Моя
Шрифт:
— Я не могу... смотреть, как ты умираешь.
Риен
Она осталась поговорить. Я подкинул еще одно полено в огонь, и мы сели вместе на ковер перед пламенем. Она плакала. Я обнимал ее. Когда пламя догорело, ее веки затрепетали, опускаясь.
— Не могу уснуть, — произнесла она.
— Потому что ты не в кровати?
— Нет. Я чувствую себя так, будто если усну, случится что-то страшное. А когда проснусь, все начнется по новой, — она опустила взгляд на свою правую руку, которой убила Мистера Стидхилла. Пальцы были согнуты.
— Я не позволю ничему с тобой случиться.
— Знаю, — ответила она. — Я все еще переживаю. Не мог бы ты...
— Да?
— Не мог бы ты вколоть мне снотворное?
Я приподнял брови.
— Я думал, ты боишься игл.
— Боялась. Но больше не буду.
— Нет?
— Может, и буду, но иногда ты должен делать то, что должен.
— Правда? — спросил я, сжимая ее руку.
— Ага, — прошептала она. — Правда. Я просто хочу, чтобы это ушло, Риен. Всего лишь на какое-то время.
— Тогда позволь мне отнести тебя в кровать, и там я введу тебе какой-нибудь лошадиный транквилизатор, который прогонит все твои плохие сны.
— Хорошо, — ответила она. Когда я поднял ее на руки, она зевнула, а ее веки опустились. Голова опустилась на мою грудь, рука сжала мой бицепс. И к тому времени, как я устроил ее голову на подушке, она уже крепко спала.
Сара
На следующий день я проснулась в пустой постели. Риен исчез. Я блуждала по дому, но его нигде не было. Подойдя к парадной двери, я попробовала ручку.
Разблокирована.
Дверь распахнулась, являя мне яркость Лос-Анджелесского солнца. Был слышен шум далекой автострады.
Я закрыла дверь.
Риен нашел меня сидящей в приемной, собирающей воедино его скульптуру. Я избавилась от стекла, и теперь пыталась собрать иллюстрацию по кусочкам. Без шара, удерживающего их вместе, было трудно понять, как это работало.
— Вот, — произнес он, вручая мне тюбик с суперклеем. — Давай, я помогу.
Мы молча работали бок о бок. Маленькие кусочки строились один за другим, и с помощью клея нам таки удалось переделать шар без стекла вокруг него. Риен уложил сверху последний кусочек, удерживая пока клей не подсох.
— Не совсем идеально, — заметила я, качнувшись на пятки, чтобы рассмотреть скульптуру. Сломанные кусочки создавали такое впечатление, будто верхняя часть иллюстрации собиралась разлететься в разные направления.
— Нет?
— Она больше не похожа на ловушку.
— Это же прекрасно, — произнес Риен, сжав мою руку. — Даже лучше, чем идеально, любовь моя.
— Не называй меня так.
— Любовь моя? А как же мне тебя называть?
Я молча покачала головой.
— Как еще, если не «моя любовь», «моя дорогая», «моя прекрасная»"?
Слезы навернулись на глаза. Он не это имел в виду. Он не мог.
— Риен, не надо...
— Ты — мое все. Моя неописуемая боль и моя вечная радость. Моя страсть и мой страх. Мой ангел. Моя радость. Мой маленький псих.
— Риен...
— Ты моя, вся моя, до последней частички, независимо от того, когда ты решишь уехать.
Я повернулась к нему. Из моих глаз хлынули слезы. Он наклонился и поцеловал меня, спрашивая разрешения своими мягкими губами.
— Любовь моя, — начал Риен. — Ты хочешь уйти?
— Нет, — ответила я честно.
— Тогда останься, — произнес он, и вновь меня поцеловал.
Эпилог
Сара
Прошло целых три недели с тех пор, как я отказалась ехать домой. По ночам мне все еще снились плохие сны. Когда я пиналась и кричала, Риен, не обращая на это внимания, обвивал вокруг меня свои руки, пока все не проходило. Когда же во сне кричал он, я была той, кто его успокаивал.
Он спросил у меня, хочу ли я уйти, в тот день, когда я убила Гэри Стидхилла. Как спрашивал меня и каждое утро после. И каждое утро я отвечала одно и то же: «нет».
Почему?
Там, в Голливуде, я была фальшивкой. У меня были ненастоящие друзья и амбиции. Здесь же, однако, все это отпадало. Только находясь рядом с ним, я была настоящей.
Его губы вытягивали из моего тела настоящее удовольствие. Его пальцы ласкали мои изгибы, и я, без сомнения, знала, что он хочет меня, как и я хочу его. А его рот вынуждал меня кричать.
Он держал меня под контролем, рукой, обернутой вокруг моего горла. Он связывал меня всякий раз, как сам того хотел, и поддразнивал до тех пор, пока я не начинала просить его взять меня. Он заставлял меня кричать до хрипоты в горле, до боли из-за освобождения в теле, и тогда он швырял меня к самому краю пропасти, следуя за мной.
Если я когда-нибудь захочу уйти, я знаю, что он позволит мне. Но прямо сейчас я еще не решила, чего именно хочу. По-настоящему, действительно хочу. И, возможно, то чего я хочу — вовсе не Голливудский финал. Несовершенный, потому что ничего совершенного на самом деле нет, а я больше не хотела быть фальшивкой.
Это не принц и его принцесса, и не «долго и счастливо». Это два человека, которым было нечего терять и выигрывать. Держась друг за друга изо всех сил, они переплетались содрогающимися во тьме телами.
И, может быть, я всегда хотела именно этого.
Конец