Моя судьба. История Любви
Шрифт:
Я попробовала было заикнуться, что тетя Ирен красит губы помадой и это выглядит очень красиво. Он вышел из себя:
— Красиво! Ты находишь, что это красиво?!. Возьми ломтик лимона, проведи им по губам, и они приобретут естественный красный цвет! А кожа вокруг рта покажется еще белее.
Однажды вечером отец, возвратившись домой, сказал:
— Дело в шляпе! Завтра утром можешь отправляться на фабрику, где изготовляют конверты!
— А что я там буду делать, папа?
— Что делать? Думаю, клеить конверты.
А так как счастье не приходит в одиночку, и мама, в свою очередь, пришла со сногсшибательной новостью:
— Мы будем жить в квартале Круа-дез-Уазо, там построили дома с умеренной квартирной платой!
Не говоря никому, я вновь поставила свечу святой Рите, чтобы возблагодарить ее за то, что для нас начиналась теперь новая жизнь.
Круа-дез-Уазо.. Сущий дворец! По крайней мере, он нам таким показался: там у нас были четыре комнаты, а ко всему еще и душ! И уж совсем неслыханная роскошь: из крана текла горячая вода. У родителей была комната с балконом. А в комнате, где поселились Матита, Кристиана и я, имелся умывальник, одну комнату отвели младшим девочкам, другую — мальчикам. В нижнем этаже дома разместились книжный магазин и бакалейная лавка.
— Думаю, нам будет здесь хорошо жить, моя перепелочка, — сказала мама, — а потом, с твоей помощью, легче станет сводить концы с концами!
Она сказала это для того, чтобы подбодрить меня, потому что я приносила домой всего 350 франков. По правде сказать, платить мне больше было не за что. Зато название моей должности — «укладчица» — звучало достаточно солидно. Всего нас трудилось человек 20, я работала на упаковке. По одну сторону лежали кипы конвертов, а по другую — коробки, куда их укладывали. Занятие было, в общем, нехитрое. Меня, как самую младшую, поставили помогать двум опытным работникам — госпоже Жанне и ее мужу Луи. У нее были удивительно тонкие седые волосы, а он походил на красивых старичков, которых изображают на картинках.
— Не рано ли ты начала работать? — говорила она.
— Что вы?! Ведь мне уже пятнадцатый год!
— Хочешь конфетку?
Госпожа Жанна показала мне, как надо складывать картон, чтобы получилась коробка. Я протягивала ей коробку, она прошивала ее скрепками на машине, а затем передавала мужу, который укладывал в нее конверты.
— Дело, оказывается, совсем немудреное!
— В таком возрасте все кажется забавой! — говорила она не без удивления.
На фабрике
Я постоянно пела, и в цехе стало веселее. Однажды к нам зашел владелец фабрики; я разом умолкла.
— Продолжайте, продолжайте, девочка. С вашим приходом работа идет быстрее!
С тех пор он время от времени заглядывал к нам:
— Как дела, Мирей? Что-нибудь случилось? Почему нынче утром вы не поете?
Он держал себя очень приветливо. Мне не хотелось огорчать госпожу Жанну и ее мужа, которые по-прежнему угощали меня конфетами, но я мечтала перейти в тот цех, где делали конверты. За эту работу платили немного больше. Каждый сидел за небольшой машиной, она сама разрезала бумагу, складывала из нее конверты и смазывала их клеем. Работа там требовала внимания: если машину вовремя не остановить, в нее могла попасть рука. Поэтому не могло быть и речи о том, чтобы доверить такую работу девчонке, еще не достигшей и 15 лет. Но мне хотелось зарабатывать хотя бы немного больше, и я решилась спросить у хозяина, нельзя ли мне трудиться сверхурочно.
— А вы могли бы приходить к пяти утра?
— Конечно, мосье!
— Но ведь придется вставать чуть свет. Вам без велосипеда не обойтись…
Он предложил мне взять велосипед и постепенно платить за него из жалованья. Взносы, надо сказать, были очень скромные, зато, обзаведясь велосипедом, я могла уезжать из дома на заре и возвращаться поздним вечером, экономя время. Правда, не все было просто. И рано утром, и вечером мне приходилось вытаскивать или убирать велосипед в подвал нашего дома, а там царил мрак. Я на всякий случай вооружалась шваброй, потому что ужасно трусила. Однако стремление ежемесячно приносить домой 500 франков вместо 350 помогали мне преодолевать страх. Мама догадывалась, что я очень боюсь, и успокаивала меня:
— Не тревожься, милая, я стою на страже!
Зимой, особенно в непогоду, когда ездить на велосипеде было нельзя, я добиралась на работу пешком. Заходила за Люсьенной, моей подружкой, которая жила неподалеку от нашего дома и работала на той же фабрике: вдвоем веселее было коротать путь.
На следующий год Матите исполнилось 14 лет. Я спросила у хозяина, не возьмет ли он на работу мою младшую сестру. Она заняла мое место на упаковке, где я помогала госпоже Жанне и ее мужу, а я наконец-то перешла в цех, где работали на машинах. На каждой из них изготовляли за смену по 7000 конвертов. Я справлялась с этим играючи. А что если запустить машину чуть быстрее, ведь она выдаст тогда больше конвертов?! Для этого мне нужно было только сменить репертуар и исполнять не песни Пиаф, а песни Трене!
Гордость переполняла меня при мысли, что я теперь тоже зарабатываю деньги и гораздо реже слышу, как мама сетует на то, что «в этот месяц опять не удастся купить нужные вещи»; это помогало мне легче переносить некоторые неприятности, например дни, когда дул мистраль. Он с такой неистовой силой врывался в проулки между домами, что всякий раз грозил расплющить меня вместе с велосипедом о стену Тогда приходилось слезать с седла и, крепко ухватившись за руль, медленно тащиться в полной темноте… Однако отныне Матита ходила на работу вместе со мной, а вдвоем, что ни говори, не так страшно!
Мы обе вставали в четыре часа утра, стараясь не разбудить остальных. Но папа и мама всегда были уже на ногах, чтобы приготовить нам кофе.
На фабрике нередко бывали помолвки, и дело обычно заканчивалось свадьбой; в таких случаях хозяин подносил всем по стаканчику вина, а меня непременно просили петь.
— Тебе давно уже пора принять участие в конкурсе! — сказала как-то одна из моих подружек.
— И она, конечно, победит! — сказала другая.
— С ее замечательным голосом! — прибавила госпожа Жанна.
Речь шла о конкурсе «В моем квартале поют», который устраивала городская мэрия, стремясь оживить музыкальную жизнь Авиньона: то было состязание любителей, которые распевали песни на каждом перекрестке!
Возвращаясь с фабрики, мы проходили мимо «Дворца пива», где охотно собиралась жившая поблизости молодежь. Иногда кое-кто пропускал стаканчик прямо у входа. Как известно, я смелостью не отличалась и спешила незаметно проскользнуть внутрь. Иные мои подружки назначали тут свидания своим приятелям. Я же — никогда. Флирт меня не привлекал. К тому же в моей душе тайно зрела одна мысль, которая постепенно завладела всем моим существом: я мечтала стать певицей. Существует ли более прекрасное занятие на свете?! Оно дарит тебе радость круглый год. А ты даришь радость всем, кто тебя слушает. Ведь пока ты поешь, они забывают о своих невзгодах, о своих недугах. Я наблюдала это в нашем доме, когда мы слушали Эдит Пиаф.