Моя судьба с последней парты
Шрифт:
— А где бабушка?
— Ей сделали укол, и она спит. Слава богу. Пусть лучше во сне переживет эти дни.
— Отца привезут домой? — ногти впились в ладони.
— Нет, в морг. Похороны завтра.
— Так быстро?
— А ты что думал? Третий день. На такой жаре нельзя больше держать тело.
— Но там дождик идет.
Ирина Николаевна странно на него посмотрела: разумный человек, а говорит ерунду, как ребенок. Илья и сам понимал, что почти не контролирует себя. Когда он ехал в машине, сообщение о смерти отца казалось ложной информацией. Он
— Управление ФСБ все хорошо организовало. У них есть специальный человек, который занимается этими делами. Он даже деньги принес. Там лежат, — Ирина Ивановна махнула рукой в сторону книжной полки, где белел конверт.
— А мне что надо делать? — прошептал Илья дрожащими губами и закусил нижнюю так, что показалась кровь.
Он сел к столу на кухне и невидящими глазами уставился на фигурки из моржового уса, которые отец привез с Дальнего Востока. Антон Николаевич очень дорожил этими фигурками, как подарком от давнего друга, погибшего на задании.
«Теперь нет и бати. Кто позаботится о них?» — появилась ниоткуда глупая мысль.
Он как мог сдерживал эмоции и чувствовал, что вот-вот сорвется. Хотелось выйти на балкон и закричать изо всех сил. Хотелось крушить, ломать, сорвать простыни с зеркал, выгнать всех и остаться с горем наедине. Переварить его, пережить, перемолоть в душе. Он отказывался верить, что никогда больше не увидит отца. Пусть они с ним были в ссоре. Ну, и что? Он мог бы до конца своих дней не встречаться с отцом, главное — знать, что тот жив-здоров и полон сил.
— Илья, — окликнул его Мишка. — Поехали на опознание.
— Уже позвонили? — растерянно вскинул глаза он.
— Да, друг. Поехали.
— Опознание, похороны, поминки, девятый день пролетели как одно мгновение. Илья куда-то звонил, бежал, ехал, поддерживал маму, бабушку, общался с соседями, с друзьями отца. Спортивные, крепкие мужчины сидели с опущенными головами, и в уголках глаз стояли слезы. Илья смотрел на них и понимал: нелепая смерть отца в корне неправильная. Не должны так рано уходить из жизни мужчины, полные сил и энергии.
— Рядом с ним все время был Мишка. Он помогал и поддерживал, чаще молча стоял рядом, но Илья всегда чувствовал локоть друга. Через несколько дней появился и Сергей. Его выписали из районной больницы, и он сразу приехал домой к Илье.
— Только через две недели Илья наконец стал приходить в себя. Вынырнула из пучины горя и мама. Она бесцельно бродила, как привидение, по квартире, часто замирая на месте, и только необходимость ухода за свекровью заставляла ее что-то делать. Бабушка еще не оправилась. Она не смогла принять тот факт, что сына нет рядом. Часто заговаривалась, вспоминала его детские годы, какие-то смешные случаи и все время называла его Антошечкой. Приглашенный врач сказал огорченной маме:
— Смиритесь. Возраст. Признаки деменции нарастают быстро. Скоро у вас на руках останется маленький ребенок. Наберитесь терпения.
— Услышав незнакомое слово, Илья испугался: что за зверь нападает на их семью. Он полез в интернет и понял, что так теперь принято называть обыкновенное старческое слабоумие.
— Илья смотрел на маму и переживал. Он видел ее потерянный взгляд, который останавливался то на одной, то на другой вещи отца. Часто вечерами слышал, как она тихо плачет. Один раз, обеспокоенный этими приглушенными рыданиями, заглянул в щелку приоткрытой двери спальни родителей. Он увидел, как мама сидит с рубашкой отца в руках, уткнувшись в нее лицом.
— Миш, что делать? Так мама с ума сойдет, — спрашивал он друга.
— Надо убрать лишние вещи. Чем меньше они будут попадаться на глаза Наталье Егоровне, тем легче ей будет.
— Совет друга оказался удачным. Несколько дней Илья с мамой разбирали вещи. Они вспоминали все светлые моменты, которые случились их семье до того проклятого дня. Дошла очередь и до рабочего стола отца. Илья, как пасьянс, раскладывал фотографии, письма, документы. Мама сортировала их: что-то убирала в коробки, а что-то в сторону, чтобы отдать сослуживцам отца.
— Илюша, смотри твой почерк, — удивленно сказала мама, протягивая ему белый лист бумаги, сложенный квадратиком, как письмо.
— Илья взглянул и похолодел: его послание Оле. Откуда здесь? Неужели отец? Как? Он же был в это время в Питере?
— Просто случайно завалялось среди бумаг мое письмо, — глухо ответил он, забрал листок и вышел на балкон. Нужно было привести в порядок расстроенные мысли, которые в панике метались в голове, как хомяки в клетке.
— Он посмотрел вниз, на улицу. С высоты восьмого этажа шум города казался далеким и отстраненным. «А если прыгнуть туда? Интересно, что будет?» — появилась шальная идея.
— Но Илья отвернулся. Не время для малодушия. Хотя… получить после смерти отца вот такой «привет» — настоящее предательство. Стадия неприятия смерти сменилась злостью. Хотелось пойти на могилу и выкрикнуть, высказать ему все, что накопилось в душе. Как можно было сломать сыну жизнь? Даже если это было сделано из лучших побуждений, Илья не мог это ни принять, ни понять. Ребенок же не собственность родителей, а самостоятельная личность, человек! Тем более такой, как Илья. Он всегда поступал разумно, и в этой ситуации с Олей он бы тоже нашел правильное решение. Получается, отец ему совершенно не доверял!
— Когда первые эмоции схлынули, Илья наконец смог размышлять разумно. Память услужливо подсказала, что в то время, когда он ездил в родной город Оли, отец находился в командировке на Дальнем Востоке. Именно после этой поездки на кухонной полке появились фигурки из моржового уса.
— Или я прошел на кухню и встал напротив полки. На белой подставке красовалась собачья упряжка, которая везла нарды с сидящим человеком. На второй пластинке лежал морж. Охотник с копьем нацелился на добычу. А вот брелок в виде фигурки чукчи в национальном костюме. Илья взял его в руки покрутил, а потом с силой размахнулся…