Можайский — 1: начало, Саксонов Павел Николаевич

Можайский — 1: начало

на обложку

Саксонов Павел Николаевич

Шрифт:

Незнание истории своих достижений; происходящая из этого уверенность во вторичности собственной культуры; как следствие, отказ от своих корней и растворение собственной идентификации в идентификациях чуждых — вот то, что ожидает наших близких потомков при условии, что всё останется так же, как есть сейчас. Если, как и сейчас, отдавая первое место Маркони [53] , Попова [54] будут задвигать на второе. Если, как и сейчас, говоря о рефлексах, будут пространно рассуждать о Декарте [55] и мистере Гарвее [56] , давая лишь краткую справку о Сеченове [57] и Павлове [58] , да еще и с нахальной отсылкой на то, что сам Павлов считал основоположником понятия «рефлекс» в физиологии французского математика! Если, как и сейчас, говоря о криминалистике, будут рассыпаться в похвалах Бертильону [59] и Гроссу [60] , не заикаясь даже о Буринском [61] . Если, как и сейчас, на вопрос о том, кто такой Ломоносов [62] , будет следовать молчание. Если, как и

сейчас, Сикорский [63] будет считаться американцем. Если, как и сейчас, на просьбу перечислить выдающихся сыщиков будут сыпаться имена вымышленных мистера Шерлока Холмса [64] , комиссара Мегрэ [65] , миссис Марпл [66] и мистера Эркюля Пуаро [67] и ничего не будет сказано о настоящих — Путилине [68] , Филиппове [69] , Кошко [70] . Если, как и сейчас, «Россия» и «русский» для уха будут звучать не так привлекательно, как «Англия» и «английский». Если, как сейчас, «английская школа», «английская шерсть», «английская булавка», «английский язык» будут казаться предпочтительнее российской школы, русского языка, русского миропорядка и его понимания.

53 Маркиз Гульельмо Маркони (1874–1937) — итальянский радиотехник, считающийся одним из изобретателей радио, лауреат Нобелевской премии по физике 1909 года. Неоднократно обвинялся в плагиате и воровстве идей, опубликованных ранее А. С. Поповым.

54 Профессор Александр Степанович Попов (1859–1906) — выдающийся русский физик и действительный изобретатель радио. Окончательно приоритет подтвержден в опубликованной Институтом инженеров электротехники и электроники (IEEE — Institute of Electrical and Electronics Engineers) статье в 1995 году.

55 Рене Декарт (1596–1650) — выдающийся французский философ и математик.

56 Уильям Гарвей (1578–1657) — английский врач, основоположник физиологии.

57 Академик Иван Михайлович Сеченов (1829–1905) — выдающийся русский физиолог, анатом, физик и биохимик, основоположник физиологии как клинической дисциплины. Стал первым, кто обосновал рефлекторную природу бессознательной деятельности.

58 Академик Иван Петрович Павлов (1849–1936) — выдающийся русский физиолог, создатель науки о высшей нервной деятельности.

59 Альфонс Бертильон (1853–1914) — французский юрист и криминалист, создатель оригинальной системы опознавания преступников по их антропометрическим данным и один из основоположников криминалистической фотографии. Ныне антропометрическая система Бертильона — бертильонаж — считается устаревшей и практически не применяется, хотя именно ее можно полагать лежащей в основе «описательных ориентировок» на розыск людей (рост, телосложение, цвет волос и глаз, форма носа и т. д.)

60 Ганс Гросс (1847–1915) — австрийский юрист и криминалист, собственно изобретатель термина «криминалистика», автор переведенной на многие языки (в том числе, и на русский) фундаментальной работы «Руководство для судебных следователей, чинов жандармерии и полиции».

61 Евгений Федорович Буринский (1849–1912) — выдающийся русский ученый-криминалист, основатель метода судебного почерковедения, «отец» судебной фотографии, основоположник методов фотографического исследования вещественных доказательств, первооткрыватель фотографического метода усиления контраста.

62 Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765) — выдающийся русский ученый-естествоиспытатель, химик и физик.

63 Игорь Иванович Сикорский (1889–1972) — выдающийся русский авиаконструктор, создатель первого в мире четырехмоторного самолета «Русский витязь», первого в мире пассажирского самолета «Илья Муромец», первого в мире трансатлантического гидроплана. С 1919 года — в эмиграции в США. В США основал компанию Sikorsky Aero Engineering Corp., известную ныне как мировой производитель тяжелых вертолетов.

64 Знаменитый литературный персонаж, созданный Артуром Конан Дойлем. Частный сыщик.

65 Знаменитый литературный персонаж, созданный Жоржем Сименоном. Комиссар французской полиции.

66 Знаменитая «любительница совать нос в чужие дела»; персонаж, созданный Агатой Кристи.

67 Знаменитый частный сыщик, персонаж книг Агаты Кристи.

68 Иван Дмитриевич Путилин (1830–1893) — знаменитый русский сыщик, первый заведующий Сыскной полицией Петербурга.

69 Владимир Гаврилович Филиппов (1863 — неизвестно) — знаменитый русский сыщик, начальник Сыскной полиции Петербурга в 1903–1915 годах. С 1917 года — в эмиграции в США, дальнейшая судьба неизвестна.

70 Аркадий Францевич Кошко (1867–1928) — знаменитый русский криминалист и сыщик, глава московской Сыскной полиции с 1908 года. Позднее — глава Сыска Российской Империи. Вывел российский сыск на первое место в мире по раскрываемости преступлений.

Даже соглашаясь с тем, что и прежде подобное отношение к отечественной мысли встречалось, необходимо сделать существенную оговорку: повсеместным, пронзающим все возраста и социальные группы, оно не было никогда. Необходимо заметить и то, что часто в основе незнания наших приоритетов лежала природная скромность, интеллигентность — из всех народов в свойственном только нам специфическом понимании этого термина — самих пионеров: ученых, изобретателей, всевозможного рода практиков, с удивительным добродушием относившихся к тому, что их открытия, изобретения и методики, наивно — без патентов — опубликованные в мировой печати, присваивались другими и получали широкую известность под именами людей, которым напор и жажда успеха вполне заменяли совесть и честь.

В современных исследованиях или — каковая характеристика этих «писаний» будет более точной — в современных статьях об истоках фотографии утвердилось странное, чтобы не сказать уводящее в сторону, правило: начинать рассказ с наблюдений древних о всякой всячине; например, о том, что светлая кожа человека темнеет под лучами солнца. Безусловно: эти наблюдения имели место, да и могло ли быть иначе, учитывая в особенности то, что древние были подобны детям? Детям, чей разум, едва-едва открывшийся навстречу миру, с восхищением впитывает в себя одно явление за другим — наполняясь

ими, как губка, и каждое стремясь объяснить. Но так же, как разум ребенка, хотя и переполненный впечатлениями, еще не способен к мышлению рациональному и систематическому, древние, подмечая многообразие природных явлений, еще не могли — в силу отсутствия достаточной базы — дать им объяснения верные или, даже давая таковые, найти им практическое применение.

Недаром, давая в рассуждениях о химических предыстоках фотографии пространные отсылки к наблюдениям многотысячелетней давности, их авторы, как правило, «скромно» ограничиваются перечнем этих наблюдений — более или менее обширным или, напротив, более или менее скудным, в зависимости от собственных эрудиции или склонной к анахронизмам фантазии — и не дают прямые ссылки на те или иные старинные работы, которые с полным правом можно было бы счесть предваряющими те самые открытия, что и легли в действительности в основу фотографии. Ничего удивительного в этом нет: таких работ, разумеется, просто не существует. И хотя, конечно, кто-то мог бы и заявить, что такие работы — как и многие вообще другие — до нашего времени не дошли, затерявшись где-то на полдороге, но это было бы уже настолько чересчур, что смелости на такое заявление до сих пор еще ни у кого не хватило! И это понятно: отсутствие хотя бы упоминаний в различных сводах или перекрестных отсылок в дошедших до нас трудах ставят крест на возможности такого рода заявлений: при условии, разумеется, что склонные относить на тысячи лет назад предыстоки фотографии авторы не желают показаться совсем уж смешными.

Аналогично, то есть — лишенными связи с действительностью, выглядят и рассуждения все тех же авторов о влиянии на открытие возможности фотографирования наблюдения, получившего реализацию в так называемых камерах-обскурах. Кого только не записывают в «отцы-основатели»! В зависимости от дерзости или собственных предпочтений, авторы на голубом глазу отсылают и к Леонардо да Винчи [71] , проводившему эксперименты с перевернутыми изображениями, и к Альгазену — Абу Али аль-Хасану из Басры [72] , — якобы первым, по воле Аллаха непонятно зачем устроившимся в дырявом шатре на берегу Персидского залива, подметившим тот факт, что проходящие через отверстие солнечные лучи дают на освещаемом ими холсте перевернутые изображения предметов.

71 Леонардо да Винчи (1452–1519) — выдающийся итальянский художник, ученый-естествоиспытатель, изобретатель и философ.

72 Абу Али аль-Хасан аль-Басри (965 — 1039) — выдающийся арабский математик, физик и астроном, известный в средневековой Европе под искаженным именем Альгазен.

Умаляет ли наш скептицизм славу этих выдающихся людей и ученых — Пифагора [73] , Аристотеля [74] , Птолемея [75] , Альгазена, Леонардо да Винчи? Разумеется, нет. Умалить их славу не может ничто, никакие открытия более поздних времен, иногда — и не так уж и редко — опровергавшие их заблуждения. Их имена бессмертны, как и бессмертно все то, что ими было создано, открыто, описано. Однако бесславие — штука хитрая. Бесславие заключается не только — и даже не столько — в том, что кто-то, пришедший на смену, обнаруживает ошибку ушедшего: кто из людей не ошибается? И уж кто не ошибается из тех, кто обладает умом воистину великим — могучим, кипучим, искрящимся деятельной фантазией, без каковой фантазии научная мысль не существует вообще? Бесславие — в приписках.

73 Пифагор (570–490 до н. э.) — выдающийся древнегреческий математик и философ, ныне наиболее известный в широких кругах «своей» «теоремой Пифагора».

74 Аристотель (384–322 до н. э.) — выдающийся древнегреческий философ, основоположник формальной логики.

75 Клавдий Птолемей (87 — 165) — выдающийся древнеримский (греческий по происхождению) астроном, математик, географ и оптик. Его расчеты движения планет в Солнечной системе, несмотря на ошибочность идеи о центральном положении Земли, являлись непревзойденными вплоть до начала 20-го века.

Человеческий разум устроен так, что более болезненно воспринимает разочарования, чем радость. Даже существует «механизм», блокирующий в наших головах наиболее горькие воспоминания: задвигая их куда-то на задворки нашего сознания и ограничивая к ним доступ настолько, что мы, бывает, пережив тяжелое потрясение, забываем его тут же, а к тем, что оказали на нас не такое сильное травмирующее воздействие, со временем начинаем относиться легче и даже трансформируем их так, что они теряют связь с действительно произошедшим, превращаясь в отражение того, что могло бы быть, но чего на самом деле и не было. Наш мозг стремится защитить нас от таких волнений и переживаний, сносить которые нам не всегда под силу.

Однако существует и такая особенность сознания: пережив удовольствие и обнаружив вдруг что-то, что это удовольствие дискредитирует, мы начинаем скверно думать не только об источнике дискредитации, но и о том, на что он был направлен. В процессе накопления информации — знаний — это оборачивается тем, что, заучив какую-то новую для нас информацию и вдруг, спустя какое-то время, обнаружив, что она не соответствует действительности, мы либо пылко встаем на защиту ошибочного мнения, превращаясь в теряющих способность логически мыслить защитников ереси, либо, осознав ошибку, переносим ее авторство на тех, с чьими именами она у нас ассоциируется. И, к сожалению, среди этих имен оказываются не только авторы приписанного мнения, но и те, кому оно было приписано.

Если нам, еще не вдававшимся в детальное изучение вопроса, говорят, что Леонардо да Винчи, доказывая естественность и красоту человеческого тела, голым бродил по улицам Милана, а после — анатомировал трупы, и именно это — прогулки в голом виде и изучение анатомии — сделали его первым выдающимся мастером художественной передачи человека таким, каков он есть на самом деле; если мы, повторим, принимаем это за истину, ассоциируя ее с блестящим мастерством рисунков и картин Леонардо, мы не только формируем ошибочное представление о привычках великого человека, но и начинаем считать такие привычки нормальными и даже свидетельством гениальности. Когда же мы обнаруживаем, что всё это — наглая ложь, мы удивительным образом начинаем с неприязнью относиться не только к рассказавшему нам басню лжецу, но и к самому Леонардо: ведь мы уже утвердились во мнении, что гулять нагишом — хорошо! И то, что гений, как выясняется, ничего подобного не делал, травмирует нас, так как вынуждает нас либо искать другие аргументы для оправдания нашего собственного — не вполне приличного — поведения на улицах города, либо, взяв себя все-таки в руки и снова одевшись, обрушиваться с негодованием на Леонардо за то, что якобы он своим примером — пусть и не соответствующим действительности — выставил нас в нелепом свете!

Конечно, приведенный пример — преувеличение. В конце концов, не так уж много найдется людей, готовых рискнуть, подражая очевидному сумасбродству. Но, к сожалению, там, где преувеличений никаких нет; там, где нет никакого явного сумасбродства, всё обстоит намного хуже.

Представьте, что в школе вас научили думать, будто система мира, в которой Земля занимает центральное положение, истинна. И что, в дополнение к этому, снабдили вас замечательными расчетами движения планет, выполненными Птолемеем именно для такой системы. И вдруг, блестяще, как вы полагали, сдав вступительные экзамены на отделение астрономии факультета физики МГУ, вы обнаружили, что стали настоящим посмешищем, а ваши ответы на заданные вопросы превратились в ходячий анекдот! Наиболее вероятное следствие такого происшествия — ваша ненависть не только к вложившему в вас ложные знания школьному учителю, но и к выдающемуся, хотя и во многом заблуждавшемуся, ученому — Птолемею.