Мрачно темнеющий свет
Шрифт:
Прямо рядом с дверью в железные подсвечники в форме кулаков были вставлены оплывшие свечи. Я зажгла их, и каждый из нас взял по одной. Деревянный пол громко поскрипывал, когда мы прошли вглубь. С обеих сторон тянулись длинные столы, на которых стояли какие-то непонятные предметы. Мои глаза заслезились – в помещении действительно пахло плесенью, но еще и чем-то тошнотворно сладким, как подгоревший торт.
Когда глаза привыкли к полумраку я разглядела стеклянные ящики, покрытые толстым слоем пыли. Стерев грязь с одного из них, я обнаружила крошечное высохшее существо. Выпученные,
Существо выглядело как Древний, только очень маленький.
– Посмотри на эту чертову штуковину, – прошептал Магнус.
На стене над нашими головами висел огромный череп, размером, наверное, с большую собаку. Из пасти выступали три изогнутых клыка. Такого монстра никому не захотелось бы разозлить. Блэквуд тихо присвистнул и указал на потолок. Там висела набитая шкура змеевидного животного. Кажется, это была мурена, только с какой-то кошачьей мордой. По всей длине ее «украшали» серебряные и голубые черепа.
Склянки с желтой жидкостью содержали в себе замаринованные сердца, глазные яблоки и прочие органы. К настенным металлическим дискам были прикручены головы монстров с рогами и шипами. Я заметила на столе миску со змеиными черепами, а рядом с ней – поднос, ощетинившийся обрезанными когтями.
Значит, Ральф Стрэнджвейс не просто приручал Древних, он на них охотился.
– Давайте поступим по-умному, – Блэквуд переложил свечу из одной руки в другую, и пламя заколебалось. – Записывайте все, что вы видите. Когда мы пройдем всю комнату, продолжим исследовать остальной дом.
Да, остальной дом. В торце нас ожидали две закрытые деревянные двери, украшенные резьбой. На той, что слева, были единороги и сатиры с козлиными копытами, скачущие среди цветов и деревьев. Мария распахнула дверь, и за ней открылась обеденная зала с деревянным столом, резными стульями и полом из сланца. Ничего особенного.
Резьба на двери справа была менее безобидной. Деревья без листьев, наверху – большие грозные тучи. Дьяволы с острыми рогами танцевали вокруг молодой полураздетой женщины, которая открыла рот в немом крике.
Очаровательно…
Мария рывком открыла дверь и исчезла в совершенно темном коридоре. Что, черт побери, она задумала? Мальчики были слишком загипнотизированы Древними, чтобы обратить внимание, но я решила остановить ее.
– Мария, куда ты пошла? – позвала я, но дальше порога не двинулась. Темнота казалась кошмарной. Я отпрянула, как будто она могла меня укусить.
– Тут может быть больше чудес, – прокричала Мария издали. Огонь ее свечи исчез за поворотом. – Я хочу посмотреть, куда этот коридор ведет.
– Подожди нас!
Но она не ответила. Я уже собралась погнаться за ней, прогнав страх, когда Блэквуд позвал меня:
– Иди посмотри на это.
Казалось, он был охвачен благоговением. Да к черту. Мария была ведьмой, и у нее был топор. Если ей понадобится помощь, думаю, она позовет.
Магнус и Блэквуд стояли перед портретом Ральфа Стрэнджвейса. У него были та же борода, как и на картине из сундука Микельмаса, те же маленькие темные глаза и тот же крючковатый нос. Рядом с ним было нарисовано некое существо. Насекомоподобное, как то, что мы видели под стеклянным колпаком, только достаточно большое, чтобы сидеть у ног Стрэнджвейса и доходить ему до талии. Из спины существа вырывались стрекозиные крылья. Создание было ярко-голубым.
– Похоже, что это написал Гольбейн [4] , – сказал Блэквуд, когда наконец обрел голос.
– Художник при дворе короля Генриха Восьмого написал это? – пораженно спросил Магнус.
Он начал вырезать портрет из рамы.
– Что ты делаешь? – Блэквуд пришел в ужас.
– Может быть, Уайтчёрч захочет на это посмотреть. – Магнус свернул картину в трубочку и засунул ее в свой мешок. Он приподнял бровь: – Не знал, что ты такой любитель искусства, Блэки.
4
Ганс Гольбейн (Младший) (1497–1543) – один из величайших немецких художников.
– Не ссорьтесь, – сказала я, прежде чем они начали отпускать по-настоящему саркастичные замечания. – Мы должны пойти за Марией. Она…
Пронзительный крик разорвал тишину, эхом отражаясь от открытого дверного проема.
Даже не подумав, я бросилась в коридор. Пламя моей свечи быстро погасло. Как будто я зашла в какой-то черный инопланетный мир. Моя способность возгораться пригодилась как никогда. Глядя по сторонам, я искала дверные проемы, или окна, или хоть что-нибудь. Но там ничего не было – ничего. Иногда казалось, что темнота журчит и булькает. Это походило на путешествие по огромной петле кишечника, как будто дом переваривает меня, наслаждаясь.
Прекрати. Мысли было достаточно, чтобы волосы встали дыбом. Где, черт побери, Мария?
Свернув за угол, я практически споткнулась об нее. Мария, съежившись у стены, закрыла уши руками, лицо было напряжено от ужаса и боли. Свеча погасла. Как долго она сидела в темноте?
– Ты чувствуешь это, разве нет? – прошептала она. Ее колени были плотно прижаты к груди, карие глаза широко раскрыты, она совершенно не походила на ту воительницу, какой мы ее видели.
– Чувствую что?
И тут у меня поплыло перед глазами. Сквозь вуаль исходящего от меня огня я посмотрела туда, куда показывала Мария. Коридор кончился тупиком, и там, в стене, была… дверь.
Снаружи она казалась обычной. Но за этой дверью пульсировало колдовство, алчно взывая ко мне. Ощущение было еще сильнее, чем в холле, где хранились ужасные экспонаты. Я поняла: вот то, что мы должны были найти.
Собравшись с силами, я открыла дверь и зашла внутрь.