Моя Вселенная
Шрифт:
– Мы с Серёжей все так и живём, сына растим. Всю жизнь с ним, как за каменной стеной. Не любила я его только никогда. Так и не смогла, будто бог меня за что-то наказывал. Но после того как мы сына забрали, я в заботы ушла, притёрлась, уважать стала. И, правду говорят, стерпелось. Я на жизнь не жалуюсь, все хорошо у меня. Просто задаю себе вопрос, все годы эти, а как бы сложилось, если бы судьба нас тогда не разлучила?
– не судьба вас разлучила, а ты сама за всех решила. Мне хотелось крикнуть эти слова, но я продолжала себя мучить.
– Вит рассказывал мне одну легенду, я плохо
Она замолчала, и остаток пути мы проехали молча.
Простая история жизни, которая выкорчевала из меня все нутро. Будто ножом пырнули и проворачивают по кругу. А я лишь воздух пытаюсь ухватить урывками, но, как рыба, выброшенная на берег, еще не понимаю, что шансов нет.
Подъезжая к гостинице, где остановилась женщина, я притормозила и, собрав все силы воедино, задала вопрос, так и не обернувшись к ней.
– Вы попросили прощения?
– голос охрип от долгого молчания... да и от молчания ли?
– Да, за всё попросила, - тяжело вздохнув, ответила Елена.
– Тогда больше не приезжайте.
Боковым зрением я видела, как она медленно повернула свое лицо в мою сторону. Она смотрела на меня пристально, я ощущала этот пытливый взгляд на себе. Да уж, таких совпадений не бывает. Кто-то наверху устроил нам эту встречу, только с какой целью? Я эту женщину не знаю, и лучше бы никогда не знала.
– Как тебя зовут, деточка? Я ведь так и не спросила, - она прижала трясущиеся пальцы к губам и по ее щекам побежали две влажные дорожки.
– Меня зовут Венера, - я повернула свое заплаканное лицо к ней, и она всё поняла, - вы. Елена, как всегда, слишком зациклены на себе. Не приезжайте больше к моему папе, я запрещаю вам это делать.
Мое лицо было словно гранитная маска, не выражающее никаких эмоций.
– Боже, как ты похожа на него, - она всхлипнула, - только волосы мои.
– Прощайте, Елена, живите своей жизнью. Возвращайтесь к своей семье, не бросайте их - это больно.
Я отвернулась обратно и уставилась в окно в ожидании, когда эта женщина покинет салон моей машины. Она сидела и рассматривала меня, чем жутко раздражала ещё больше. Я итак вся как на иголках и хочу сорваться и ехать дальше на предельной скорости, выжать в пол педаль и лететь, пока не отпустит.
Быть может, я поговорила бы с ней, расскажи она в своей истории обо мне, но упоминание меня звучало как «тайна, которую унесу с собой в могилу». Стало абсолютно понятно, что мое существование ее не интересовало. Где-то у этой женщины был чужой ребенок, которому Елена подарила всю свою материнскую любовь, я же оказалась не нужна.
– Там говорилось не про парня с девушкой, - заметила я, после чего одна бровь на лице женщины странно изогнулась.
– В легенде, - повернулась к ней снова, - там говорилось про мальчика, который рассказывал своей маленькой подружке, что все те звезды на небе - это самые заветные желания на свете. Когда они сбываются, звезды взрываются, и от этого мощного явления в космическое пространство улетает миллионы крошечных осколков, приносящих счастье
Она протянула руку, в надежде притронуться ко мне, но мое резкое подергивание плеча пресекло её инициативу.
– Прости, прости меня за всё, - тихо произнесла она и вышла из машины. Елена направилась в гостиницу, так ни разу не обернувшись. Просто встала и ушла, так же, как и двадцать один год назад.
Что же я могла сделать этой женщине, что она так легко от меня отказалась? Это был вопрос на миллион, за ответ на который я не собиралась платить.
– 2-
Сжимая руль дрожащими руками, я свернула с главной дороги на улицу, где располагался мой дом. Та часть пути, которую я проехала, как только высадила Елену, прошла словно в тумане. Автопилот сработал на отлично, потому что я совершенно не помнила, как доехала до дома. Злость ушла, и на её месте образовался вакуум, я была в полной растерянности от случившегося.
Принято считать, что самое страшное чувство – это когда тонешь. Возможно… ну, а если вокруг нет воды, а ты продолжаешь тонуть, захлёбываясь воздухом, и понятия не имеешь, что тебе делать, теряя силы и себя, в то время, как окружающая действительность просто не замечает тебя. Порой, даже сказать себе: «Эй, я в порядке, всё будет хорошо», – стоит очень многого.
Дом казался спящим, свет не горел. Я поняла, что Алины не было дома, потому что подъездная дорожка была пуста. Я решила немножко повредничать и поставила свою машину на Алинино место.
Еще несколько минут я сидела в машине, пытаясь понять, отчего меня трясёт. Но когда сидеть уже стало невыносимо, я вышла из машины и прошла к крыльцу дома. Вытащив из сумки ключи, которые едва только ржавчиной не покрылись, так долго ими никто не пользовался, я вошла внутрь.
Моё сердце бешено колотилось, когда я очутилась в доме. Я обратила внимание на то, что обстановка не поменялась. Всё, как было в тот день, когда я уезжала отсюда, так всё и осталось на своих местах.
На диване в беспорядке валялся тёплый вязаный плед, которым Алина любила укрываться, сидя за просмотром фильма. На широком подоконнике красовалось множество различных живых цветов – гордость моей тётки, а на барной стойке – забытая упаковка молока. Казалось бы, такие незначительные мелочи, но для меня они словно путеводитель во времени. Я вижу, как я аккуратно складываю за Алиной вязаный плед, а потом ворчу на неё за прокисшее молоко, оставленное вне холодильника, а она в ответ пилит меня за то, что не полила её джунгли.
Мы прожили отдельно два года, и я уже не смогу просто так вернуться сюда, как в свой дом. Говорят, дом там, где родные и любимые люди. Безусловно, это так, но моё время упорхнуть из родительского гнезда настало еще тогда. Я не привыкла жалеть о поступках, да и нет в этом нужды.
Я поднялась наверх и прошла в свою комнату. Здесь ничего не изменилось. Всё, что я не взяла с собой, аккуратно лежало на своих местах.
Измотанная длинной дорогой и неожиданной встречей я совсем выбилась из сил. Я прошла к кровати, забралась на неё и укрылась тем самым пледом, который стащила снизу из гостиной.