Мозаика Парсифаля

Ладлэм Роберт

Майкл облюбовал телефонную будку на пустынном перекрестке в центре Канье-сюр-Мер. Собрав силы, он с трудом выбрался из машины и плотнее запахнул пиджак. Его бил озноб, кровотечение не прекращалось. Войдя в будку, Хейвелок вытащил из кобуры «ламу», рукояткой пистолета разбил лампу над головой и принялся в полутьме изучать диск аппарата. После паузы, показавшейся ему вечностью, справочное бюро Антиба сообщило номер телефона Саланна.

– Votre fille Claudie, comment vatelle? [38] – спросил Хейвелок очень тихо.

38

Как

поживает ваша дочь Клоди? (фр.)

Доктор ответил не сразу, причем по-английски, и сказал очень важную вещь.

– Я ждал, что вы дадите о себе знать. Вы ранены? Это о вас сообщали?

– Да.

– Насколько серьезно?

– По-моему, требуется всего-навсего промыть рану и наложить несколько швов.

– Никаких внутренних повреждений?

– Думаю, нет. По крайней мере, не чувствую.

– Хочу надеяться, что это так. Появиться в больнице в данный момент значило бы проявить дурной тон. Думаю, все пункты срочной помощи в округе находятся под пристальным наблюдением.

– А вы? – встревожился Майкл.

– На меня не хватает людских ресурсов. Они не станут растрачивать силы на типа, который, по их мнению, даст умереть на операционном столе десяти пациентам, лишь бы не лишиться их щедрости.

– И вы готовы на это?

– Давайте условимся, – с мягким смешком ответил Саланн. – У меня много скверных привычек, но моя совесть не выдержит больше пяти жмуриков за один раз. – Доктор сделал короткую паузу и, не дав Хейвелоку вставить и слово, продолжил: – Однако у нас могут возникнуть проблемы. Они сообщают, что вы ведете грузовик…

– Уже нет.

– …или, возможно, темно-серую «Ланчию», – продолжил Саланн.

– Да.

– Избавьтесь от нее как можно скорее.

Майкл посмотрел на большой автомобиль, стоящий рядом с телефонной будкой. Двигатель перегрелся, и из-под крышки радиатора пробивался пар, собиравшийся облачком в свете уличного фонаря. Это не могло не привлечь внимания к машине.

– Не знаю, сколько я способен прошагать, – сказал Хейвелок.

– Потеря крови?

– И порядочная, как я чувствую.

– Merde! [39] Где вы сейчас?

– Понятия не имею, хотя помню, что уже был в этом месте.

– Дезориентация или затемнение сознания?

– Не все ли равно?

– Кровь.

– У меня мутится в голове, если вы это имеете в виду.

– Именно. Я, кажется, представляю, где вы находитесь. Там должна быть ювелирная лавка. На противоположной стороне улицы. Кто-то и сын…

Майкл, прищурившись, взглянул поверх «Ланчии».

– «Ариаль и сын», – сказал он, прочитав светлые буквы вывески над затемненным входом в магазин. – «Первоклассные ювелирные изделия, часы, бриллианты». Об этом вы говорите?

39

Дерьмо! (фр.)

– Ну, конечно же, Ариаль. Знаете, ведь мне иногда тоже выпадают удачные вечера, а Ариаль и сын, похоже, не такие большие жулики, как остальные. Теперь слушайте. Через несколько домов к северу от «Ариаля» вы найдете узкий проезд, который ведет на

небольшую автостоянку, не видную с улицы. Я прибуду туда самое позднее минут через двадцать. Учитывая обстоятельства, я с вашего разрешения не стану мчаться как угорелый по улицам.

– Умоляю. Не надо.

– И вам не советую. Шагайте медленно и, как только доберетесь до стоянки машин, заползайте под одну из них и укладывайтесь поудобнее на спину. Когда увидите, что я появился, зажгите спичку. Главное, как можно меньше движений. Поняли?

– Да, понял.

Хейвелок вышел из будки, но прежде чем перейти через улицу, расстегнул пиджак, вытащил из-за пояса полы пропитанной кровью рубашки и выжал ее прямо на тротуар. Затем сделал с десяток быстрых шагов, чтобы подошвами стереть пятна крови, и свернул за угол в тень. Теперь каждый, кто заметит «Ланчию» и начнет изучать следы вокруг, непременно решит, что он побежал по перпендикулярной улице. Остановившись, Майкл с трудом снял ботинки, застегнул пиджак и заковылял через перекресток на другую сторону, где расположился торговый дом «Ариаль и сын».

* * *

Он лежал на спине, держа в руках спички и пялясь на грязное днище «Пежо», почти упиравшегося радиатором в стену вокруг автомобильной стоянки. Его мысли были заняты анализом маловероятных ситуаций. Например, возвращается хозяин машины вместе с приятелем, и оба садятся в автомобиль. Как в этом гипотетическом случае остаться незамеченным? Ответ напрашивался сам собой – откатиться в сторону. Да, но куда, направо или налево?

Двойной луч фар, прорезав темноту у въезда на стоянку, прервал эти ценные размышления. Свет погас, машина остановилась, проехав футов на десять за неохраняемые ворота. Однако двигатель прибывшего автомобиля продолжал работать. Это Саланн давал знать о своем появлении. Хейвелок протиснулся к краю шасси «Пежо» и чиркнул спичкой. Через несколько секунд он увидел над собой доктора, а через несколько минут они уже катили на юг по дороге на Антиб.

Майкл забился в угол заднего сиденья, вытянув ноги, незаметный снаружи.

– Если вы помните, – сказал Саланн, – у меня в доме есть боковой вход, прямо с дороги. Он ведет прямо в мой хирургический кабинет.

– Помню. В свое время я им воспользовался.

– Я пройду первым, чтобы убедиться в безопасности.

– Что вы намерены предпринять, если увидите перед домом машины?

– Не хочу об этом думать.

– Но не исключено, что вам все же придется пошевелить мозгами.

– Вообще-то я уже пошевелил. В Вильфранш живет один мой коллега, пожилой человек, настоящий рыцарь без страха и упрека. Хотя мне не хотелось бы втягивать его в наши дела.

– Спасибо за то, что вы для меня делаете, – сказал Хейвелок, глядя в затылок доктору. – Я это очень ценю. – Даже в неверном мелькающем свете было заметно, как поседел Саланн. Еще год-полтора назад в темной шевелюре серебрились лишь отдельные пряди.

– Я, в свою очередь, тоже высоко ценю оказанную вами услугу, – ответил медик негромко. – А ведь долг платежом красен.

– Знаю. Вам не кажется, что сильно похолодало?

– Вовсе нет. Вы спросили про Клоди, так вот, что я скажу вам. Она вполне счастлива со своим мужем – молодым врачом в Ницце – и очаровательным малышом. Два года назад она едва не покончила с собой. Вы знаете, что все это для меня значит, дружище?