Моя жизнь и прекрасная игра
Шрифт:
Вечерами накануне игры с Перу вся наша команда, как правило, собиралась вместе. Под руководством Загало мы просматривали видеозаписи своих предыдущих матчей, а также матчей наших соперников, обсуждали тактические особенности своей игры в предстоящих встречах. Такие обсуждения носили откровенный характер, и каждый игрок — неважно, ведущий или запасной — мог свободно высказывать свое мнение, а также критические замечания. Главное, чтобы они были конструктивными и служили интересам дела. Такие встречи способствовали тому, что мы ощущали себя, как одна "семья".
Все началось с того, что как-то вечером позвонила из Сантуса Розмари:
"Здесь, дома, мы все молимся за тебя. Моя семья, твои родные, Келли и я. Не только за тебя, а за всех вас там, в Мексике. Почему ты этого не делаешь? Все вы?"
Я не знал, что ответить. Меня глубоко взволновал разговор с нею, ощущение духовной близости. Вдруг я почувствовал себя одиноким, мне захотелось увидеть жену, дочь, дом, своих родных. Не помню, что я тогда ответил, но после того телефонного разговора у меня возникла идея. Я поговорил с некоторыми игроками. Мне казалось, это мало подходящая тема для наших вечерних совещаний, на которых обсуждались тактические установки на предстоящие матчи. Я посоветовался с Рогерио и Карлосом Альберто, оба поддержали меня. Тогда мы изложили свою идею главе нашей комиссии Антонио ду Пассу, тот с нами согласился. И вот в одном из номеров гостиницы мы стали вчетвером регулярно совершать молитву, а затем шли на наши тактические занятия. Чуть позже к нам присоединился Тостао, потом Пиацца, Марио Америко, Марко Антонио. Вскоре в ежедневной молитве участвовала почти половина нашей спортивной делегации, в которой было сорок человек. Это молитвенное собрание проходило без какого-либо принуждения, ведь не все члены делегации были католиками, а из католиков не все ощущали потребность молиться вместе с нами, чего мы от них и не требовали. Главное было ощутить дух единства.
Мы никогда не молились конкретно за победу в чемпионате или в каком-то отдельном матче, ибо это извратило бы смысл молитвы. Но мы каждое утро ощущали побудительный мотив для своей вечерней молитвы. Молились за бедных, калек, болящих, обращаясь мысленно к жертвам войны во Вьетнаме, к ни в чем не повинным жертвам всех войн, желали благополучия нашим любимым. И хотя при этом не упоминалось достижение победы в играх, все молились за то, чтобы и мы, и наши соперники избежали травм.
Я убежден, что молитвенные собрания не решали исхода игр, но, несомненно, помогали нам ощутить себя единой семьей, содействовали углублению взаимного уважения и понимания.
Матч со сборной Перу был назначен на 14 июня. Наши соперники приехали на чемпионат после сильнейшего землетрясения, в результате которого погибли тысячи их соотечественников. Перуанские футболисты впервые в истории вышли в финал чемпионата мира. По этой причине сборной Перу принадлежали симпатии темпераментных мексиканцев. Мы, бразильцы, естественно, с пониманием отнеслись к нашим соперникам и также симпатизировали им. Но это вовсе не значило, что мы готовы были им проиграть.
Матч сам по себе доставил много радости. Обе команды отвергали оборонительную манеру, характерную для европейского футбола, и беспрестанно атаковали друг друга. Загало, которому после победы над англичанами пришлась по душе оборонительная игра на контратаках, в конце концов согласился с нами, что оборонительный вариант, особенно в матче с южноамериканским соперником, да еще с командой, которую тренирует Диди, был бы ошибкой. Поэтому он разрешил нам играть в привычный для нас футбол, и результаты матча подтвердили правильность принятого им решения. Поскольку Диди всегда был по душе атакующий футбол, этот матч, как я уже говорил, доставил нам истинное удовольствие.
На поле снова вышли Герсон и Ривелино. Мы были настроены на выигрыш. Вскоре после начала игры перуанский защитник Кампос, пытаясь принять на грудь посланный в штрафную площадку мяч, поскользнулся. Тостао оказался тут как тут. Он передал мяч Ривелино, и тот, прежде чем успел среагировать вратарь Рубинос, послал мяч в сетку ворот. Некоторое время спустя все тот же Тостао, отличавшийся удивительной реакцией, обманным движением обыграл сначала защитника, потом вратаря Рубиноса и забил второй гол. До перерыва перуанцам все-таки удалось отыграть один гол: вратарь Феликс не рассчитал траекторию навесной передачи, сделанной Галлардо, и мяч оказался в наших воротах. Первая половина игры закончилась со счетом 2:1 в пользу сборной Бразилии.
Через несколько минут после начала второго тайма, получив мяч, я увидел, что Тостао находится прямо у ворот перуанцев. Вновь была разыграна традиционная комбинация. Я с подрезкой навесил мяч в его направлении. Тостао занес ногу для удара, но не ударил, а только чуть подправил мяч, и он, пролетев мимо вратаря, оказался в сетке ворот. Мы опять повели с разрывом в два гола. Но перуанцы скоро вновь отыграли один гол. Сотил, заменивший Бейлона, обыграл нашего Брито и передал мяч Кубиласу. Тот изо всех сил ударил метров с двадцати. Вратарь бессилен был что-либо сделать. Вскоре, однако, Жаирзиньо восстановил разрыв в счете. Рубинос бросился под удар, но тщетно. В итоге матч закончился со счетом 4:2 в нашу пользу.
Когда мы направлялись в раздевалку, нам еще не было известно, кто станет нашим соперником в полуфинале. Матч СССР — Уругвай еще продолжался. Мы не стали принимать душ и переодеваться, а сели слушать радиорепортаж. После двух таймов счет оставался ничейным, все решало дополнительное время. На последних секундах уругваец Эспарраго забил победный гол. Результат матча нас вполне устраивал, и мы довольные направились в душевые. Ведь встречи с уругвайской сборной мы ждали давно, целых двадцать лет!
Это было 16 июля 1950 года, дата, которую помнят все бразильцы. У нас в доме холодно. Как я уже говорил, не во всей Бразилии стоит круглый год жара. На planalto [11] , где расположен Бауру, бывает очень холодно. У нас гости — это друзья моего отца, которые пришли послушать радио. Чтобы поберечь дрова, все сгрудились вокруг горячей печки. Мне вспоминается маленький приемник с двумя ручками, он почему-то лучше принимал Рио-де-Жанейро, чем расположенный ближе к нам Сан-Паулу. Поэтому мы слушаем Рио. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения, так как все радиостанции Бразилии транслируют одно и то же волнующее событие — финальный матч на первенстве мира, который проходит на стадионе "Маракана".
11
Высокогорье (португ.).
Каждый из присутствующих в комнате вместе с семьюдесятью миллионами бразильцев по всей нашей огромной стране отдал бы все, лишь бы оказаться среди огромной толпы, переполнившей в этот вечер трибуны стадиона. Между прочим, самый большой стадион мира построен специально для проведения мировых чемпионатов. Он рассчитан на неслыханное число зрителей — 200 тысяч, но сегодня их собралось значительно больше. Мы вслушиваемся в каждое слово радиокомментатора. Он рассказывает о жутких сценах, которые разыгрались здесь перед началом матча. Работники стадиона всеми силами старались очистить проходы от упорных "дополнительных" болельщиков. Радиокомментатор говорит о болельщиках, которые залезли на стены и оттуда кажутся муравьями. Люди облепили крыши близлежащих домов. Рискуя жизнью, некоторые вскарабкались даже на радиомачту. Мы им бесконечно завидуем.