«Мозг» флота России от Цусимы до Первой мировой войны
Шрифт:
Один из самых молодых сотрудников, лейтенант Михаил Иванович Смирнов 3-й (1880–1940), отвечал за систематизацию и сбор сведений о флотах тихоокеанских государств, прежде всего Японии, а также Китая, США и «мелких государств Америки». В 1900–1902 гг. мичман Смирнов служил младшим флаг-офицером в штабе начальника 1-й Тихоокеанской эскадры. Он окончил Николаевскую Морскую академию перед Первой мировой войной, к 1917 г. стал капитаном 1-го ранга, с апреля по июль 1917 г. занимал пост начальника штаба Черноморского флота. О его тесной связи с А.В. Колчаком говорит тот факт, что М.И. Смирнов ушел со своего поста через три дня после того, как А.В. Колчак был снят с должности командующего Черноморским флотом. Затем он стал начальником морского отдела Русского заготовительного комитета в Америке. В годы Гражданской войны М.И. Смирнов стал на сторону белых и с августа 1918 г. командовал Волжской флотилией. На этом его карьера не остановилась — с 20 ноября 1918 г. он занял пост управляющего Морским министерством в правительстве А.В. Колчака и тогда же был произведен в контр-адмиралы. Весной 1919 г. он стал командующим Камской флотилии и в августе того же года получил от А.В. Колчака орден св. Георгия 4-й степени. После поражения колчаковских вооруженных сил М.И. Смирнов перебрался в Германию, где был председателем правления Союза взаимопомощи служивших в российском флоте в Берлине, затем он жил в США, Франции, Англии [154] .
154
Флот в Белой борьбе. С. 45; Мартиролог русской военно-морской эмиграции… С. 126.
Пожалуй, самым оригинальным сотрудником МГШ первого набора был капитан 2-го ранга барон Оттон Оттонович Рихтер (1871–1918). Он отвечал за информацию о флотах Германии и Скандинавских государств. Во время войны с Японией О.О.
155
Новиков-Прибой А.С.Цусима. Т. 2. М., 1991. С. 426.
156
РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 801. Л. 117.
157
Там же. Л. 271.
158
Там же. Л. 9.
159
Там же. Л. 39об.
160
Там же. Л. 40об.
161
Там же. Л. 242.
Характеристика О.О. Рихтера будет неполной, если не отметить высокую оценку его деятельности начальниками в течение всей службы. Чины лейтенанта (1895), капитана 2-го ранга (1905), капитана 1-го ранга (1911) и контр-адмирала (ноябрь 1915) он получал за отличие, а не в порядке старшинства, что было нечастым явлением в русском флоте рубежа веков. Возможно, здесь сыграла роль и «рука» — отец О.О. Рихтера был генерал-адъютантом и особо доверенным приближенным императора. Оттон Борисович Рихтер в течение многих лет командовал императорской Главной квартирой, с 1898 г. «состоял при особе ЕИВ» и был одним из немногих, с кем Николай II советовался по поводу издания манифеста 17 октября 1905 г. Он мог получить аудиенцию у царя в любое время, как, например, К.П. Победоносцев и П.С. Ванновский [162] .
162
Мосолов А.А.При дворе последнего императора: Записки начальника Канцелярии Министерства двора. СПб., 1992. С. 55, 57, 185.
Проведя в МГШ два года, О.О. Рихтер затем командовал эсминцем «Всадник» (1907–1909), 4-м дивизионом миноносцев Балтийского моря (1909–1910), был начальником Оперативного отдела Штаба командующего Морскими силами Балтийского моря (1911–1913), командовал линкором «Слава» (1913–1914). Близость его отца к свергнутому царю не забылась, и О.О. Рихтер был уволен в отставку уже в августе 1917 г. По некоторым сведениям, во время гражданской войны О.О. Рихтер находился в армии А.В. Колчака и скорее всего погиб или умер до 1922 г., так как в эмигрантской печати сведения о его смерти на чужбине отсутствуют. Судьба О.О. Рихтера после революции осталась непроясненной.
24 апреля 1906 г. в рескрипте на имя морского министра Николай II повелел провести «безотлагательное и коренное преобразование» ГМШ, однако процесс преобразования как этого, так и многих других учреждений морского ведомства по ряду причин растянулся на долгие годы. Некоторое изменение штатов ГМШ, осуществленное 23 сентября 1906 г., существенно не меняло его структуру, а лишь сокращало некоторые должности ради экономии средств, за счет которых предполагалось содержать МГШ впредь, до ассигнования представительными учреждениями специального кредита. Хотя в ст. 31 «Учреждения Государственной думы» упоминались «законы и штаты» как объект рассмотрения и утверждения представительными органами, это преобразование было проведено вне думским порядком: Николай II просто одобрил соответствующее представление Адмиралтейств-совета [163] . В рескрипт вкралась ошибка: новое учреждение было названо не Морским Генеральным штабом, а Управлением Морского Генерального штаба, что порождало ненужные ассоциации с военным министерством, в составе которого вновь учрежденное Главное управление Генерального штаба обладало столь широкими правами, что фактически находилось на грани выделения в особое центральное учреждение. Ошибку пришлось исправлять особым указом от 5 июня того же года [164] . Одновременно был утвержден царем и «Наказ Морскому Генеральному штабу», регламентировавший структуру и функции учреждения, права и обязанности его начальника [165] . На вновь созданный штаб возлагался сбор и анализ состояния зарубежных флотов и отечественных морских сил, разработка судостроительных программ, распределение кораблей по соединениям, разработка планов войны на море и мобилизации, руководство деятельностью оперативных отделений главных портов, обобщение боевого опыта, совершенствование тактических приемов. Офицеры МГШ могли также заниматься преподавательской деятельностью и пропагандой «идеи флота» в общественных организациях. Начальник Морского Генерального штаба становился по должности членом Совета государственной обороны, образованного 8 июня 1905 г. В этот высший орган государственного управления входили, кроме начальника МГШ, министры военный и морской, начальники Главного управления Генерального штаба и Главного Морского штаба, генерал-инспекторы родов войск сухопутной армии. Кроме того, в Совет могли приглашаться царем и другие военачальники или высшие чиновники. Начальник МГШ получал право личного доклада царю, ежегодно он был обязан представлять ему же всеподданнейший отчет о деятельности штаба.
163
Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1276. Оп. 3. Д. 576. Л. 1-2об.
164
Симоненко В.Г.Морской Генеральный штаб русского флота (1906–1917 гг.)… С. 28.
165
Указатель правительственных распоряжений по морскому ведомству за 1906 г. СПб., 1907. С. 609–610, 810–813.
Деятельность МГШ началась 2 мая 1906 г. Естественно, что некоторое время заняло решение организационных вопросов — предстояло создать пять отделений: оперативное, русской и иностранной статистики, мобилизационное и архивно-историческое, но сначала были сформированы первые три.
2 октября 1906 г. начальник МГШ капитан 1-го ранга Л.А. Брусилов сформулировал недостатки существующей организации морского ведомства во всеподданнейшем докладе «О состоянии, воссоздании и реорганизации флота» [166] . В докладе анализировался наличный состав русского флота, подчеркивалось отсутствие постоянной организации кораблей в соединения, нехватка специалистов и другие недостатки «плавающего» флота. Главными изъянами системы центрального управления флотом Л.А. Брусилову представлялись: излишняя централизация «системы управления 1886 г.», смешение разнородных обязанностей, отсутствие «основной идеи» организации, искусственное возвышение хозяйственной части над строевой [167] .
166
РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1241. Л. 6-33.
167
Там же. Л. 51.
Обращаясь к иностранному опыту, автор доклада замечал, что «в германском, японском и итальянском» флотах имеются три «отрасли» военно-морского управления: Генеральный штаб, которому принадлежала «военная инициатива», «плавающий» флот — «действующая сила» и центральные и портовые управления, «органы, обслуживающие флот». Итальянский флот попал в этот ряд явно по недоразумению. Выше (см. с. 42) уже разбиралась организация управления им и было показано, что она существенно отличалась от германской или японской. В позднейших документах итальянский флот в числе «образцовых» не фигурировал.
Эти три отрасли должны быть независимыми и контролировать друг друга. Л.А. Брусилов подводил основания «равноправия и независимости» трех частей морского управления, отмечая, что человеческая деятельность делится на изобретение (идею), приспособление и выполнение. В соответствии с таким делением центральные учреждения морского ведомства должны быть разделены на три группы: МГШ, учреждения, подчиненные товарищу морского министра, и действующие флоты во главе с полновластными командующими. В докладе Л.А. Брусилова власть морского министра как лица, объединяющего все морское управление, еще не подвергалась сомнению. На каждом из трех главных морских театров должен быть полновластный командующий морскими силами, так как существовавшие тогда главные командиры занимались больше хозяйственными вопросами. В военное время должен создаваться пост начальника тыла флота, подчиненного командующему морскими силами. Одновременно в докладе ставился вопрос об освобождении морских команд от береговой службы, прежде всего от караулов, для чего предлагалось перевести в морское ведомство несколько батальонов из сухопутных войск. Офицеры и нижние чины этих батальонов должны были нести службу как в армии, но при этом обучаться гребле и действиям в десанте «на случай образования из них на военное время авангарда десантных частей» [168] . Этот доклад должен был убедить Николая II в целесообразности предлагавшейся его автором реорганизации, и, по-видимому, он заинтересовал царя.
168
Там же. Л. 60.
Таким образом, одним из центральных положений записки Л.А. Брусилова было обращение к германской системе управления флотом как к идеальной. Как же в действительности развивалась структура германского морского ведомства? «Первое распределение функций произошло в 1859 г., когда управление флотом было отделено от верховного командования. Это привело к трениям, в результате которых в 1871 г. вся полнота власти была вновь вручена одному лицу — Штошу». А.-Ф. фон Тирпиц указывал, что впоследствии главной причиной разделения функций единого командования флотом между несколькими автономными органами было то, что «…император хотел разделить функции адмиралтейства, чтобы иметь возможность вмешиваться в них. Князь Бисмарк, имевший ряд столкновений со Штошем, был недоволен широкими полномочиями последнего, а потому, к сожалению, одобрил это разделение функций морского руководства (1888 г.), которое приносило вред далее в мирных условиях, а во время войны явилось чуть ли не роковым… Таким образом, открывалось широкое поле для интриг и вместо единой морской политики получалось три или четыре… Только в августе 1918 г., когда почти все уже было потеряно, имперское морское ведомство и верховное командование, которых десятилетиями натравливали друг на друга, были фактически вновь объединены в верховном руководстве морской войной, а с вмешательством начальника кабинета было покончено. Внутренние затруднения и конфликты, которые в мирное время препятствовали деловой работе разделенных властей, остались, разумеется, неизвестными широкой общественности» [169] . Впрочем, как явствует из планов русских морских генштабистов, «затруднения и конфликты» в германских высших сферах остались неизвестны не только для «широкой общественности», но и для людей, профессионально подготовленных и имевших доступ к разведывательной информации. Далее видный германский адмирал называет единство системы морского управления, «как это всегда было в Англии, да и у нас (в Германии. — К.Н.) до 1888 г.», «недостижимым идеалом» [170] . Но ведь в России уже существовал тот самый «недостижимый идеал»! Русские генштабисты и А.-Ф. фон Тирпиц мыслили по пословице: «Что имеем, не храним, потерявши — плачем». К счастью, потеря единства морского управления в России не произошла. Вообще о структуре немецкого МГШ видный адмирал отзывался так: «Схема Генмора (морского генерального штаба. — К.Н.) была скопирована с генерального штаба армии. Не знаю, было ли удачей для армии, что благодаря величию Мольтке Генеральный штаб развивался самостоятельно и после его ухода. Возможно, что вследствие этого генеральный штаб лишился понимания технических вопросов, а военное министерство слишком мало занималось войной. Однако для флота такое выделение Генмора являлось определенно неправильным; это была эпигонская идея, породившая фактически нежизненноспособное учреждение» [171] . «В конечном итоге результаты деятельности учреждений зависят от работающих в них людей. Лишь тот может решить великую творческую задачу, кто долго вынашивал в себе убеждение в правильности своих целей, и либо сам намечает в общих чертах путь к достижению их, либо по крайней мере полностью осознает, каков этот путь. К нему текут советы и предложения, и ничто не было бы более неправильно, чем отказ от тщательного рассмотрения их. Но решения должны выноситься тем учреждением, на которое возложена ответственность за проведение их в жизнь. Материальная часть, стратегия, тактика и подготовка во флоте настолько тесно связаны между собой и к тому же подвержены столь быстрым изменениям, что их никогда не следует разделять» [172] , — писал далее один из «отцов» немецкого флота. В России служащие только что созданного МГШ, напротив, придавали излишнюю важность организационным формам. Это увлечение объяснимо — реорганизацию морского ведомства они связывали с повышением роли своего учреждения, которое сотрудники считали средоточием военной мудрости и кладезем целесообразных решений.
169
Тирпиц А.Воспоминания. М., 1957. С. 85–86.
170
Там же. С. 172, примеч.
171
Там же. С. 172.
172
Там же. С. 172–173.
Вскоре обсуждение вопроса о реорганизации морского управления переносится в придворные сферы. 17 или 18 декабря 1906 г. А.А. Бирилев получил проект преобразования ведомства, оформленный в виде вопросов, предлагавшихся на рассмотрение участникам совещания под председательством императора, назначенного на 19 декабря в Царском Селе [173] . Предполагалось обсудить следующие вопросы:
— целесообразно ли разделение морского ведомства на три самостоятельных учреждения: строевое, хозяйственное и МГШ;
173
Витте С.Ю.Воспоминания. М., 1960. Т. 3. С. 407.