Моя последняя игра
Шрифт:
— Зачем? Что мы все тебе сделали? — кричит Натали, но не спешит приближаться, тормоза у нее еще не окончательно отказали.
— Вы? Мне? Не смеши. Как кучка насекомых может навредить слону? Никак. Просто я решил, что самое время избавиться от надоедливых мух. Какой мне прок оставлять вас в живых? Пользы никакой, а вот риск большой. Поэтому я решил…
Людовик покачнулся. Тряхнул головой, но от этого его только сильнее зашатало. Что ж, никто не бессмертен. Особенно с ядом в крови.
— Ничего ты не решил, дорогой или скорее дорогая? — подала я голос, отчего Людовик резко обернулся
— Ты пришла? — а сколько изумления в глазах.
— Естественно. Не могла же я пропустить все веселье. Хотя, не думала, что ты с ней трепаться начнешь. Думала, к моему появлению, мы останемся наедине. Но в сущности присутствие этой дуры ничего не меняет. С тобой все в порядке? Ты побледнел…а — ласково улыбнулась я.
— Это яд, да? — начал понимать Людовик.
— Он самый. Я, конечно, не Мария Медичи, но отравить тебя, на мой взгляд, довольно оригинальный способ. Да и оружие будет слишком грубо с моей стороны, не считаешь? — приподняла я бровь, сомневаюсь, что он различил в темноте мой жест.
— Ты все продумала, да? И эта охота была вовсе не на тебя, это ты вела охоту на меня? — не в силах стоять ровно, Людовик оперся о перила моста.
— Ты всегда был самовлюбленным — фыркнула я — конечно, устранение страшного Кукловода входило в мои планы, но это не единственная причина. Я хотела стереть всех вас включая почивших Мину, Дэвида, Грина, Монти и даже Адама Винса. Но, ты же знаешь, марать руки я не люблю. Поэтому ты весьма мне помог. Весьма — задумчиво протянула я.
— Что это за яд? — продолжая улыбаться, словно речь идет не о его жизни, спросил Людовик.
— Ну уж нет. Название я тебе не скажу! Не хочу чтобы ты раньше времени нашел противоядие — покачала я головой.
— Тварь! Зачем? Зачем все это тебе?! — о, Натали впала в истерику.
— Что непонятного? Я хочу начать жизнь с чистого листа. А вы, как грязь на нем, отравляете мое существование своим присутствием. Я не могу допустить, чтобы вы существовали, чтобы хоть что-то существовало, напоминая мне о прошлом. Вот и все. Разве это не повод?
Да уж, перестаралась с речью. Не заметила, как Натали выхватила пистолет. Она выстрелила. Никогда бы не подумала, что эта идиотка способна выстрелить в меня… и попасть.
От внезапно врезавшейся в меня пули, ноги не устояли и я рухнула на асфальт. Правое плечо обожгло болью. Я услышала сдавленные ругательства. Приподняла голову. Натали боролась с Людовиком. Ей не хватало сил, как и ему. Но, пистолет Людовику удалось выхватить из рук Натали, всего на секунду, она укусила его за ладонь и «пушка» полетела прямиком с моста. Людовик достал из кармана куртки нож. Напрасно. Натали вывернулась из его захвата и ударила Кукловода в живот. Людовик согнулся, Натали врезала ему совсем не по-девчачьи в челюсть. Нож выпал из рук Людовика и им тут же завладела эта психованная. Пнув мыском сапога, для верности, Людовика пару раз в грудь и живот, Натали направилась ко мне.
Я попыталась встать. Она кинулась, маневр был обманным. Поставив подножку, я повалила девицу на мостовую. Натали взвыла и ударила меня в раненное плечо. Теперь уже взвыла я. Мы катали по асфальту и каждая из нас пыталась исполосовать ножом другую. Натали везло. Я уже получила порядка десяти порезов, но в отличии от нее, у меня был превосходный учитель, который смог заставить преодолеть мое тело порог любой боли. Эрик. Главное, выбить из ее рук нож. И тогда я смогу достать собственный…
Этот удар я почти не почувствовала, пока по запрокинутому лицу не потекла соленая кровь. Натали попала в артерию на шеи. Больше не имеет смысла выжидать. Мокрыми и липкими от собственной крови пальцами я нащупала перочинный ножик. Ломая ногти до крови освободила его из кармана и обхватив брыкающуюся в моих руках Натали за шею, одним четким ударом вонзила ей нож чуть ниже затылка в основание шеи, повернула его и почувствовала, как тело девки дернувшись расслабилось на мне.
Последние силы ушли на то, чтобы спихнуть труп с себя. Я раскинув руки лежала на мокром от снега и крови асфальте и смотрела в ночное небо. И шеи толчками выходила воняющая ржавчиной жизнь. Моя жизнь. А все о чем я могла думать — это о том, что на небе нет ни одной звезды. И даже умирать мне приходиться в кромешной темноте. В той самой темноте, где я родилась, в той темноте, где я жила и в этой темноте мне предстоит умереть. Жизнь — прекрасна. И плевать, что это неправда.
— Гадина! Даже не думай! — прошипел осточертевший голос у меня над ухом.
Шею сдавило, он что решил не дожидаться пока я умру от потери крови и решил задушить меня? Внутри что-то булькнуло. Неужели смех? Меня пробирает смех, когда я умираю? Ну и кто из нас теперь чокнутый?
— Кто бы ты не был, тащи свой зад на мост Льюиса! Кто? Горячо всеми любимый Кукловод! Пошел ты, убожество! Если она сдохнет ты будешь следующим на очереди к ней на свидание в Аду, понял?!
Кажется Людовик сошел с ума, уже разговаривает сам с собой. Или это у меня галлюцинации? Не удивлюсь, если так. И опять из меня с бульканьем выходит смех и выливается кровь. Странно, но мне не больно. Так, неприятно. Потому, что холодно. Но не больно.
— Эй, урод…
— Заткнись, сука! Не смей говорить! — вопит Людовик, значит, не галлюцинация.
— Это яд огненной змеи, аспида — слова даются легко, но тихо, отчего я понимаю, что осталось совсем чуть-чуть.
Почему я ему это сказала? Думаете, не понимаю? На самом деле, понимаю. Я сказала потому, что ему уже не поможет противоядие. Слишком много времени прошло. Точно не поможет.
— Да знаю я! Уже выпил от твоей отравы антидот…
— Бессмертен — хихикнула я, все-таки эту игру я не смогла выиграть. Он всегда был на шаг впереди. Всегда.
— Заткнись, наконец!
Горло он сдавил мне сильнее. Я не пойму, он душит меня так изощренно или что? Неужели рану пережимает? Быть такого не может!
— Не хочу. Чего ты ждешь? Убей меня? Или просто уходи, сама умру…
— Заткнись! Замолчи!
Заело его что ли? Мне кажется или это вой сирен? И если это сирены, то почему Людовик все еще здесь? Чего он добивается? Хочется спросить, но мысли начинают путаться. А когда я вижу над собой знакомую фигуру копа, сил что-то спрашивать просто не остается.