Можжевеловый Холм
Шрифт:
— Не для меня.
— Не смотри на меня так.
— Как?
Я подошёл ближе, положив руку на её челюсть.
— Как будто тебя нужно поцеловать.
Улыбка озарила её лицо, когда она встала на носочки. Она была слишком низкой, чтобы дотянуться до моих губ, поэтому я наклонился и накрыл её рот своим, проведя языком по её нижней губе.
Она вздохнула, её рука с кофе потянулась к подставке для телевизора, чтобы поставить его на место. Но её рука была недостаточно длинной, и я забрал у неё стаканчик, отставив его в сторону, затем подхватил её на руки и отнёс на свежезастеленную кровать, уложив на плюшевое белое одеяло.
Мемфис прижалась ко мне, когда я придавил её своим весом, вдавливая в матрас и чертовски жалея, что не догадался закрыть дверь.
Эта женщина сделала меня голодным. Изголодавшимся. Её язык переплёлся с моим, и я издал низкий стон в её рот. На вкус она была как сладкий кофе и ваниль.
Она была лучшим, что случалось со мной, и до сих пор мы только целовались.
За последнюю неделю мне едва удавалось держаться от неё подальше. Мне пришлось оставлять, между нами, по крайней мере один этаж отеля, чтобы сделать хоть какую-то работу, но даже тогда я постоянно находил предлоги, чтобы выйти из кухни и найти её. И я целовал её так часто, как она позволяла.
Но как только я становился близок к тому, чтобы сорвать с неё одежду, я останавливался. И в течение недели мой душ был таким же холодным, как ноябрьский воздух.
Чёрт, но я хотел её. Если бы поцелуи были хоть каким-то знаком, мы были бы чёртовым огнём в постели. Но она не была готова.
Мемфис нужна была размеренность. Постепенность. Возможно, мне тоже.
Но на прошлой неделе я был с ней откровенен. Я знал, на что иду. С ней. С Дрейком. И пришло время отпустить прошлое.
Она хныкала, когда я покусывал её нижнюю губу. Этот звук устремился прямо в моему ноющему члену, поэтому я оторвал свой рот и издал стон, прислонившись своим лбом к её, пока мы дышали.
— Нокс? — голос Элоизы разнёсся по коридору.
Мемфис ахнула, пытаясь оттолкнуть меня, но я не сдвинулся с места.
— Нокс.
— Что?
— Она же нас увидит.
— И что? — моя сестра собиралась либо увидеть меня сверху на Мемфис, либо увидеть меня с большей, чем обычно, выпуклостью в джинсах.
Мемфис толкнула меня сильнее, и я встал, взял её за руку и поднял на ноги. Она откинула волосы с лица, пока я вытирал рот и поправлял член. Её щеки раскраснелись. Она скрылась в ванной, когда моя сестра достигла порога.
— О, вот ты где. Что ты делаешь?
Я кивнул на стаканчик с кофе.
— Для Мемфис.
— А. Это было мило, — она ухмыльнулась, как будто точно знала, что я делаю в этой комнате. Возможно, так оно и было.
Мемфис вышла из ванной с банкой средства для мытья стёкол и тряпкой.
— Привет.
— Привет, — Элоиза улыбнулась. — Я просто пришла за Ноксом. Тут кое-кто хочет тебя видеть.
— Кто?
Элоиза пожала плечами.
— Я не знаю. Он не представился.
Может быть, это был довольный клиент. Или рассерженный.
— Окей. Где он?
— В вестибюле. Я укажу на него.
Я кивнул и посмотрел на Мемфис, подмигнув ей.
— Увидимся.
От этого подмигивания её щеки вспыхнули ярче.
— Пока.
Я усмехнулся и вышел вместе с Элоизой из комнаты, следуя за ней по коридору к двери на лестницу. Позади меня Мемфис стояла возле своей тележки для уборки, её глаза были прикованы к моей заднице.
Когда она поняла, что я поймал её, она просто пожала плечами и улыбнулась.
Я улыбнулся и пошёл по лестнице, следуя за сестрой в вестибюль.
Элоиза указала на мужчину, стоявшего у камина, и заняла место за стойкой, пока я подошёл представиться.
Парень стоял ко мне спиной, его фигуру обтягивал твидовый блейзер, а шея была обёрнута толстым клетчатым шарфом.
— Доброе утро, — сказал я, обходя диван, чтобы встать рядом с ним. — Нокс Иден.
— Доброе утро, — он снял свою коричневую фетровую шляпу, обнажив тёмную лысину. Повернувшись, он зажал шляпу под мышком, протянув руку.
— Лестер Новак.
Лестер Новак.
Чтоб. Меня.
Я пожал его руку, рассматривая усы над губой. Эти усы были логотипом, который он использовал в своих журнальных статьях и на своём сайте.
Лестер Новак, дико популярный ресторанный критик, стоял в отеле моей семьи. И он хотел поговорить со мной.
— Приятно познакомиться, — сказал я, мой спокойный тон не соответствовал бешеному ритму моего сердца.
— Взаимно, — он указал на диван. — Можете уделить мне несколько минут?
— Конечно.
Лестер не спросил, знаю ли я, кто он, либо потому, что ожидал, что шеф-повар знает его имя, либо потому, что прочел узнавание на моём лице. Возможно, и то, и другое.
Мы устроились на кожаном диване, повернувшись лицом друг к другу.
В очаге пылал огонь, прогоняя позднюю осеннюю прохладу, которая проникала сюда всякий раз, когда открывались двери вестибюля.
Ароматы кофе, кедра и обугленной сосны наполняли комнату. Запахи, которые обычно давали мне чувство покоя. Но я сидел напротив Лестера Новака, и его тёмные глаза ничего не выдавали.
— Кажется, у нас есть общая знакомая, — сказал он. — Клео Хиллкрест.
— Да, есть. Клео была здесь гостьей пару лет назад. Она, эм… ну однажды утром она захватила мою кухню и напекла столько выпечки на завтрак, что хватило бы на всю округу.
Он усмехнулся.
— Похоже на Клео. Её пекарня — моя любимая остановка всякий раз, когда я бываю в Лос-Анджелесе.
— Она чертовски талантлива.
Я хотел задушить Клео в тот день, когда нашёл её на своей кухне. Мэтти впустил её, чтобы немного испечь. За утро она использовала больше муки и сахара, чем я за месяц. Но один кусочек кекса, затем — булочки с корицей, и я оправился от своего раздражения. Затем я отошёл в сторону и просто позволил женщине печь. Это был её дар.