Моя система воспитания. О нравственности (сборник)
Шрифт:
Средоточием всей системы народного воспитания Наполеон сделал свой императорский университет, но слово университет почти у каждого народа имеет свое особенное значение, а у французов совершенно оригинальное, и мы должны объяснить его.
Университет, в германском смысле слова, есть собрание нескольких факультетов, связанных между собой общим управлением. Главнейшая цель его – дальнейшее развитие науки во всех ее отраслях и передача ее высших результатов посредством живых чтений. Германские университеты являются посредниками между наукой и обществом, открывая ученым возможность излагать публично результаты своих кабинетных трудов. Воспитательной цели они вовсе не имеют, и даже самое образование молодых людей не всегда составляет их главную задачу и, по крайней мере, при встрече с интересами науки всегда уступает ей место. Таким образом, кафедры германских университетов часто являются не столько органами образования, сколько органами науки, и многие из них в этом отношении достигали высокого значения. Университет Эдинбургский и новые английские университеты также устроены более или менее по германскому образцу. Но древние университеты Англии, Оксфорд и Кембридж, в противоположность германским, являются чисто воспитательными учреждениями. В них почти нет факультетов, и коллегии их не более, как высшие школы, принимающие к себе на воспитание молодых людей и дающие им высшее общее образование. При таком направлении этих университетов понятно, почему деление на факультеты не могло в них установиться и почему чтение лекций составляет в них редкое исключение. Воспитанники коллегий занимаются отдельно и под руководством выбранных ими наставников готовятся
Франция не имеет университетов, ни в значении английском, ни в значении германском. Высшие учебные заведения (L’instruction superieure, les haules etudes) заменяются во Франции отдельными факультетами, которые ничем не соединены между собой и находятся часто в разных городах. Университетом же, в наполеоновском смысле этого слова, называется во Франции все ученое и учебное государственное управление, которому Наполеон хотел придать самостоятельность корпорации, живущей своей самобытной жизнью. И хотя императорский университет был причислен к министерству внутренних дел, в котором он и оставался до 1824 года, но зависел от министерства почти только в одних финансовых вопросах, составляя сам по себе совершенно отдельное и самостоятельное учреждение. Настоящим главой всего университета был университетский гроссмейстер (grand maitre de 1’universite), который во всех внутренних делах университета и во внешних его сношениях совершенно не зависел от министерства. Но власть его ограничивалась зато университетским советом (conseil de l’universite), состоявшим из тридцати членов, из которых десять занимали свою должность пожизненно (conseillers titulaires), a двадцать избирались самим гроссмейстером на год (conseillers ordinaires). Но и те и другие непременно должны были принадлежать к педагогическому ведомству. Этот совет в большей части случаев, и именно во всех делах, касающихся внутреннего управления, утверждения планов учения, назначения экзаменов и удаления от должности лиц учебного ведомства, имел голос решительный. В случае несогласия с решением совета гроссмейстер имел право апелляции в государственный совет. При совете находились генеральные инспекторы по учебной части, посещавшие и ревизовавшие учебные заведения в Париже и провинциях [41] .
41
Mittheilungen "uber Erziehung und Unterricht in Frank-reich, von Dr. Holzapfel. Magdeburg, 1853.
Провинциальное учебное управление было верным повторением государственного. В учебном отношении вся Франция была разделена на несколько округов, и во главе каждого находилась академия, верное повторение императорского университета, только в меньшем объеме. Во главе каждой академии, т. е. каждого учебного округа, находился ректор, соответствовавший гроссмейстеру университета. Он служил посредником между университетом и академией или округом и действовал также вместе с академическим советом. Академические инспекторы соответствовали генеральным инспекторам университета; но они не могли ревизовать факультетов, и это право принадлежало только ректорам.
Бескорыстное создание Наполеона, доказывавшее все его глубокое понимание потребностей Франции и всю его любовь к ней, пришлось не под силу партиям, которые после него, одна за другой, завладевали государственным управлением. Все они были ниже своего положения и с какой-то враждой нападали на наполеоновский университет, желая придать ему, вместо французского характера, который был дан ему Наполеоном, частный характер своей партии и из органа народного образования сделать его орудием своих эгоистических целей. Но ни одна из партий, попеременно завладевавших управлением Франции, не имела достаточно смелости, чтобы разрушить разом гениальное создание великого человека, потому что, несмотря на свое недолгое существование, оно успело заслужить уважение и любовь в народе. Правительство Реставрации хотело было сгоряча, разом уничтожить университет; но возвращение Наполеона с острова Эльбы помешало исполнению этого плана, к которому потом и не возвратились. Начались небольшие, но существенные изменения, источившие мало-помалу все наполеоновское здание.
Звание гроссмейстера было отменено, и власть его, значительно обрезанная, передана комиссии; потом (в 1824 г.) нашли необходимым учредить особое министерство, и власть гроссмейстера передана министру. Вместе с тем, управление просвещением подверглось всем переменам, которым беспрестанно подвергалась администрация Франции. Власть университетского совета была ограничена, и самый состав его, равно как и советов академических, изменился, но к лучшему; места педагогов и профессоров заняли чиновники. В последнее время, вследствие закона 1850 года, университетское управление почти совершенно перешло в руки духовенства; а вместе с тем, иезуиты получили право заводить свои школы. Педагогический и ученый элементы были почти совершенно исключены из университета, и никогда это наполеоновское здание не было подрыто до такой степени, как в настоящее время.
Мы не будем излагать здесь всей системы французского учебного ведомства и скажем только, что если оно может чем-нибудь похвалиться, так это необыкновенной централизацией, доведенной до того, что каждое элементарное училище отражает в себе малейшую перемену в министерстве, а таких перемен приходилось во Франции до сих пор на каждый год по нескольку. Спокойствие, независимость и последовательность, которые так необходимы науке и воспитанию, совершенно оставили французскую педагогику, и политическая лихорадка вполне завладела ею. Вместе с тем, народ потерял всякое уважение к воспитанию, школам и педагогам, и может быть, нет другой страны в мире, в которой бы, как во Франции, народ так мало ценил пользу воспитания [42] . Провинции и города несут тягость поддержки коллегий и элементарных училищ с явным отвращением и рады всякую минуту сбросить с себя эту тягость на руки правительства или поручить эту заботу иезуитам, которые берутся за нее так охотно [43] . В то же самое время нигде так не велика потребность хорошего общественного воспитания, как во Франции, где семейное воспитание существует как редкое исключение и где родители стараются как можно скорее сбыть детей в пансион или коллегию. Во всех французских коллегиях, государственных и городских, которые, впрочем, подчиняются одному и тому же управлению, воспитанники живут в самых заведениях или в частных пансионах, находящихся при коллегиях, которые во всех сношениях с коллегиями заменяют воспитанникам родителей. Вольноприходящие в коллегиях, в противоположность гимназиям нашим и германским, составляют незначительное исключение. Понятно, какую важную роль должно бы играть общественное воспитание во Франции, заменяя семью такому множеству детей и молодых людей; но семейного ничего нет во французских заведениях: это какие-то казармы, в которых новые поколения рано привыкают к тому легкому эгоизму, которым отличается француз, редко бывающий хорошим семьянином.
42
Вот отрывок из разговора, который имел г. Лорен, главный инспектор французских школ, с одним деревенским мэром, во время своей поездки по инспекции в 1833 году: «Вы бы лучше сделали, – говорил мэр г. Лорену, – если бы дали нам денег на наши дороги или на поправку нашего Правления: о школах же мы мало хлопочем… Наши дети будут тем, чем были их отцы: солнце восходит одинаково для ученых и неученых». – «Но поддержка школьных домов и ученье вам ничего не будет стоить?» – «Нам не нужно школ и даром». – «Но если вам дадут даром и книги?» – «И тогда не нужно». – Лорен говорит, что многие из деревенских учителей плохо читают, и он убедился, что не все умеют писать. Часто жена учителя заменяет его в школе, когда он уходит воровать дичь. В уважении общины деревенский учитель стоит ниже пастуха и очень рад, когда мэр позволит ему пообедать на кухне. Плату свою он собирает, ходя с мешком под окнами, и ему подают, как нищему, все, что похуже. Часто учитель в то же время
43
Mittheilungen… von Holzapfel. S.19.
Централизация учебной части во Франции доведена до крайности, и не только одно училище служит вернейшим повторением другого, но все они действуют разом, по команде, как хорошо дисциплинированная рота. Эта централизация тем вреднее, что министерские предписания (ordonnances) быстро сменяют друг друга, равно как и самые министерства. В Пруссии, например, централизация учебной части также строго проведена; но в Пруссии, во-первых, само правительство постояннее и последовательнее в своих мерах, а во-вторых, устройство и деятельность учебных заведений определены во всей подробности множеством законов, которые ограничивают произвол администрации и из которых некоторые свято соблюдаются со времен Фридриха II [44] . Но то, что в Пруссии определяется законами, и даже такие подробности, которых и прусское школьное законодательство не касается [45] , определяется во Франции министерскими предписаниями.
44
Report on Education in Europe, by Alex. Dallas Bache, p. 221.
45
В Пруссии учителям и ближайшему управлению школ дается свобода в выборе учебников из числа назначенных министерством, и вообще школы однообразны более по наружности. (Report on Education in Europe, p. 231–233.)
Французское министерство народного просвещения каждый год выдает программу предметов преподавания по всем подведомственным ему учебным заведениям и не только определяет писателей, которые должны быть прочитаны в этом году, но даже назначает те страницы в них, которые должны быть переведены, и те, которые должны быть выучены наизусть или разобраны. Оно каждый год печатает билеты для экзаменов во всех коллегиях и заранее назначает темы для сочинений, однообразные для всех заведений одного разряда [46] . Из этого выходит та существенная польза, что каждый чиновник министерства, взглянувши на часы, может сказать с уверенностью, что в этот час, во всех гимназиях Франции, переводится или разбирается, с одними и теми же комментариями (которые также ежегодно определяются министерством), одна и та же страница Цицерона или пишется десятками тысяч рук сочинение на одну и ту же тему, с непременной обязанностью подражать той или другой странице Боссюэта [47] или Фенелона [48] . Билеты экзаменов всех заведений публикуются заранее, и досужие промышленники сбавляют друг перед другом цену, за которую берутся приготовить юного питомца к экзамену, или, лучше сказать, к ответу на билеты, публикованные министерством, зная наверное, что никто у него более ничего не спросит. Сотни руководств (mаnuel) пишутся спекуляторами именно для этой цели [49] . Понятно, что при таком устройстве педагогической части она, вместо того, чтобы иметь влияние на общество, сама служит средством для целей, вовсе чуждых воспитанию и науке. Француз поступает в общественное заведение прежде всего потому, что его пребывание в семействе стесняет родителей, которым еще самим хочется пожить в свое удовольствие. Он учится отчасти для того, чтобы приобресть те технические познания, которые могут понадобиться ему в жизни, отчасти для того, чтобы получить известный лоск, необходимый образованному человеку в обществе; но более всего для того, чтобы отличиться на экзамене, прочесть свое имя в провинциальных или даже парижских газетах и приобресть по экзамену право на занятие той или другой должности.
46
Mittheilungen… von Holzapfel. S. 33.
47
Боссюэт Жан Бенинь (27.09.1627–12.04.1704) – французский проповедник, писатель, богослов, епископ города Мо, автор многочисленных проповедей, надгробных речей, исторических и догматических сочинений. Проповеди Боссюэта принято классифицировать на три группы: дидактически-теологического, философско-этического и церковно-обрядового характера. В них он предстает величайшим оратором Франции, виртуозно владеющим словом, использующим поэтичность образов, лиризм и яркость выражений. Боссюэта считают мастером «надгробной речи», в которой он, подобно Лафонтену в басне, достиг небывалой высоты.
48
Фенелон Франсуа де Салиньяк де Ла Мот (6.08.1651–7.01.1715) – французский писатель, член Французской академии (с 1693), архиепископ Камбре (с 1695), педагог, воспитатель герцога Бургундского, внука короля Людовика XIV. Фенелон известен своим прозаическим переводом «Одиссеи» (1694–1696), а также как автор басен в прозе, повести «Похождения Аристоноя» (1699) и романа-утопии «Приключения Телемака» (1699), сюжет которого в 1766 г. был переработан русским поэтом В.К. Тредиаковским в поэме «Телемахида». Книга Фенелона «О воспитании девиц» (1687) легла в основу воспитания Сен-Сирского пансиона (Королевского дома Святого Людовика) – первой светской школы для женщин, основанной мадам де Ментенон и впоследствии взятой за образец императрицей Екатериной II при организации Смольного института благородных девиц в Санкт-Петербурге.
49
Report on Education in Europe, p. 419.
Самые школы более служат и спекулируют, чем занимаются воспитанием. Наперегонки одна перед другой стараются они выставить напоказ образцовых воспитанников, не заботясь об остальных, которые целыми толпами только растут в классах, пока родители увидят, что время уже взять их оттуда. Педагогическая дисциплина вся направлена к тому, чтобы развить самолюбие воспитанников и заставить соревновать друг другу тех из них, которые по природным своим способностям могут выйти на эту арену; остальные должны сидеть смирно и не мешать. Талантливых мальчиков, на которых предвидится возможность отличиться, принимают даром в самые дорогие пансионы при коллегиях, даже готовы платить за них деньги; об остальных торгуются почти что с аукциона: «Кто возьмет меньше?» [50] Провинциальные же и городские управления заботятся только о том, как бы подешевле обошлась им учебная часть.
50
Mittheilungen "uber Erziehung und Unterricht, von Dr. Holzapfel.
Классические языки и классическая литература составляют основание и французского общественного воспитания. Но француз прибавляет к древним классикам и своих собственных и изучает тех и других по-своему, чаще всего на память. Он не любит углубляться в грамматические и филологические тонкости [51] ; ему мало дела и до древней классической жизни. Он слегка пробегает содержание древней литературы, но выучивает наизусть эффектные места и, прежде всего, кидается на фразу: подмечает ее, заучивает, цитирует при всяком удобном случае. Так же поступает он и со своими доморощенными классиками, изучение которых занимает большую часть его школьной жизни. Он выучивает наизусть целые тирады из Фенелона, Боссюэта, Массильона, Монтескье, Вольтера, Паскаля, Корнеля, Расина, Мольера, Бюффона, Лабрюера, Мальбранша, Арно… и других писателей из длинного ряда своих классиков и пишет сочинения их фразами.
51
Впрочем, есть во Франции и такие заведения, в которых исключительно хвастаются знанием грамматики и почти не занимаются чтением древних классиков.