Му-анг

Никонов Андрей

— Вживую первый раз вижу, — довольно сказала Илли, пока Зан поднимался. Его слегка покачивало. — Привязка — большая редкость, мало кто вот так согласится, как ты.

Я уже понял, что меня одурачили, только ещё хотел узнать, как именно. И пока Зан приходил в себя, советник мне объяснила.

— Это как му-анг и их слуги, теперь между вами есть неразрывная связь. Ты должен заботиться о нём, а он — о тебе. Скорее ты о нём, а за это он тебе должен верно служить, до самой смерти.

— Моей? — уточнил я.

— И твоей

тоже. В общем, теперь если ты соберёшься отсюда сбежать, тебе придётся его прихватить с собой, или сначала убить собственными руками, теперь ты решаешь, жить ему или умереть. Зато, если это кто-то сделает кроме тебя, ты должен будешь отомстить. Я точно не знаю, о таком особо не распространяются, но мало кто решается привязать к себе человека. В Совете лордов есть носитель с полной информацией, но, сам понимаешь, доступ туда сейчас затруднён.

— И теперь мне от него не избавиться?

— Фактически это не твой слуга, а твоего му-ани. Если сам с собой договоришься, сможешь продать или подарить, — словно нехотя сказала Илли. — Вдруг найдётся кто-то, кто заберёт его себе.

Зан, пока мы о нём говорили, кое-как оклемался. Его два раза вырвало, ещё несколько красных капель вытекли из глаз, но держался он бодрячком, даже пытался улыбаться. Правда, когда Доушем сказала, что я его продать могу, загрустил, но ненадолго. Потому что времени до вечера и прилёта пирамиды оставалось всё меньше и меньше. А уверенности, что мой симбионт вступится за нового вассала и отобьёт его у пришельцев, не было ни у Илли, ни у меня, ни тем более у сержанта.

— Ты прошёл проверку совсем недавно, — женщина с чёрными глазами смотрела куда-то сквозь меня. — Необходимости нет. Можешь идти.

Возможно, на Илли, которая стояла перед соседним креслом напротив генерала республиканцев Зан занял скамейку запасных у входа, отваживая немногочисленных посетителей, они тут сейчас были лишние.

— Пошла вон отсюда, — коротко сказал я. — Теперь это моё место.

Младшая слуга, похоже, удивилась. В ней неожиданно пробудились эмоции, и они очень были похожи на те, что я ощущал много дней назад, сдавливая му-анг-ни в покрытой антралином перчатке.

— Уровень твоей ценности повышен, — попыталась миром закончить наш разговор женщина. — Отправляйся в блок номер три.

Чисто по-человечески мне было её жаль. Илли не спешила, генерал, перешедший на сторону зла, пока держался, но потихоньку сдавал. Из его глаз и ушей сочилось что-то чёрное и мерзкое.

— Уровень твоей ценности понижен, и очень сильно, — я чуть сжал рукоять пистолета, направив его на черноглазую, но оружие не сработало. Как мне и обещали. — Не хочу тебя убивать, просто уйди.

— Не могу, — почти по-человечески вздохнула слуга, и резко встала.

Чувство было такое, будто меня ударили поддых. В глазах потемнело, дыхание перехватило, руки и ноги внезапно сделались ватными. И я почти перестал их чувствовать — как в тот раз, когда зародыш перехватил управление телом. По коже побежали мурашки, концентрируясь на позвоночнике, а потом словно тысяча кинжалов вонзилась мне в грудь. И сердце остановилось.

— Так нужно, — успокоил меня зародыш. — Ты ещё сам не готов.

Мозг продолжал работать, и я как-то отстранённо подумал, что в общем-то, готов. Слуга подошла ко мне вплотную, положила ладони на мои виски, уткнулась чёрным взглядом прямо мне в глаза. Мне показалось, будто прямо из-под её век ко мне потекли едва заметные крохотные чёрные капли. Они подплывали к моему лицу, и словно бились о какой-то незримый барьер, резко отлетая обратно.

Женщина и так румянцем не отличалась, а теперь и вовсе стала белой, как мел, словно то, что придавало её лицу цвет, исчезло.

— Подчинись, — прошипела она.

Я подумал, что, возможно, младшая слуга му-анг права. Чего я тут дрыгаюсь, сопротивляюсь, проще самозадушиться, или ножом себе в глаз ткнуть, это всякие сложные аппараты здесь не работают, а холодное оружие всегда в нужном состоянии. Отличная мысль, хоть и не моя, похоже.

Почувствовал, как левая рука снова начинает мне подчиняться, отцепил от пояса нож, по сути обычную остро заточенную пластину, с неработающей начинкой, поднял его на уровень лица. Примерился.

И воткнул в ухо противнице.

Клинок вошёл в череп вместе с рукоятью, словно провалился туда, и кончик высунулся с другой стороны, из ушной раковины. Я мог бы прошептать что-то пафосное, вроде «прости», и бережно уложить женщину обратно в кресло, но, похоже, поторопился бы. Её глаза полыхнули, слуга отступила на шаг, и ударила мне ладонью в грудь.

Меня отшвырнуло на пару метров, сила у этой безмозглой твари была нечеловеческая — и это без усилителей, но устоял на ногах. Зато чувствительность к телу вернулась моментально. Илли что-то кричала про то, что я должен уничтожить её силой мысли, её противник корчился на полу, пытаясь себя задушить, но я не слушал и не смотрел. И зародышу, который пытался что-то советовать, тоже приказал заткнуться. Перед мысленным взором промелькнуло то, что мне когда-то показывал давно умерший негр, мышцы словно что-то вспомнили, то, что было заложено на уровне древних генов.

Прямо с места я прыгнул, сбивая слугу с ног. Та словно отгородилась барьером, но я пробил его кулаком, впечатав ей в лицо, вбивая хрящи и кости внутрь черепной коробки, почувствовал, как костяшки пальцев дошли до лезвия ножа, прямо там, внутри её головы, распрямил пальцы, выдирая клинок, и одним ударом перерубил женщине горло, оторвал голову, швырнул её на пол и раздавил тяжёлым ботинком. В этот момент я не думал, кто начал первый, или кто виноват, мной лишь двигало желание убивать — любого, у кого есть такие вот чёрные глаза. Зародыш в моей голове впал в экстаз.