Моя последняя игра
Шрифт:
— Нет — сглатываю я ком в горле и понимаю, что все это бесполезно. Он не пойдет на компромисс».
Смех пробивает тишину, как выстрел из дробовика. Они оборачиваются и видят хохочущую меня. Этот чертов ублюдок был прав. Опять.
— Простите, что прерываю. Это было увлекательное шоу. И смешное. Вы такие забавные. Все вы. И ты конь — смотрю я на Грина, который изумленно застыл над Данте — и ты — слон — это к Нику — ну и ты, конечно — пешка — Натали вздрагивает.
— Крис — поднимает голову Данте и улыбается.
— Ладья — перевожу я взгляд на Данте.
— О чем ты? Что за
— Он даже не сказал вам, кто из вас кто? Как это на него похоже — качаю я головой и подхожу ближе — а вы хоть раз его видели? — приходит мне на ум последняя догадка.
— Нет — первым берет себя в руки Ник.
— Что же вы — мстители недоделанные творите? — качаю я головой — отдали еще одну фигуру ему. Бедная Мина. Врагу не пожелаешь таких вот союзников.
— Да о чем ты, чокнутая?! — кажется у Натали вот-вот начнется истерика.
— О том, что вы, ребята, все — покойники. Поднимайся, Данте, не время прохлаждаться.
Данте пошатываясь начал вставать, сначала на четвереньки, потом на колени и только после на ноги. Его трясет, хорошо же Грин взгрел «бедняжку».
— Так это правда, ты та самая… — Грин решил подтвердить очередной факт.
— Бабетт Аркинс или по-простому Детка. А вы те самые выжившие, от которых я в свое время не избавилась. Сильно же вас жизнь потаскала, особенно тебя, Грин. Ни за что бы не поняла, что ты тот самый Марк Дортон — его голова дернулась, как от пощечины. О да, он помнит больше всех и… ненавидит меня больше всех…
«— Детка, иди сюда — Людовик притягивает ко мне руки, отказать я не могу.
Мне приходится подойти. Он нежно гладит меня по волосам окровавленной рукой. А через мгновение сдавливает мне шею, так сильно, что я начинаю задыхаться. Он зол и я знаю, почему.
— Сколько раз я тебе говорил? Сколько? Ты не должна касаться их! Только тихо стоять в сторонке пока я играю, а как закончу падать на колени и проявлять свою любовь ко мне всеми способами, что мне нравятся. Но, касаться их не должна! — он отпускает мое горло. зато хватает за волосы, запрокидывает мою голову и всматривается в лицо.
— Я просто принесла ему воды. От уже вторые сутки здесь — процедила я.
— И что? Это не твоя забота! Я прощал тебя до этого, но теперь придется наказать.
Он протащил меня за волосы в другой конец камеры. Облил водой и взял в руки электрошокер. Все. Это конец. Тока с водой я точно не выдержу. Прочитав в моих глазах полную обреченность, Людовик улыбнулся.
— Поскольку я никогда не был с тобой жесток. В этот раз я тоже проявлю милосердие. У тебя два варианта. Первый — ты получаешь один удар шокером и возможно остаешься жива. и второй — пять ударов шокером ему… От тебя. По-моему выбор очевиден.
И этот чертов выбор действительно очевиден. Он все равно убьет парнишку. А я хочу жить, несмотря ни на что, все еще хочу…»
Ненависть рождает боль. Кукловод любит причинять боль, но ненавидит ее чувствовать. И я ничем не лучше. Поэтому эти ребята, наверное, имеют право делать то, что они делают. Но не так глупо и кроваво. Хотите мстить — умейте мстить.
— Вы даже не знаете против кого идете и к слову, разве я виновата в ваших бедах? Я всего лишь, еще один исполнитель. И, вы хотите… Кстати, а чего вы хотите? — вот здесь моя логика вставала в тупик, так откровенно помогать Людовику, да еще и не уступать ему в жестокости. Или они не знают? Вполне возможно, что не знают, тогда опять тупик, кто стрелял в Дэрэка? Если не Грин, то кто?
— Мы хотим подобраться к нему и тогда убьем — Натали умиляет своей импульсивностью, вон как Ник на нее зыркнул, они явно не собирались делиться планами.
— Дурочки — улыбнулась я, сбрасывая с плеча руку Данте, которой он пытался опереться на меня — если хотите пообщаться, а я по глазам вижу, что хотите. Жду вас всех сегодня в семь у меня на ужин. А школа не то место где можно проводить беседы. И да, займитесь уже кто-нибудь Грэмом, парень кровью истекает.
Я прошла в пустой коридор, кулаки непроизвольно сжались, меня так и тянуло кого-нибудь ударить и посильней. Это не школа, это арена, на которую выпустили одичавших зверей, правда, они все без когтей и зубов. Могут только тявкать и привлекать лишнее внимание. внимание настоящего зверя, напрасно я думала, что одна тут исполняю роль живца. Вся эта шайка на самом деле была живцом. Вот только копы почему-то не учитывают, что зверь охотиться не столько на детенышей, сколько на их родителей. Я не о приемных семьях или оставшихся родственниках, я о тех, кто затеял всю эту игру.
— Ты мне не поможешь? А то, что-то ноги подводят — напомнил о себе следовавший по пятам Данте.
— Нет. И если ты сейчас же куда-нибудь не исчезнешь помощь тебе не потребуется. Я сама тебя убью! Куда ты влез, идиот?! Ты хоть представляешь, как тебе повезло, что ты не один из них? Впрочем, сейчас ты как раз один из них. Он уже начал охоту и на тебя. Господи, это надо быть таким дураком! Сливать ему информацию! Прикрывать его! Тупая ладья! Это ведь ты сказал ему, что я стала помогать полиции и именно из-за тебя мучилась Мина из-за тебя погибло три девчонки и из-за тебя у той девочки возможно уже никогда не будут нормально двигаться пальцы! Сука, ты Данте и Иуда, они правы — я наотмашь ударила его по лицу, так, что заныли пальцы.
— Ты ничего не знаешь! — прорычал Данте, пытаясь удержаться от падения.
— Да! Я ничего не знаю, кроме того, что права. Проваливай, пока я еще сдерживаюсь — говорила, как и всегда тихо, вкрадчиво, но не мягко.
Он внял моему совету и волоча правую ногу, пошел прочь. Как же просто! Я думала, что он слишком умный и проницательный. Но, это мальчишка всего лишь кукла! Пешка, ладья… Он остановил меня, когда я должна была получить письмо от Монти, он предупредил Людовика о Монти и тот впал в немилость. Он сидел со мной утром, подозревая, что маленькую девочку пытают. Он знал, что у Кукловода фантазии не хватит подумать, будто я могу помогать легавым и притащился в участок, доложил об этом и Людовик не пощадил глупых девочек.
Да, наверняка, у Иуды были причины придавать. Скорее всего дело в его семье, сестре, матери, отце, да мало ли в ком еще! Но у жертв тоже есть сестры, братья, отцы и матери. Они есть у всех и теперь у родителей нет детей. Все это из-за него. Конечно, он — ладья, не раз проводивший рокировку для своего личного врага. Он подменял его там, где Кукловоду не было места. Он заставил меня поверить, на секунду, но все же поверить, что он не виновен. Меня от него тошнит. И плевать на причины.
— Эй, подожди! — крикнул Ник, догнав меня у самого кабинета химии.