Моя. Твой. Наши
Шрифт:
– А эта здесь откуда? – брезгливо поморщилась дамочка, посмотрев на мою дочку, которая даже встала ради того, чтобы сказать ей «здравствуйте».
Встала и я, но для того, чтобы оттаскать стерву за волосы за столь пренебрежительное отношение к моему ребенку.
Может, где-то я и душка, и лапочка, и прелесть, но, когда кто-то даже криво взглянет на моего ребенка, я превращаюсь в Терминатора.
– Солнышко, сходи с Алёной и Даней на кухню. Поставьте чайник. У нас гости.
– Лер! – нахмурилась Алёнка.
–
Не радуясь подобному исходу, Алёнка повела за собой Алису, а за ними пошёл закончивший разговор с полицией Даня.
Никита уже стоял рядом со мной, похоже, готовясь в любую секунду разнять назревающую женскую драку.
– А теперь отдайте мне моего ребенка. Не хватало ещё, чтобы он в этом клоповнике подцепил что-нибудь, - сказала дамочка и подалась к Стасику, сидящему на коврике с игрушками. Наклонилась, схватила Стасика за ручку и резко потянула на себя, требуя. – Вставай, давай! Мы уходим!
Я рефлекторно взяла дамочку за плечи и попыталась оттолкнуть или хотя бы удержать в стороне, а Никита в это время взял Стасика на руки и начал отвлекать нежным шёпотом, едва не заплакавшего сына.
– Вы охренели?! Ребёнка моего мне отдали, быстро! – рыпнулась в моих руках дамочка.
– Ты ограничена в правах. Напомнить, почему? – спросил Никита.
– Твоего ребёнка? – в то же время возмутилась я. – Расскажи-ка мне, мамочка, сколько у твоего ребенка сейчас зубов? Когда полез первый? С какого пюре начался прикорм? Знаешь?
– Ты кто, вообще, такая? – посмотрела на меня брезгливо дамочка и ударила мне по рукам, тут же поправив на себе шубку. – Думаешь, легла пару раз под Никиту и всё? Любовь до гроба? Увидела, что у него деньги водятся, машина есть, квартира…? Решила хорошо пристроиться сама и дворняжку свою тоже в тепло перенести? Не выйдет у тебя ни-че-го, - выплюнула она каждое слово мне в лицо и ткнула указательным пальцем в плечо.
Чувствуя, что меня облили помоями и, самое ужасное, оскорбили мою дочь, я схватила дамочку за палец и завернула я её руку так, как меня учил когда-то папа.
Дамочка завопила, согнулась пополам, чтобы плечевой сустав чувствовал себя менее болезненным, и, семеня грязными каблуками по полу, пошла туда, куда я её повела – в прихожую.
При этом она ни на секунду не перестала сыпать отборным матом.
Из кухни выскочил Даня, и по его взгляду стало понятно, что он не ожидал увидеть то, что увидел – как я выталкиваю дамочку за дверь и вручаю вовремя спустившемуся по лестнице полицейскому.
– Ненормальная! Конченная! – кричала дамочка.
– Я-то, может, и конченная, но ты, как человек, даже не начатая! – не выдержала и я, тоже начав кричать. Если бы дамочку не держал полицейский, а меня появившийся внезапно Никита, то я бы точно вырвала ей пару-тройку пучков волос.
Я бы в жизни никогда не подумала, что могу
– Лера, успокойся, родная. Успокойся, - шептал Никита над ухом. – Она этого не стоит.
– Оформим протокол, - тем временем говорил полицейский, который, похоже, был местным участковым, так удачно проживающим в одном с Никитой доме.
– Я подойду через минуту, - сказал Никита и буквально занёс меня в квартиру, закрыв дверь.
– Нифига ты, оказывается, опасная! – смотрел на меня во все глаза Даня.
Алиса и Алёнка, к счастью, всё ещё были в кухне, Стасик с ними. И я была рада, что дети не видели меня в таком состоянии.
– Успокойся, Лер, - Никита развернул меня к себе лицом и крепко обнял.
– Я порву её за наших детей, если она ещё хоть раз здесь появится, - всхлипывала я. Успокоиться получалось с трудом. Даже объятия Никиты и его поглаживания по спине не делали меня менее истеричной.
– Львица моя, - в голосе Никиты слышалась улыбка. Немного отстранившись, он обхватил мои щеки ладонями и поцеловал в губы так крепко, что я почти забыла о том, по какому поводу истерила тут секундами ранее. – Я сейчас всё улажу, а ты постарайся никого тут не порвать, пока меня не будет.
– Постараюсь, - прогнусавила я.
Никита уже достаточно долго отсутствовал в квартире. Даня, как засланец, был отправлен посмотреть в глазок, но оказалось, что участковый, Никита и его бывшая куда-то исчезли с лестничной площадки.
– Может, Леркин бывший сюда тоже заявится? – хмыкнул Даня. – Лера и его ушатает, по-любому.
– Ему повезло, что он уехал, - произнесла Алёнка, сосредоточенно нарезая огурец.
– Откуда знаешь? – спросила я.
– Просто знаю. Свалил он. Понял, наверное, что поиграться с тобой не получится, и свалил. Благо, наивных дур по миру ещё полно. Или кто-то поверил, что спустя четыре года он вдруг решил стать папашкой года? – фыркнула Алёнка. – Уехал, и скатертью ему дорожка.
Я с облегчением вздохнула и сосредоточилась на приготовлении ужина. С годами я начала понимать маму, которая всегда уверяла, что готовка или мытьё посуды успокаивают. Раньше мне было непонятно, как то, что тебя заставляют делать, может успокаивать? Оказывается, может. Особенно, если ты вкладываешь все свои нервы в нарезку мяса и овощей.
Даня и Алёнка поглядывали на меня с опаской. Даня, похоже, вообще, начал меня по-настоящему бояться. А подруга понимала, что мне нужно немного времени и тишины, чтобы остыть и прийти в себя.
Алиса помогала Алёнке, раскладывая по тарелке нарезку. Стасик сидел в своём стульчике и иногда постукивал игрушкой по столику, чтобы о нём не забывали.
Пока варилась картошка для пюре, я подошла к дочке, погладила её по волосам и поцеловала в макушку.
– Мама, я почему та тётя глухая? – спросила она.