Мститель
Шрифт:
«Это вам за поцанов!» – выводил Керчь краской из баллончика надпись на белоснежном камне минарета.
– «Пацанов» пишется через букву «а». Проверочное слово – «пацана», – подсказал я доморощенному граффитисту. – И на фига ты вообще заморочился с этой надписью? Ладно бы еще намалевал ее на борту лично тобой подбитого танка, так нет, взял и испохабил стену религиозного учреждения.
– А разве проверочное слово не «поц»? – спросил Иван.
– Керчь, ты вообще в школе учился? Какой, к черту, поц? Поц – это что-то из еврейского фольклора. Если не ошибаюсь,
– Все готово. Флаг надежно закреплен, дверь на балкон запенил, так что туда никто не попадет, – доложил подбежавший с баллончиком пены в руках Гарик.
– Ну «а» так «а», – пожал плечами Иван, добавляя хвостик к букве «о» и тем самым исправляя ее на «а».
– А это что еще за букет? – спросил я, глядя как Керчь брызгает краской на самодельный трафарет.
На трафарете был вырезан кулак, сжимающий в руке то ли букет, то ли факел, то ли веник, которым подметают пол. В общем, непонятно, что сжимал в руке кулак…
– Это факел, – объяснил Керчь. – Между прочим, символ Прометея – бога всех воров и покровителя борцов с несправедливостью!
– Да-а? – удивленно протянул я. – С каких это пор Прометей – бог всех воров? Это потому, что он украл огонь?
– Точно! А еще он был царем скифов. А ты знаешь, где жили скифы?
– Догадываюсь, – буркнул я. – В Керчи?
– Точно! Так что сам понимаешь: кто еще может быть символом нашей борьбы, если не столь знаменитый земляк? – весомо заявил Иван.
– Ладно, о древнегреческой мифологии мы с тобой потом поговорим, – отмахнулся я, прерывая словесный поток керчанина. – Все готовы? Стоп! – произнес я, глядя наверх. – Гарик, ты хорошо дверь запенил?
– Хорошо! Хрен кто откроет! А что?
– Плохо, – мысленно выругавшись, произнес я. – Ты флаг какого государства на минарете вывесил?
– Какой мне Иван дал, такой и вывесил, – ответил подросток. – А что не так? Это же триколор, вон и цвета как надо: красный, белый, синий.
– Цвета те, вот только порядок их размещения не тот. Это флаг Голландии, или, как правильно их называть, Королевства Нидерланды! Твою ж мать! Вам хоть что-то доверить можно?!
– Иваныч, а ты уверен? – скосив голову набок, спросил Ванек.
– Конечно, уверен! – гаркнул я.
– А если его перевернуть?
– А если его перевернуть набок, то получится флаг Франции! Тебе под каким флагом легче умереть: под флагом Голландии или под флагом Франции?! – закипая от злости, спросил я.
– Бро, да ладно тебе. Может, турки не знают, как выглядит флаг России, – начал оправдываться Иван. – В подсобке темно было, я глянул – цвета сходятся, ну и схватил его, а разворачивать и смотреть времени не было. Сам же знаешь, что мы последние двенадцать часов как белки в колесе, без продыху. То танки отбуксируй, то минометы притащи, то мины расставь, то бензовозы перегони.
– И то правда, – согласился я. – С музыкой хоть не подведешь? Трек-лист проверял?
– А то! – гордо выпятив грудь, сообщил Ванек. – Все будет чики-пики!
– Надеюсь, – тяжело вздохнул я. – Ладно, Керчь, врубай шарманку. Саша, Анзор, дуйте к первому бензовозу. Миха, к пулемету!
Затарахтел генератор, питающий нашу самодельную аудиосистему, и из мощных динамиков, установленных в кузове грузовика, неожиданно громко и величаво грянули первые строчки самой узнаваемой песни военных лет «Священная война»:
Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой С фашистской силой темною, С проклятою ордой.От неожиданности я аж присел! Повернулся к Ваньку и показал ему большой палец!
– Молодец! – крикнул я, стараясь перекричать мощный хор.
– А то! – самодовольно лыбясь, засветился парень. – Дальше будет круче!
Тут надо, наверное, объяснить, что мы задумали. Если бы на моем месте был Винт, то он бы сразу по-военному сухо и лаконично доложил и обрисовал диспозицию: мол, тут, красными стрелочками – мы, а вот тут, синими стрелочками – враги; мы их, значит, бах-бах – и в дамки; они, значит, бегут и сдаются. Примерно так. Но я не Винт и скажу, что план, разработанный спецназовцем, иначе как слабоумием в чистом виде и отвагой в неразбавленном состоянии не назовешь.
Всего-то делов – надо разрушить и предать огню несколько жилых кварталов, чтобы две из трех улиц перекрыть, а третью удерживать силами пяти человек до тех пор, пока Винт и его группа не подойдут с освобожденным Корниловым. Просто и незамысловато! Причем я больше чем уверен, что Винт назначил меня старшим в эту группу не просто так, а из его спецназовской вредности. Я давно заметил, что все спецназовцы – люди вредные и коварные, а еще злопамятные и… и… Короче, злые люди!
А с другой стороны, я бы, честно говоря, лучше плана не придумал. Да и глядя на карту Синопа, понимаешь, что ничего другого и не выдумаешь.
Синоп располагался на косе, далеко выдающейся в Черное море. По очертаниям коса напоминала голову верблюда на тонкой шее. Вот именно эту самую «шею» в ее самом узком месте нам и надо было перекрыть. Здесь были три улицы: одна шла по восточной стороне вдоль моря, вторая – по западной стороне вдоль моря, а третья расположилась между первыми двумя. С помощью подорванных бензовозов мы перекрывали среднюю и восточную улицы, а западную, соответственно, должны были держать открытой, чтобы по ней ушла группа Винта.
Порт Синопа располагался с восточной стороны косы, и именно там скопились основные силы турецких вояк. Музыка, лившаяся из мощных колонок, должна была указать дорогу группе Винта: рассматривался вариант, что Корнилов с остальными освобожденными из плена будет отступать самостоятельно, не зная дороги.
– Бро, глянь, у них еще и вертушка есть! – радостно скалясь, сообщил керчанин, тыча пальцем в летящий в нашу сторону боевой вертолет.
– Твою ж за ногу! – выругался я и прокричал: – Скорее сталкивайте вниз бензовозы!