Моя опасная леди
Шрифт:
А после того, как наши гости отбыли, мы продолжали праздновать. Евгений Иванович в какой-то момент пригласил меня в свой кабинет, как-то очень многозначительно посмотрев при этом. Что еще за напасть? Мне даже стало как-то не по себе от его взгляда. Если бы он хотел премию вручить, так сделал бы это при всех, да и не только мне бы денег дал, а всем. Провожаемая взглядами коллег и мучающаяся догадками, я шла следом за шефом, а в его кабинете сидел Валерка Гурьев — рот до ушей от улыбки. А этот-то что здесь забыл?
— Ирина Анатольевна, — торжественно начал шеф, — я должен
Так вот в чем дело! Оказывается, Валерка с Катей все-таки довели свою работу до конца и меня не забыли. Что ж, это очень приятно. Я готова им простить обиду. Шеф еще что-то говорил такое многозначительное и хвалебное в мой адрес, но я его плохо слушала, обрадованная успешным окончанием Катиного дела. Как хорошо, что виновные в столь кошмарном преступлении не останутся безнаказанными! В конце концов Евгений Иванович закончил славословить и отпустил меня праздновать, все-таки вручив напоследок конвертик с премией и попросив передать аналогичные Лере и Галине Сергеевне.
Валерка догнал меня почти у двери кабинета.
— Ирина, ты больше не держишь на меня обиду? — спросил он.
— А почему ты решил, что я должна обижаться? — с притворным равнодушием переспросила я.
— Брось, я же видел твое лицо, когда Катя попросила тебя уйти: на нем крупными буквами было написано, что ты теперь обиделась на всю жизнь или дольше.
— Ну, — призналась я, — было дело. А ты бы на моем месте не обиделся? Думаешь, легко оказаться в стороне в самый интересный момент?
— Ирина, ну ты же понимаешь, что по-другому было нельзя…
— Да ладно тебе, Валерка, — примирительно улыбнулась я. — Я ведь не совсем дура и все понимаю. Даже Вероника все поняла, а уж ей вдвойне должно быть обидно. Теперь-то расскажешь, чем все закончилось?
— Расскажу, — пообещал Гурьев, — но не сегодня. Мне сегодня еще надо поздравить одну даму…
— Тебе? Даму?! Валера, я не ослышалась?
— Не ослышалась, — проворчал он. — Не догадываешься, кого?
— Катю?
— Да нет, не Катю, — вздохнул Валерка. — Катю сейчас просто так не увидишь… Веронику хочу поздравить.
— Ну так чего тогда хмуришься? — рассмеялась я. — Она очень обрадуется.
— Ты так считаешь? А то я, признаться, успел забыть, как это делается.
— Да очень просто! Покупаешь цветы…
— Иринка, ты думаешь, я в самом деле не знаю, что в этот день к женщинам без цветов не ходят? — рассердился Гурьев.
— Не думаю, но уж больно ты смешной в роли Ромео.
— Все! Так и знал, что ты мне теперь жизни не дашь и все припомнишь, — скорчил Гурьев тоскливую гримасу.
— Да не буду я, не буду, только пообещай, что завтра обязательно придешь и все расскажешь!
— Обещаю, а сейчас извини, но мне некогда.
— Беги, — милостиво отпустила я его.
Интересно,
Я обрадовала своих коллег премиальными, еще раз поздравила Леру с Галиной Сергеевной и заспешила домой. Хотя задерживаться дольше никто не собирался: Галине Сергеевне не терпелось посмотреть, что приготовил для нее муж, а Лера с Павликом собирались на дискотеку, так что весь наш небольшой коллектив дружно покинул свое рабочее место.
Дома меня ждал Володя при полном параде — в костюме и при галстуке. В комнате был накрыт стол по всем правилам: свечи, хрустальные бокалы, салфетки… Я внимательно присмотрелась к блюдам и чуть не рассмеялась: видно, на моего мужа слишком большое впечатление произвели Вероникины изыски. Володенька явно полдня провел на кухне, стараясь изобразить что-то невообразимое. Меня умилил апельсинчик, утыканный бутончиками гвоздики — той, которая пряность, — и с нарисованной мордочкой. Видимо, этот фрукт должен был изображать ежика. А мои любимые конфеты «Рафаэлло» были вынуты из коробки, лишены оберток и нанизаны на кончики веточки. Получилась такая снежная мимоза. А что, у Володи определенно есть задатки дизайнера!
Настоящие цветы тоже были: роскошный букет алых роз благоухал на всю комнату, отражая в капельках росы на лепестках пламя свечей. До чего красиво и романтично! А из колонок музыкального центра негромко лилась музыка, само собой разумеется, классическая: мои любимые арии в исполнении Пласидо Доминго.
Пока я осматривалась во всем этом великолепии, Володя с восхищением смотрел на меня. И чего это он? А потом я вспомнила, что меня сегодня опять перекрасили, и я еще платье переодеть забыла.
— Ирина, ты просто потрясающе выглядишь! — наконец сумел выговорить Володя. — Поздравляю тебя, свою единственную любимую женщину, самую красивую и самую прекрасно!
— Спасибо тебе, любимый, — я обняла мужа и крепко поцеловала. Он у меня тоже самый лучший на свете, и не только Восьмого марта, а вообще всегда.
Так как к поцелуям я отношусь серьезно, то занимаюсь этим делом с полным погружением, долго и самозабвенно. Поэтому оторвались мы с Володей друг от друга не скоро. Честно говоря, мы бы еще дольше не отрывались, но обоим захотелось есть, а праздничный стол манил своим убранством и аппетитными запахами.
Кстати, привлекательными были не только запахи и сервировка, вкус блюд тоже оказался отменным. Вот так, глядишь, Володенька и освоит премудрости кулинарии и перестанет переваривать пельмени, недожаривать котлеты и научится делать картофельное пюре без комочков. Сегодня же ему прекрасно удалось мясо по-французски, традиционный в нашей семье салат с кальмарами и обожаемые мною бутерброды с красной икрой, которые, если честно, просто невозможно плохо приготовить. Утолив первый голод, Володя опять внимательно на меня посмотрел и спросил: