Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4
Шрифт:
Внезапно свет фар паджерика погас, двигатель перестал урчать, и салон осветился внутренними лампами. Я нахмурился, видя на переднем сидении, рядом с каким-то мужиком, Марину.
Девушка выглядела совершенно спокойной, будто бы ничего ей не угрожало. Мужчины, что сидел за рулем, я не знал. Он повернулся к девушке и что-то сказал ей. Марина кивнула, а потом вышла из машины. Тогда я тоже покинул салон.
Марина выглядела серьезной, как никогда. Казалось, что сейчас, в этот самый момент, никакой детскости в ее образе не осталось. Ко мне пошла взрослая
— Вот так встреча, — улыбнулась она, когда мы сошлись между машинами. — Я и не думала, что ты приедешь. Как ты узнал?
— Я не знал, — признался я. — Что ты тут делаешь?
— Приехала тебе позвонить, — Марина посмотрела вверх, на окна Фиминой квартиры. — Я хотела поехать к Степанычу, но забыла дорогу. А сюда помнила. Ну и подумала, что позвоню тебе от Фимы. Хотела позвать тебя встретиться еще один, последний разок.
Что за последний разок, я не знал. Не знал, о чем говорит Марина, и что это за мужик сидит в кабине незнакомого джипа. Однако знал другое: Марина сегодня уедет домой вместе со мной. Уедет, чего бы мне это ни стоило.
— Кто это с тобой? — Я глянул поверх ее плеча, на водителя джипа, который пристально наблюдал за нами.
— Это? — Удивилась девушка и обернулась. — Это мой папа. Ты ж с ним не знаком, да?
— Только по рассказам, — напрягся я, — ты говорила, что терпеть его не можешь.
Марина грустно улыбнулась, покивала.
— Да, он тот еще говнюк. Плут и игрок. Да и за воротник закладывать любит. Вернее, любил. Все это в прошлом.
— Это он тебе сказал?
— Неважно, Витя. По крайней мере, он не собирался насильно выдать меня замуж за сына своего врага. На фоне этого меркнет все, что папа делал раньше. Я уезжаю, Витя. Уезжаю из города вместе с папой. Прощай.
— Что этот человек сказал тебе, Марина? — Помолчав, проговорил я, кивая на отца девушки. — Что ему от тебя надо?
Глава 18
— Ничего, Витя. Он не сказал мне ничего плохого, — проговорила Марина тихо. — Он… он оказался, как настоящий отец, в нужном месте в нужное время. И помог мне.
Я глянул на паджеро. Свет в салоне все еще горел, и мужчина, сидевший внутри, пристально наблюдал за нами. Когда лампа погасла, его округлое, полноватое лицо скрылось во тьме нутра машины.
— Мы встретились с ним совершенно случайно, представляешь? — Продолжала Марина. — Я вышла на большой перемене за булочкой, в местный ларек, и встретила его. Наверное, так душевно мы с папой никогда не разговаривали. И я решилась…
— Решилась на что?
— Решилась уехать. У папы есть дача в Подмосковье, в небольшой деревушке. Мы поживем пока что там. А потом…
— Ты делаешь ошибку, — сказал я холодно. — Разве ты забыла, что говорила о нем? Разве забыла, что это из-за его долга Михалыч похитил тебя, а потом и вовсе чуть не убил?
Марина молчала. Потом обернулась на паджеро.
— Я устала, — сказала она наконец. — Устала от всего этого.
— То твой дедушка останется здесь, — не дал я ей закончить. — Один на один со всей этой сворой сволочей, которые так и ждут, пока он проявит слабину. Кулым делает то, что делает, только ради тебя, Марина. Да, он виноват в том, что пошел по кривой дорожке еще в молодости, и теперь очень жалеет об этом.
Клубящиеся весь вечер темно-свинцовые облака разрослись теперь до тяжелых туч, нависли над городом огромной громадой. Первая весенняя гроза давала о себе знать краткими вспышками молнии, пробивающимися через бугристое небо. Поднялся ветер. Сначала несмелый, он набирал силу, пробирая насквозь грозовой сыростью.
— А что мне с того, что он жалеет? — Повысила Марина голос. — Он строит из себя какого-то королька! Решил выдать меня замуж, чтобы…
— Не решал, — снова перебил ее я. — Я только сейчас от Кулыма. Разговаривал с ним буквально полтора часа назад. Он не хочет сводить тебя с сыном Косого, но хочет, чтобы ты сама отказала Максиму. Так надо, чтобы к Кулыму не было вопросов.
Марина, которая было, уже хотела возмутиться, вдруг затихла. Округлила удивленные глаза, в которых снова заплясала та самая детскость, такая привычная ее образу. Потом девушка замялась. Ей стало стыдно.
— Витя… наш договор еще в силе? — Спросила она тихо. — Ты ведь не станешь врать мне?
— Не стану.
Она сглотнула. Обернулась к отцовской машине. Дверь паджерика открылась, и мужчина, невысокий и полноватый, выбрался наружу.
— Марина! — Крикнул он, — ну ты скоро? Нам ехать! Дождь начинается!
Она ничего не ответила. Снова посмотрела мне в глаза.
— Тебе ничего не угрожает, — продолжил я, надевая на голые плечи девушки свою куртку. — Тем более всякие там фиктивные свадьбы.
Слабенький дождик мелкими каплями неприятно саднил кожу.
Девушка улыбнулась и всхлипнула. Слезы покатились по ее румяным щекам, смешались с капельками воды, появившимися на лице Марины.
Я понимал, что намерение уехать — всего лишь порыв еще не совсем зрелой девичьей души. Конечно же, Марина не хотела уезжать. Подростковый бунт играл в ее крови, да и только. Он боролся с несправедливостью, которую, как Марине показалось, проявили по отношению к ней.
Больше меня волновал он отец Марины. Человек, который так внезапно появился в городе. К тому же появился как раз в самый подходящий момент.
Девушка не выдержала и бросилась мне на грудь. Обняла. Глядя поверх ее плеча, я рассматривал отца Марины. Как там его звали? Дай бог памяти… Кажется, Иосиф. Иосиф Кулымов.
— Если хочешь, — сказал я Марине полушепотом, — можешь жить у меня. Возможно, сейчас так будет даже безопаснее. Конечно, если Кулым не против.
— Ты… — Девушка подняла на меня взгляд своих блестящих глаз. — Ты хочешь жить со мной вместе?