Мойте руки перед бедой
Шрифт:
1898 года, января 9-го дня.
Н. К. Крупская.
Министр империи – «тюрьмы народов» просьбу удовлетворил.
Затем потянулись долгие дни ожидания. Бюрократическая машина надолго задержала встречу жениха и невесты. Но вот наконец случилось – все разрешения получены! Матери Владимир собрался написать письмо лишь несколько дней спустя:
«Приехали ко мне, наконец, дорогая мамочка, и гости. Приехали они седьмого мая вечером, и как раз ухитрился я именно в этот день уехать на
Это было действительно так. Жил Ульянов сытно и благополучно. Питание было весьма отменным. Каждую неделю для него закалывали барашка, а физическими трудами ссыльный обременён не был. За полный пансион молодой человек платил хозяину дома Зырянову восемь рублей в месяц – всё то пособие, что выдавало ему государство для обеспечения безбедного существования в ссылке. Ещё и матушка присылала денег.
Несколько месяцев вплоть до апреля документы ходили по полицейским инстанциям, а затем в период ледохода всякая связь с «большой землёй» и вовсе прекратилась. Только седьмого мая первый пароход доставил Надежду Крупскую с её мамой Елизаветой Васильевной в соседнее село, откуда они добрались до Шушенского глубоким вечером. Именно поэтому приезд невесты оказался таким неожиданным для Владимира.
Тем временем был накрыт стол для скромного торжества, которое, впрочем, не затянулось. Оскар Энгберг, получив в подарок набор ювелирных инструментов, скоро попрощался и счастливый удалился. В прошлом до ареста и ссылки он подвизался учеником ювелира, и этих навыков ему хватило, чтобы впоследствии к венчанию молодоженов изготовить два обручальных кольца из медных пятаков.
Затем раскланялся и Зырянов. Последней ушла мать Надежды на ночлег в соседнюю комнату, предусмотрительно отвоеванную Ульяновым у местного попа, который тоже намеревался там поселиться.
Казалось бы, сейчас должен был случиться романтический вечер молодоженов с логическим любовным продолжением, но нет. Надежда принялась рассказывать жениху о политической обстановке и текущих делах революционно настроенной молодежи. Удивительно, но именно этого, а не любовных ласк ожидал от невесты Ульянов.
Вначале он внимательно слушал Крупскую, держа её руку в своих ладонях, затем встал и принялся энергично расхаживать по комнате вокруг круглого стола, сбивая половики. Постепенно шаг его замедлялся, вместе с тем терялась уверенность в голосе Крупской. После завершения очередной мысли пауза все больше затягивалась, а лицо Надежды становилось растерянным. В конце концов, она умолкла, а Владимир остановился, взял стул и уселся на него верхом напротив невесты. Ульянов посмотрел ей прямо в глаза и произнёс:
– Наденька, что происходит? Ты чего-то не договариваешь…
Крупская молчала, а молодой человек продолжил жёстким тоном:
– Моя дорогая, давай договоримся так…ты помнишь я тебе рассказывал, что в юности мне нравился рассказ Тургенева «Андрей Колосов»? – Владимир дождался, пока невеста в знак согласия кивнула головой и продолжил. – Так вот…необходимо доверять друг другу и ни о чём лишнем не спрашивать. С другой стороны будем искренними и откровенными. Ты согласна?
Надежда вновь кивнула головой, но в этот раз Ульянов лишь многозначительно промолчал в ответ. Совершенно тихим и робким голосом Крупская произнесла:
– В марте состоялся учредительный съезд социал – демократической партии.
– Как? – воскликнул Ульянов и вскочил с места. – Кто? Кто там был?
– Я не знаю подробностей, узнала мимоходом перед отъездом. Точно знаю, что инициатором был Струве.
– Ах, мегзавец! – вспыхнул молодой человек, и от волнения его картавость только усилилась. Владимир в сильном возбуждении вновь принялся бегать вокруг стола, размахивая правой рукой. Левая при этом спокойно была вложена в карман брюк.
– Мегзавец! У них ничего не получится! Кто там ещё был? – продолжал возмущаться Ульянов. Крупская предполагала, что известие о создании социал-демократической партии вызовет у жениха недовольство, но такого гнева она не ожидала. По твердому убеждению молодого политика такое событие должно было случиться непременно под его руководительством.
В раннем детстве, чтобы добиться своего Володя частенько падал на пол, стучал ногами и орал. Теперь это выражалось в таком нервном возбуждении, но внутренний посыл – добиться желаемого любым способом – оставался прежним.
Надежда продолжала молчать, и это было самым мудрым решением. За стеной принялась деликатно покашливать разбуженная Елена Васильевна, чем немного охладила пыл молодого человека. Торопливые шаги в комнатах Зыряновых окончательно успокоили Ульянова.
«У них» действительно мало, что получилось. Сразу после учредительного съезда практически все его члены были арестованы полицией и не смогли объединить разрозненные группы в единую партию. Свое развитие и бурную деятельность социал-демократическая партия обрела лишь после возвращения Ульянова (Ленина) из ссылки.
7
НИИ психического здоровья, палата Свистунова
Время тянулось медленно, но приятно. Казалось «dolce far niente» – сладкое ничегонеделание – обрело осязаемые формы и поселилось здесь навеки. Покой и безмятежность, по-прежнему, главенствовали в пределах одного помещения. Под мерный храп пьяного Полковника обитатели палаты занимались каждый свои делом. Сергей Ильич навзничь лежал на кровати, и с его, мокрого после душа, трико на пол капала вода, образуя лужицу, которая подозрительно напоминала плоды здоровой работы почек. Впрочем, возможно, так оно и было.
Мертвецки пьяный мужчина перевернулся на живот, и струя мочи зажурчала прямо на пол. Сергей Ильич облегчённо застонал. Обитатели не обратили на это событие ни малейшего внимания. Во-первых, уже привыкли, а во-вторых, точно знали, что Полковник после того, как очнется от сна, сам уберёт за собой. Подобные эксцессы, а таковое случалось далеко не впервой, обычно приносили страдания только его верному приятелю таракану Аркадию. Вот и сейчас он попал под вонючие брызги и теперь обиженно вытирался лапками, отбежав на безопасное расстояние. Затем Аркадий тяжело вздохнул и удалился в темноту ближнего угла. Таракан безмолвствовал, да и не мог ничего сказать, хотя ему было что, сообщить обитателям палаты. Он предчувствовал беду.