приходят в голову странные мысли».
Глава 7
Доминик и Мэриан мирно работали в саду среди шахматных фигур, пока солнце не поднялось высоко в небе. В середине дня Мэриан собрала садовые инструменты в парусиновую сумку с ручками и ушла, даже не оглянувшись на него. Роксана следовала за ней по пятам.
Доминик оставил мешки собранными ветками на траве – потом садовый работник
Он взял сумку с инструментами у нее из рук. Она отдала ее после недолгого сопротивления, длившегося всего одно мгновение. Он понял, что она не ждала помощи. Похоже, не привыкла, чтобы ей помогали.
Доминик попробовал начать беседу:
– Если вы еще споете, я могу аккомпанировать свистом. Я умею неплохо свистеть.
Никакого ответа. Тем не менее он начал свистеть. Выбрал старую балладу «Барбара Аллен». Ее минорная мелодия напоминала ту, что пела Мэриан. Она кинула на него быстрый взгляд, однако снова отвернулась, прежде чем он успел перехватить его. И все же это уже какая-то реакция. Конгрив был прав: музыка может успокоить даже самое дикое существо. Но Мэриан вовсе не дикая. Она просто… недостаточно цивилизованная.
Она выбрала дорогу у ущелья, по которой он еще не ходил. Затененная высокими деревьями тропинка вела по берегу ручья, среди поздних осенних цветов. Доминик перестал свистеть, слушая журчание воды, которая перекатывалась через булыжники и стекала в небольшие заводи. В жаркий день эта горная долина может служить прекрасным убежищем. Райское местечко.
– Чудесное место, – заметил он. – Слишком совершенное для дикой природы. Как я понимаю, естественное ущелье немного подправили? Должен сказать, леди Мэриан, что вы хозяйка самых замечательных садов, которые я когда-либо видел в своей жизни. Это поместье следовало бы назвать «Елисейские поля» – загробный мир блаженства по греческой мифологии. Вам в детстве кто-нибудь читал греческие мифы? Греки много воевали, но они же оставили нам множество прелестных историй.
У него промелькнуло мимолетное воспоминание: они с Кайлом разыгрывают сцены из Троянской войны. Обоим лет по семь… или восемь. Его брат изображал благородного Аякса, а он, Доминик, предпочел роль Одиссея. В то время они еще не сознавали, насколько характерными оказались выбранные ими роли.
Он отогнал от себя воспоминания.
– Может, мне почитать вам сегодня, вечером, Мэриан? Я сделаю это с удовольствием.
Он уже предвкушал, как откроет перед ней великие произведения классической литературы. Возможно, поток слов пробудит какие-то связи в ее мозгу, и она вернется в мир реальных людей.
Он снова взглянул на ее неподвижный, идеально очерченный профиль. Вполне вероятно, что ей уже ничто не поможет. Расстройства, возникшие в раннем детстве, ухе ничто не исправит. Это так чертовски несправедливо!
Он потерял желание вести беседу с упорно молчащей девушкой и тоже замолчал. Так, в полной тишине, они дошли до садовых сараев. Мэриан сразу направилась к теплице, где Камаль занимался разведением ананасов. Во всех уважающих себя домах выращивали ананасы, чтобы произвести впечатление на гостей. В Дорнлее, к примеру, для этого отвели половину теплицы.