Моя жизнь
Шрифт:
Итак, книги моего брата были просмотрены согласно постановлению суда и все прочие долги приняты ко взысканию с конкурсной массы.
Брат подал на меня в суд, но, разумеется, проиграл дело. Тогда он пытался испробовать самое низкое средство — клевету. К счастью, его собственному адвокату удалось вовремя помешать ему. Я часто впоследствии раздумывал о причинах, изменивших до такой степени характер этого человека. Ребенком он был самый милый и послушный из нас, братьев. Он был «ягненочком» нашей семьи. Что же здесь играло роль? Наследственность? Не может быть. Мать и отец были лучшими и честнейшими на свете людьми.
После всего этого я очутился без единого гроша, и только благодаря милости суда у меня сохранилась крыша над головой. Но это было моей последней заботой. Мои соотечественники, которым я не раз доставлял новую славу моими открытиями, всегда радовались возможности меня чествовать. Теперь же, когда я, по собственному неведению, очутился в унизительном положении, все норвежцы, как один человек, накинулись на меня с непостижимой яростью. Люди, поклонявшиеся и льстившие мне, распространяли теперь обо мне самые скандальные слухи. Норвежская пресса обрушилась на меня. Открытий Северо-западного прохода и Южного полюса они у меня не могли отнять, и с моей стороны было бы ложной скромностью назвать их иначе, нежели славными подвигами. Но теперь, когда я был беспомощен и в тяжелом положении, те же уста, которые называли меня гордостью Норвегии, не постеснялись повторять шитую белыми нитками ложь и злорадно старались загрязнить мою честь и посрамить мое имя. Некоторые даже утверждали, что объявленный мною конкурс был результатом уговора с братом, чтобы обмануть моих кредиторов. Еще более злобные умы изобрели историю, будто две эскимосские девочки, привезенные мною в Норвегию, являются моими незаконными детьми, отцами которых я обманным образом выставил Какота и австралийского торговца, — такая нелепая клевета, от которой бы всякий рассмеялся, если бы мои злоключения не сделали даже самых уравновешенных людей восприимчивыми к любому измышлению фантазии. Ведь каждый мог высчитать, что в годы до и после рождения этих девочек я находился далеко от их родины.
Одним словом, невозможно выразить на человеческом языке всю горесть моего тогдашнего положения — всего каких-нибудь три года тому назад. После тридцати лет целеустремленных трудов, после жизни, прожитой в самых строгих понятиях о чести, я подвергся — только из-за того, что доверился аферисту, — самому унизительному для человека позору, когда его имя треплют в грязи самого гнусного скандала и самых грязных подозрений. Без сомнения, я совершил тяжкий проступок, так слепо доверив свои дела чужим людям, хотя до сих пор не понимаю, каким образом я мог бы устроиться иначе. За этот проступок я заслужил наказание в виде назначенного конкурсного управления моими делами, но уж наверное не заслужил издевательств и неблагодарности от моих соотечественников. Я питаю глубокое презрение к людям, которые воспользовались моим несчастьем, чтобы посредством клеветы добивать человека, чье величайшее преступление в их глазах состояло в том, что он достиг большего, чем они сами, и которые своими сплетнями злорадно надеялись свалить человека с достигнутого им пьедестала.
Я благодарю судьбу, давшую мне возможность совершить с тех пор новые открытия, подтвердившие серьезность моего характера и целей моей жизни, а также за то, что мне удалось вернуть уважение тех, кто по-настоящему сочувствовал моим планам и не поддался влиянию всех клеветнических слухов, а, наоборот, великодушно помог мне осуществить мои последние предприятия.
Осенью 1924 года я отправился в Америку, чтобы снова заработать денег посредством докладов и газетных статей. В ряде статей, появившихся в различных городах, я высказывал мнение, что воздушные корабли (дирижабли) являются будущим средством для научного исследования полярных областей. Рекогносцировки на аппаратах тяжелее воздуха я считал осуществимыми и полезными, но лишь для общего решения географических проблем. Для более же глубокого изучения непременно потребуются дирижабли из-за их большей надежности. Отсюда я делал вывод, что аппараты тяжелее воздуха только тогда будут пригодны для наших целей, когда геликоптер усовершенствуется настолько, что даст им возможность немедленного старта и спуска по отвесной линии.
Перспективы моей следующей экспедиции были поневоле ограничены до разведывательного трансполярного перелета с материка на материк через Северный полюс по той простой причине, что самолеты гораздо дешевле дирижаблей.
Вследствие запутанности моих финансов и клеветы, запятнавшей мое доброе имя, мне и так было чрезвычайно трудно найти средства и поддержку на организацию перелета.
Никогда не переживал я такого подавленного состояния, как по возвращении в Нью-Йорк из поездки с докладами. Путешествие в финансовом отношении оказалось неудачным. Газетные статьи тоже дали мало доходов. Сидя в своем номере в гостинице Вальдорф-Астория, я думал о том, что, по видимому, все пути для меня навсегда закрыты и моей карьере исследователя наступил бесславный конец. Отвага, сила воли, непоколебимая вера — эти качества привели меня ко многим достижениям, невзирая на окружавшие меня опасности. Теперь же эти самые качества, казалось, были совершенно не нужны. Я более чем когда-либо за все 53 года моей жизни был близок к мрачному отчаянию.
Когда я, раздумывая таким образом, сидел у себя в номере, вдруг зазвонил телефон. Я взял трубку и услышал мужской голос, спрашивавший, когда меня можно повидать. «Я встречал вас несколько лет тому назад во Франции во время войны», — добавил он. Сотни праздных любопытных втирались ко мне именно такими способами, отнимая у меня время своими бесцельными разговорами. Теперь же более чем когда-либо у меня были основания для сухого короткого ответа, так как я приобрел печальный опыт общения с посетителями, которые таким образом вручали мне судебные повестки или желали вступить со мной в переговоры по поводу долгов Хаммера. Я вовсе не был в настроении принимать случайного знакомого, который мог сослаться только на «встречу во Франции».
Но следующие раздавшиеся из трубки слова заставили меня встрепенуться. Голос продолжал: «Я в качестве любителя страстно интересуюсь полярными исследованиями и, пожалуй, мог бы предоставить средства для новой экспедиции». Нечего и говорить, что я предложил ему прийти ко мне тотчас же. Пять минут спустя я уже сидел, углубленный в разговор с Линкольном Элсвортом, чье имя теперь настолько известно всему миру, что мне незачем подробно рассказывать, кто он такой [ 44 ].
Note44
Элсуорт (Ellsworth) Линкольн (1880—1951) — американский исследователь Антарктиды, горный инженер, полярный летчик. В 1926 г . — участник экспедиции Амундсена на дирижабле «Норвегия». В 1933-1939 гг. совершил ряд полетов на самолете во внутренние районы Антарктиды, в том числе первый трансантарктический перелет ( 1935 г .); открыл горы Этернити, хребет Сентинел и горы, которые назвал по имени своего отца Джона Элсуорта. (Прим. выполнившего форматирование.)
ГЛАВА 7.
ПОЛЕТ С ЛИНКОЛЬНОМ ЭЛСВОРТОМ
Элсворт рассказал мне, что обладает состоянием и большой склонностью к приключениям. Если бы я согласился разделить с ним руководство экспедицией и он будет иметь счастье перелететь через Северный Ледовитый океан, то он может предоставить мне средства на покупку двух гидропланов и на частичное покрытие прочих расходов.
Я был в восторге. Горести прошедшего года развеялись, и подготовительные работы заставили меня забыть даже все ужасы, пережитые мною в качестве дельца.
Элсворт предоставил в мое распоряжение 85.000 долларов наличными деньгами.
Я пригласил для каждого гидроплана пилота и механика. Гидропланы были доставлены в Кингс Бей [ 45 ] (Свальбард) весною 1925 года. 4 мая все было готово к старту, и к этому дню все собрались на Свальбарде. Кроме Элсворта и меня, здесь были Рисер-Ларсен [ 46 ] и Дитриксон — пилоты и Омдаль и Фейхт — механики.
Когда мы собрались для первого «военного совета», Рисер-Ларсен сообщил нам весьма ошеломляющую новость. Он узнал, что итальянское правительство намерено продать дирижабль «№ 1» и что цена его, наверно, не превысит 400.000 крон. Мы были столь же удивлены, как и восхищены. Ни Элсворт, ни я никогда не думали, что можно так дешево приобрести дирижабль. Мы никогда не остановились бы на гидропланах, если бы знали о существовании такой возможности. Нашей целью был перелет через Северный Ледовитый океан, с материка на материк через Северный полюс. С гидропланами этот перелет являлся рискованным предприятием, но мы были счастливы подвергнуться этому риску в надежде на удачный исход, тогда как с дирижаблем успех предприятия являлся вполне возможным.
Note45
Кингс-Бей — большая бухта на западном побережье наибольшего из островов Свальбарда, острова Западный Шпицберген. (Прим. перев.)
Note46
Рисер-Ларсен (Riiser-Larsen) Яльмар (1890—1965) — норвежский полярный исследователь, военный летчик, генерал, участник первого перелета через Северный полюс на дирижабле «Норвегия» ( 1926 г .). В 1929-1931 гг. руководил двумя экспедициями на судне «Норвегия» вокруг Антарктиды; открыл часть ее побережья, в том числе Берег Принцессы Рангхилль. (Прим. выполнившего форматирование.)
Элсворт сейчас же обещал предоставить 100.000 долларов на покупку «№ 1», если Рисер-Ларсен сумеет подтвердить достоверность продажи. Мы решили, однако, не откладывать предполагаемого полета на гидропланах, но единодушно согласились на следующее лето во что бы то ни стало повторить полет уже на дирижабле.
У меня имелись особые причины быть восхищенным известием о «№ 1», так как около двух лет назад я побывал в качестве гостя на борту этого дирижабля и совершил на нем короткий перелет. И впоследствии я не терял его из виду и отметил его неоднократные удачные полеты, доказавшие мне, что радиус его действия достаточно велик для перелета через Северный Ледовитый океан. Конечно, потребуются кое-какие небольшие переделки. В частности, необходима была конструкция твердого носа, дабы получить возможность пришвартовывать дирижабль к мачте, вместо того чтобы помещать его в закрытый ангар Я ликовал от счастья при мысли, что наконец-то моя мечта о почете через Северный Ледовитый океан стоит на пороге осуществления.