Моя плоть сладка
Шрифт:
В пятнадцати километрах от города, в месте, где основная магистраль пересекалась с дорогой, ведущей к вулкану, стояла полицейская машина. Но полицейские даже не удостоили взглядом автобус, они ждали "форд" модели тысяча девятьсот пятидесятого года с номером Иллинойса.
Приближалась ночь. Время от времени автобус замедлял ход, чтобы дать возможность пассажирам выйти у небольших сарайчиков или просто на безлюдных перекрестках. Остальное время Коннорс был вынужден крепко держать Элеану, так как старый автобус немилосердно бросало на поворотах из стороны в сторону, а водитель не снижал скорости. В салоне автобуса стояла невыносимая жара,
Они прибыли в Гвадалахару в два часа ночи. Краснокожий полицейский прохаживался взад-вперед по аллее у остановки автобуса, но не обратил на них никакого внимания. Очевидно, район поисков еще не распространился так далеко. Вне сомнений, полиция считала, что Эд и Элеана еще находятся в Урапане или неподалеку от него. Оба они обессилели. Найдя возле остановки автобуса работающее всю ночь кафе, беглецы молча поели. Потом Коннорс обнаружил дешевый отель с яркой вывеской. На этот раз нечего было и думать проделать комедию с двумя отдельными комнатами и общей ванной. Они назвались сеньором и сеньорой Гомес из Мехико.
Индианка с кротким лицом назвала Элеану "милое дитя", взяла восемь песо, в которые она оценила номер, и показала их комнату. Ее можно было назвать скорее кельей – белые стены, кровать, стол и один стул. С потолка свисала лампочка без абажура. Яркая реклама отеля находилась как раз над их окном. Когда индианка покинула их, Коннорс подошел к окнам и поднял шторы. Реклама давала вполне достаточно света для их комнаты и можно было не зажигать электричества.
В тот момент, когда Эд поворачивался от окна, вывеска погасла и в глубине комнаты зеленые глаза Элеаны загорелись как у кошки. Потом реклама снова зажглась, и одежда Элеаны упала на пол бело-черной кучкой. На ней не было ничего, кроме губной помады. Коннорс почувствовал, как у него застучало в висках, и с трудом овладел дыханием.
Потом Элеана провела рукой по своей груди и при каждой вспышке рекламы Коннорс видел, как дрожали соски ее грудей и играли мускулы под кожей ее живота.
Им не было необходимости говорить.
Зазвонили колокола – большие и маленькие, с теплыми голосами, высокими и низкими. Они звонили в течение часа, приглашая верующих на молитву. Удовлетворив свои желания, Элеана отдыхала в объятиях Коннорса.
– Эд, ты мне все также нравишься!
– Ты мне тоже нравишься, Элеана!
Его уважение к Элеане сильно выросло – не было ни слез, ни сожаления, не было ложного стыда. Что сделано – то сделано. Все великолепно.
Но они понимали, что им нельзя здесь оставаться, прямо сегодня необходимо двигаться дальше. Человек по имени Сезар А. Санчес умер в Урапане, и каждый полицейский в Мексике искал или должен был искать сбежавших. Коннорс решил, что лучше всего продолжать ехать на автобусах. Самолет или поезд имели преимущество в скорости, но там ими могли бы заинтересоваться. А ведь еще надо пересечь границу. Эд спросил Элеану, есть ли у нее путеводитель по Мексике. Она ответила, что есть, и поднялась, чтобы достать его из сумочки вместе со своими очками.
Прежде чем вернуться в кровать, она посмотрела в окно. Смотреть особенно было не на что – обычное зрелище большого города ранним утром – старые дома, грязные улицы... Сев на край кровати и надев очки, Элеана захотела узнать, что заставило Эда рассмеяться.
– Ты! – воскликнул он. – Впервые в жизни я нахожусь в одной комнате с учительницей, у которой вся одежда состоит лишь из очков.
Элеана поглядела на него поверх очков.
– Тебе не нравится ансамбль?
– Я нахожу его чертовски привлекательным.
Ее улыбающиеся глаза стали серьезными. Она бросила путеводитель на кровать, сняла очки и, положив руки на грудь Эду, наклонилась к нему.
– Для разнообразия поговорим серьезно, Эд. Что мы теперь будем делать?
Почувствовав ее близость, Коннорс восхитился. Он хотел обнять Элеану, но она поймала его руку и положила на кровать. Девушка волновалась, и основания для этого у нее были. Даже если их не задержат и им удастся перейти границу, все равно ей трудно будет объяснить все происшедшее.
– Ты все еще хочешь выйти замуж за Лаутенбаха? – спросил Коннорс и тут же пожалел о сказанном, так как эта фраза внесла диссонанс в их установившееся взаимопонимание.
– Да, безусловно, – с усилившимся акцентом ответила она и поцеловала Коннорса в губы, но глаза Элеаны при этом стали совсем серыми. – Видишь ли, дорогой, это произошло в последний раз. Я совсем не жалею о случившемся, но со мной больше такого не произойдет никогда.
– Ни с кем?
– До моей свадьбы с Алланом.
Коннорс взял путеводитель и изучил основные дороги. Они находились сейчас ближе к Лоредо или к Броунвиллю, чем к Эль Пасо, но по этой же причине полиция, вероятно, более жестко контролирует движение на первых двух направлениях. По мере возможности, Эд хотел оставаться в стороне от Первой Национальной дороги Мексики. Даже если полиция нашла машину Элеаны и догадалась, что беглецы теперь пользуются общественным транспортом, она, вне сомнений, будет ждать их на дороге в Лоредо. Путеводитель им мало чем помог, он не давал исчерпывающих сведений о дорогах между Гвадалахарой и Торреоном, который должен стать ключевым пунктом их путешествия. Элеана повернула путеводитель к себе.
– Я спросила, что теперь мы будем делать?
– Если это окажется возможным, достигнем Хуареса.
В глазах Элеаны отразилось сомнение, и она начала пощипывать кожу на груди у Коннорса.
– Твоя задача – найти для этого способ. Все, что я должна делать, – оплачивать дорожные расходы. Помнишь наш уговор?
– Сколько у тебя денег, Элеана? – после некоторого размышления поинтересовался Эд.
– Не знаю. Вернее, точно не знаю. Перед поездкой у меня было пятьсот долларов и, скорее всего, сейчас осталось триста.
– В банкнотах?
– Нет, в дорожных чеках. Не думаю, что у меня больше нескольких песо, я немало потратила в Урапане.
Коннорс в уме принялся за подсчеты. При отъезде из Мехико у него было сто тридцать два песо, более двухсот сорока пяти он получил от Эстебана... Номер в "Моралесе", бензин и завтрак обошлись в двадцать четыре песо. Он истратил шесть песо на цветы, одиннадцать на ром и кока-колу, сорок на шаль. Его костюм и шляпа стоили тридцать шесть песо, юбка и кофточка Элеаны – около восьмидесяти. Потом еще потратились на автобусные билеты, по прибытии сюда поели на шесть песо, отдали за эту комнату восемь... Подсчет показал, что у него должно остаться около девяноста шести песо, то есть семнадцать долларов, на то, чтобы оплатить номер, еду и билеты на автобус до границы с Соединенными Штатами Америки.