Можайский
Шрифт:
Пустой, покинутый фрегат качало с борта на борт. От тонущего корабля до берега оставалось не больше трех километров, но моряки не имели средств доставить фрегат в укрытие.
Вечером 5 января 1855 года адмирал приказал задраить все порты отверстия для орудий, сделанные в бортах, чтобы увеличить плавучесть фрегата и, быть может, еще несколько часов продержаться на воде. Можайский добровольцем вызвался выполнить это опасное поручение. Он отправился на погибающий фрегат и выполнил приказ адмирала. Но ничто уже не могло помочь гибнущему кораблю. В шханечном журнале имя Можайского названо как имя офицера, последним
Длинным треугольником ложилась тень от Фудзи на воду бухты, когда Можайский вернулся на берег, спасая ценное имущество - книги.
Зашло солнце, и темная ночь скрыла горы, бухту, фрегат. Когда на следующее утро рассеялся туман, и взошло солнце, под его яркими лучами сверкала спокойная, гладкая вода. Фрегата не было видно, - он утонул ночью.
На восточном поморье
Фрегат погиб. Русские моряки сошли на берег. На запад, на север, на юг лежала незнакомая холмистая земля; с постройками, так непохожими на родные, с диковинными деревьями; земля, заселенная чужими людьми. На востоке бескрайный простор океана, неумолкаемый рокот волн.
Горы, вершины которых были покрыты снегом, обступили бухту. Маленькие японские хижины тесно жались одна к другой, столпившись у подножья гор. Зимний холодный ветер продувал насквозь легкие постройки, где за бумажными переборками, возле низкого камелька, японцы старались согреться теплом тлеющих углей. Спускаясь с гор, ползли облака в долину. Часто шли дожди, иногда падал снег. Холодно, бесприютно.
Родина осталась далеко. Там русские солдаты сражались с войсками Англии, Франции, Турции. Уже пятый месяц героически оборонялся Севастополь. В первых рядах его защитников - моряки черноморского флота. Воспитанные Лазаревым и руководимые его учениками, они стойко выдерживали беспримерную осаду.
Что делать? Ждать, пока подвернется какая-нибудь оказия, и случайный, проходящий мимо, корабль доставит русских моряков на родину? А если этот корабль окажется английским?
Нет, нельзя сидеть сложа руки в японской деревушке и ждать. Моряки Первого Балтийского флотского экипажа не могут оставаться бездеятельными, когда они так нужны родине. Надо сделать все, что в их силах, чтобы скорее вернуться домой, скорее встать в ряды защитников России. Можайский предложил построить шхуну. Построить в Японии, руками русских моряков.
Он напомнил о маленьком суденышке, лет десять тому назад построенном на Балтике. Несмотря на малое водоизмещение, всего восемьдесят пять тонн, оно обладало великолепными мореходными качествами: хорошо держало курс, отлично слушалось руля и, главное, оставалось послушным и управляемым в свежую, штормовую погоду. Эти качества высоко ценят моряки, - вот почему они хорошо помнили "Опыт", как называлось суденышко. "Опыт" удачно плавал на Балтике, - почему не построить его на Тихом океане? Обводы шхуны были опубликованы в одном из номеров журнала "Морской сборник". Этот журнал лейтенант Александр Можайский спас вместе с другими книгами маленькой судовой библиотеки.
Командование приняло предложение Можайского строить судно, положив в основу эти чертежи и описание. Александра Федоровича назначили руководить работами по строительству шхуны.
Вот где пригодились теория кораблестроения и корабельная архитектура, которые преподавали в Морском корпусе и которые он, Можайский, так прилежно
Второго февраля произвели закладку шхуны. На наклонном деревянном помосте, на стапеле уложили длинный продольный брус, который проходит по всей шхуне, от крайней точки носа - форштевня, до крайней точки кормы ахтерштевня. Это килевая балка, к которой присоединяют ребра корабля шпангоуты.
Можайский везде успевал побывать. Только что он отдавал распоряжение на стапеле, и вот уже в сопровождении переводчика он спешит в японскую деревню, чтобы договориться о валке леса, необходимого для постройки. Маленький, низкорослый японец едва поспевает за длинноногим Можайским. Офицер отдает короткие, деловые приказания, поторапливает отстающих; сам показывает как работать. Его высокая фигура в длинном черном морском сюртуке, застегнутом на все пуговицы, неотделима от стройки.
Быстро вырастал каркас будущего судна, он уже напоминал скелет огромного кита. Стучали топоры, спорилась работа в умелых руках. Вот начали обшивать каркас гладкими, хорошо обструганными, плотно пригнанными досками. Моряки спешили. Через два месяца со дня закладки суденышко уже конопатили и смолили, готовясь спустить его со стапеля на воду. Свою новую шхуну моряки назвали "Хедой" в память бухты, где затонула "Диана".
Точно скорлупка, качалась "Хеда" на синей воде залива. Оставалось еще поставить мачты, снасти, паруса - все то, что моряки называют рангоутом, навесить руль - и маленькое судно будет готово к далекому переходу.
Уже 21 апреля "Хеда" вышла в море. Ее командир лейтенант Колокольцов взял курс на северо-восток, к Петропавловску-на-Камчатке. Пройти предстояло более двух с половиной тысяч километров вдоль берегов Японии, вдоль всей гряды скалистых, неприветливых Курильских островов.
На "Хеде" не могли уместиться все моряки. Многие, в том числе капитан-лейтенант Лесовский, восемь офицеров, среди них и Александр Можайский, матросы, по приказу адмирала Путятина, отправились к родным берегам на иностранной шхуне.
Русские моряки возвращались домой пассажирами. Свободные от привычной морской службы, они подолгу всматривались в даль, желая скорее увидеть родину. Крупными шагами расхаживал Можайский по палубе. Что ожидает их дома? Что предпримут англичане на море? На Балтике или на Севере отец и брат Николай. Быть может они уже воюют... И кажется, что шхуна идет недостаточно быстро, и что американские матросы нерасторопны. Тихий океан неспокоен, огромные волны набегают на борт. Долго тянется время, когда моряк превращается в пассажира.
Три недели продолжалось плавание. Наконец на горизонте возник четкий огромный конус курящейся сопки Авача. Шхуна вошла в Авачинскую бухту, в глубине которой раскинулся Петропавловск. Можайский с волнением вглядывался в даль. Там в долине, на пологих подошвах двух гор, возле Петропавловской бухты видны городские здания. Шхуна входит в глубокую природную гавань Петропавловска. Вдоль левого берега протянулся хребет, отделяющий Петропавловскую бухту от Авачинской. Северная гора - Никольская, немного выше южной - Сигнальной. Обе горы, покрытые частым кустарником, соединенные невысоким перешейком, спускаются к городу отлого, без правильных дорог, с удобными входами.