МОЯ. Не отдам!

Лакс Айрин

Он кривится, а потом роняет ладонь на плечо.

— Я свое слово сказал. Можешь начинать разминать глотку прямо сейчас!

— Утром — деньги, вечером — стулья! — отрезаю я. — Сначала докажите свое право собственности, а потом на рот претендуйте. Говорите, полный треш-набор, а самому не терпится? Ай, как скобы зашли, да? — провожу языком по зубам, демонстрируя брекеты.

Во взгляде мужчины просыпается интерес. Вернее, он и до этого был, просто сейчас пробуждается острее, разгорается ярко.

Темные зрачки расширяются, поглощая светлую радужку.

Теперь у него точно глаза, как у полярного медведя — беспросветные, внимательные.

— Язык у тебя, как посмотрю, ловкий, — замечает с усмешкой.

Потом он проводит пальцами по пряжке своего ремня, замечая:

— А может быть, сегодня — стулья, а завтра — деньги? Сосать тебе все равно придется, Белка.

— Нет. Такие условия душа не принимает. Какие ваши доказательства права собственности?

Вывернувшись из-под его ладони я отхожу на безопасное расстояние. С любым другим человеком пары метров вполне бы хватило, чтобы чувствовать себя спокойнее, но только не в его присутствии.

Он подавляет, поглощает пространство, заслоняет его собой.

В конце концов, просто взгляды притягивает!

Мужчина деловито прячет пистолет в кобуру, и потом вдруг резко приближается. Я пропустила момент, когда он вдруг срывается с места плавно, но быстро, оказавшись рядом. Его пальцы зажимают подбородок в тиски и надавливают.

— Будут тебе доказательства. С самого утра к моему законнику рванем, он тебе все бумаги в реале покажет. Не странные мутные доверенности, а реальные бумаги о собственности.

С каждым его словом мое нутро сжимается все больше и больше.

Ловлю знакомые выражения и словечки, понимая, что дела мои плохи.

«Законник», «бумаги»…

Обычный человек так выражаться не станет.

С пушкой ходить — тоже.

Может быть, мне просто свалить по-тихому?

Деньги я потеряла, но голова пока на моих плечах.

Извинюсь и тихо свалю. Под покровом ночи.

Жалко, конечно, будет уезжать.

Уютно здесь так, функционально.

В доме сухо и тепло.

Кругом — спокойно и тихо…

Я такой тишины ни разу в жизни не слушала, как здесь, когда даже слышно, как падает снег.

Жалко, но…

Привязываться не стоит. Тем более, дом не мой, а вещи — штука наживная.

Были бы деньги.

Деньги у меня еще есть.

Поэтому я решаю уйти в сторону.

Это не побег, это стратегическое отступление, говорю себе.

— Знаете, что, с психопатами связываться — себе дороже. Покиньте комнату, я оденусь!

— Далеко собралась?

— Сделаю то, что вы хотите. Покину этот чертов дом. Выйдите.

Открыв ящик комода, достаю брелок. Машина заводится, пока я быстро соберу самое необходимое, тачка прогреется.

— Уехать хочешь.

— Да.

— Славно, — кивает и резко выходит из комнаты.

Я собираюсь по минимуму. Многое здесь оставить придется. От благовоний и моих ненужных вещей пусть сам избавляется.

У меня выходит рюкзак и туго набитая спортивная сумка.

Выхожу из дома.

Ночь, но светлая… Наверное, от снега. Все кругом белое, свет как будто исходит от самой земли, освещая пространство. Машина рычит мотором.

Мужчина курит на крыльце, привалившись к перилам.

Обхожу его, сжав зубы, и направляюсь к машине.

Спину между лопаток жжет пристальным взглядом мужчины.

— А попрощаться? — прилетает издевательски.

— Чао.

— Ну-ну. Легкой тебе дороги, Белка! — смеется.

Я не понимаю его острого и темного веселья.

Ничего не понимаю, пока…

Пока не перевожу взгляд на колеса машины.

Они спущены.

Все. Не могу поверить своим глазам! Нет, я просто не могу поверить. Было все нормально.

Оббегаю машину кругом, разглядываю.

Порезаны.

Жестоко порезаны на лоскуты.

Смотрю на это издевательство и с трудом сдерживаю эмоции.

На плечо тяжелым гнетом опускается ладонь мужчины.

Пальцы сжимают плечо тисками.

— Ты остаешься, Белка. До выяснения всех обстоятельств.

Как вам настрой нашего здоровяка? :) Не сбежать Белочке... Ох, что будет!

Глава 3

Глава 3

Ника

Моя машина.

Мою машину испортили! На ободах же не поеду.

Во мне зреет ярое возмущение, которому просто не хватает места внутри. Терпеть не могу, когда портят мои вещи. Без спроса берут и… портят.

Плюс портят шанс на мирное урегулирование, а я ведь просто была готова раствориться без следа и забыть. Но теперь пути назад нет.

Моя машина… Подержанная, конечно, но добротная, не подводила меня еще ни разу. Запасных колес у меня при себе нет.

Я бросаю еще один взгляд на изувеченное имущество и глотаю ярость. Однажды я видела, как батя в приступе ярости избил провинившегося охранника телескопической дубинкой. Они под запретом, но когда эти запреты останавливали. У отца — та самая, специализированная, очень мощная в действии. Я тогда была еще очень мелкой и не особо понимала, почему всегда папа, по большей части, довольно спокойный, вдруг так сильно разошелся, и отлупил охранника. Позднее я узнала, что он сильно провинился, но все равно считала, что такое жестокое наказание несоизмеримо с повинностью. Однако сейчас я бы сама с удовольствием прошлась такой же дубинкой по бугаю, чтобы сбить с его лица спесивую ухмылку превосходства.

Порезал колеса.

Я все еще не могу поверить!

Ладонь мужчины перемещается с плеча на спину, надавливает между лопаток.

— Вернись в дом.

— Зачем? — огрызаюсь нервно. — Ты же против моего нахождения в этом доме…

— Конечно. Я не рад незваным гостям. Тем более не рад термитам. Но только ты того самого Арбузяна видела.

— Аматуняна.

— Да мне плевать. Вот как раз и расскажешь, кто, как выглядит, где познакомилась, как нашла объект недвижимости. В базах его быть не могло, — рассуждает спокойно.