Моя жена – ведьма
Шрифт:
— Ладно, извините, — примирительно вздохнул ангел и собственноручно вылил остатки «Амаретто» в Фармазонову рюмку. — Теперь говори.
— Теперь… скажу! Вот вам самая секретная информация: если только старый Сыч хотя бы один раз укусит хозяина до крови — все! Хана… Наш поэт начнет мутировать в оборотня, и одним волкодлаком на земле станет больше. Это старый закон сохранения магической энергии. Короче, вы представляете себе, чего способен натворить волк-оборотень, с выражением читающий взрывоопасные стихи? Он же станет подлинным проклятием человечества во всех Темных
Как видите, вопрос был более чем интересный. Конечно, я ни на грамм не надеялся убедить старого Сыча отказаться от преследований моей супруги одним Христовым именем. То есть произнести-то такую фразу я произнесу, но вот результат… Заранее ясно, что никакого результата от этого не будет. Ну разве что он съест меня, предварительно выслушав. Почему бы оборотню и в самом деле сначала не насладиться проповедью, а уж потом и пообедать? Вполне допускаю, что у людей, ведущих праведный образ жизни и посвятивших себя служению Христу, получались и не такие чудеса. Однако моей кустарной самодеятельности явно будет недостаточно. Хотя… Анцифер активно убеждал меня, что это самый-пресамый «христианский» способ обращения врага в друга. Он даже обещал подсказывать мне текст на ушко… Значит, полностью отказываться от этой идеи не стоит.
Предложения Фармазона насчет стрельбы серебряными пулями тоже довольно интересны. Стрелять я выучился в армии, с десяти шагов попадаю в горящую спичку. Если взять двустволку, со второго раза уж точно не промахнусь. Правда, есть загвоздка… Я никогда в жизни не стрелял в живое существо. По движущейся мишени — пожалуйста, а вот в настоящего зайчика или белочку, не говоря уж о человеке, — не приходилось. Получается, стрелок из меня, может, и неплохой, но вот охотник — бездарный. Если речь пойдет о том, чтобы выследить волка в густом лесу, взять на мушку и застрелить в прыжке… Боюсь, мои шансы совсем невелики.
— Ну и как?
— Что как? — не сразу сообразил я, Фармазон самым бессовестным образом отвлек меня от серьезных раздумий.
— Я имею в виду твоего пожилого конкурента, так мы его будем гасить или молитвами зубы заговаривать?
— Не юродствуй, нечистый дух!
— Ша, Циля… Я никого не хочу обидеть, я всех люблю и потому забочусь, не жалея издерганных нервов. Но он таки имеет что-либо нам сказать или мы тут застрянем, как Лаперуз в одноименном проливе, а?
— Не торопи хозяина, — наставительно ответил ангел. — Видишь, Сергей Александрович обдумывает, как и какими святыми словами лучше начать обращение оборотня в истинную веру.
— Интере-е-есно карга пляшет… — возмущенно перебил меня черт, когда я попытался только открыть рот. — А с чего это ты взял, суслик-альбинос, что он пойдет твоим путем?! Я сам ему скажу, какими словами надо обращаться к похитителю его жены: «ВДОХНИ ПОГЛУБЖЕ, ГНИДА, СВОЙ СЕРОВОДОРОД!» — и пулю промеж глаз.
Анцифер побагровел, сжал кулаки, но я успел вмешаться. Судя по тому, как часто за последнее время здесь затеваются драки, истинный зачинщик найден… Анцифер! Фармазон, конечно, его изо всех сил провоцирует, но уж если ты ангел — то терпи. Видимо, и ангельское терпение не безгранично…
— А ну, прекратите бардак, господа-товарищи! Я внимательно вас выслушал и принял к сведению оба предложения. Думаю, имеет смысл опробовать и то и это. Что-нибудь в конце концов сработает. А сейчас…
Меня прервала мягкая трель телефонного звонка. Это в час ночи?! Либо сэр Мэлори (если случилось что-то экстраординарное!), либо…
— Да?
— Ты — покойник, поэт. Я вырву твое сердце и сожру на глазах твоей жены. Ты захлебнешься собственной кровью!
Я бросил трубку. Руки дрожали от ярости. Анцифер и Фармазон попритихли, они поняли, кто звонил. Скрипнула дальняя дверь… Наташа стояла у косяка в пестрой шелковой пижамке, — видимо, ее разбудил телефон.
— Кто-то звонил?
— Да…
— Он… уже здесь? — догадалась она.
Я шагнул вперед и обнял ее за плечи.
— Не волнуйся, любимый… Я ничего не боюсь. Просто… не ожидала этого так скоро. Вернее, ожидала, но почему-то надеялась, обманывала сама себя. Что он сказал?
— Так… еще раз пообещал меня убить.
— А ты?
— А я ничего не ответил, повесил трубку, и все. Я займусь им завтра. Иди ложись…
— Не хочу. Пожалуйста, поставь чайник. Наверное, нам стоит поговорить.
— Садись.
Я пропустил жену на кухню и выразительно зыркнул на близнецов. Ангел и черт исчезли в мгновение ока. Правда, Фармазон почти в ту же секунду вновь материализовался в уголке у холодильника, видимо собираясь нас подслушивать. Но твердая рука Анцифера, появившись из ниоткуда, цапнула его за шиворот и уволокла в никуда. Сначала Наташа долго молчала, отвлеченно ковыряя ложечкой засахарившееся варенье, потом повернулась ко мне:
— Спрашивай. Ты ведь давно хотел об этом спросить?
— Да, наверное. Как получилось, что Сыч стал к тебе приставать? Где вы вообще познакомились?
— Он никогда не приставал ко мне. По крайней мере, не делал этого явно. Помнишь, когда я впервые показала тебе, как превращаюсь в волчицу, ты расспрашивал меня о других мирах? Мы называем их Темными. Потому что только там магия победила науку. Мы бегали в стае. Сыч был волком-одиночкой, он не уходил далеко, но не подчинялся вожаку и не пытался дружить с остальными. Каким-то образом он вычислил, что я — ведьма. В ту ночь… ну, когда у меня была кровь на губах… Наверное, ему удалось достать меня заклинанием. Я же ничего не помнила! Я до сих пор не могу поверить в то, что убила эту девочку… Этого не может быть!
— Не надо, успокойся.
— Нет, нет… все в порядке. — Она взяла чашку обеими руками, но пить не стала. — Когда ты сжег шерсть, меня вновь выбросило в Темные миры. Я была ужасно зла на тебя! А потом в Городе мы встретились со старым Сычом. Он подошел ко мне в кафе, представился, долго распинался о том, какая я замечательная, как он меня искал… Все это было ложью, я видела его насквозь. Но вдруг он сказал, что знает, где ты, и даже готов меня проводить. Вот тут-то я купилась, как последняя дура! Он заколдовал мой томатный сок…