Мучные младенцы
Шрифт:
Ба-бах!!!!!!
Взрыв был воистину великий. Искры и осколки битого стекла сверкающим дождем обрушились вниз. Крики изумления и восторга потонули в шипении и треске древней аварийной электропроводки.
Затем воцарилась тишина, настолько плотная, что. казалось, ее можно потрогать руками.
— Видали? — заметил Робин. — Саймон был прав.
И преданно отправился с другом за шваброй и совком. Вместе они смели осколки в одну аккуратную кучку и поставили учительский стол на место.
Мистер Картрайт установил весы.
Так,
Ближе всех к нему сидел Расс.
— Давай сюда своего младенца.
Рассу не оставалось ничего другого, кроме как вручить младенца мистеру Картрайту, чтобы тот положил его на весы.
— Неплохо, Расс. Незначительная потеря в весе, но в целом, если не обращать внимания на кошачью шерсть, он выглядит вполне прилично. Молодец!
Мистер Картрайт бросил младенца в огромный черный пластиковый мешок, который он заранее приготовил для этого случая и хранил в столе.
— Один есть! — сказал он, заметно воодушевившись.
И указал на следующего.
— Гуин.
Гуин взглянул на Саида, который, пожав плечами, достал из коляски мешок Гуина.
— Может, сразу и рассчитаемся? — любезно предложил Саид, словно нечаянно задержав руку с младенцем над грязными бутсами Филипа Брустера, перевернутыми шипами вверх.
В конце концов, бизнес есть бизнес.
Нахмурившись, Гуин запустил руки в карманы и наскреб достаточно мелочи, чтобы выкупить своего младенца.
— Пожалуйста, — мрачно сказал он, передавая его мистеру Картрайту.
Мистер Картрайт без лишних церемоний бросил его на весы.
— Прелестно, — сказал он. — Вычеркиваем. — И весело зашвырнул его в мусорный мешок.
Саид решил воспользоваться случаем и собрать долги с наиболее злостных неплательщиков. Покопавшись в коляске, он вытащил мучного младенца Луиса Перейры. Луис с достоинством расплатился по счетам и передал младенца мистеру Картрайту на взвешивание.
— А этот прибавил в весе, — сказал он, но тут же заметил пакетик с сэндвичами, который мама Луиса заботливо прикрепила снизу.
— Нет, — поправился он и, отодрав сэндвичи, положил мешок обратно на весы. — В пределах нормы. На грани.
Класс слегка оживился. К этому моменту общее разочарование среди учеников четвертого «В» сменилось уверенностью, что хотя им и не позволят разнести своих младенцев в клочья, они уж точно смогут отыграться на Саймоне. Пользуясь тягостным оцепенением своего товарища, одноклассники закидывали его язвительными замечаниями и глумливыми насмешками.
— Великий Взрыв, говоришь? Да, Сайм?
— Ты только дождись перемены!
— Будет тебе Великий Взрыв!
Мистер Картрайт продолжал взвешивать младенцев, стараясь не обращать внимания на атмосферу злорадства и неприязни, которая сгущалась вокруг Саймона. Несмотря на то что большая часть класса пребывала в унынии, настроение мистера Картрайта заметно улучшилось. Каждый раз, когда учитель вызывал следующего ученика и выбрасывал его мешок с мукой в блестящий черный пакет для мусора, с глаз долой, он испытывал облегчение.
— Кого еще я не назвал? — крикнул он. — Билл Симмонс, ты сдал своего? Да? Тогда ты, Уэйн…
Уэйн вынес своего младенца к доске.
— Кажется, он у тебя похудел, — критически заметил мистер Картрайт.
Он бросил мучного младенца на весы. Маленькая стальная стрелка довольно долго дрожала, но, несмотря на все усилия, продвинулась только до середины.
— Три фунта и семь унций! — мистер Картрайт глазам своим не поверил. — Всего только три фунта и семь унций! Ты понимаешь, что твоя малышка потеряла почти половину собственного веса?
Лицо Уэйна так исказилось, что мистер Картрайт решил не развивать эту тему.
Не хватало только одного.
— Саймон?
Саймон не сдвинулся с места.
Мистер Картрайт поднял голову.
— Саймон? — повторил он.
Но Саймон не шелохнулся. Лицо его показалось мистеру Картрайту мертвенно-бледным. Вряд ли такое состояние можно списать на страх перед одноклассниками. Мальчишка этот, как ни крути, был гораздо сильнее их всех. К тому же он не ведал страха. Если бы дело и дошло до драки, скорее всего, он оставил бы всю эту банду на мостовой, в синяках и ссадинах. Что же могло повергнуть его в такое отчаяние? Мистер Картрайт с неподдельным интересом вглядывался в лицо Саймона. Неужели мальчик действительно поверил, что им позволят разнести в клочья их мешки с мукой? Что это — печальный конец славной мечты? Если все принимать так близко к сердцу, решил мистер Картрайт, с этим четвертым «В» и вправду с ума сойдешь.
— Саймон, — проревел он. — Возьми себя и свой мешок в руки и бегом ко мне. Живо.
Словно в глубоком трансе, Саймон поднялся, покопался в портфеле и вытащил из него мучного младенца.
Он подошел к весам, как лунатик. Нехотя протянул куклу учителю.
Мистер Картрайт вытаращил глаза.
— Что это?
Саймон с трудом заставил себя заговорить:
— Сэр?
Мистер Картрайт ткнул куклу пальцем. Чепчик тут же свалился, и она вызывающе взглянула на него своим размазанным глазом.
— Что это? — повторил мистер Картрайт.
Саймон был сбит с толку.
— Это моя кукла, сэр.
Мистер Картрайт стал чернее тучи.
— Но это же омерзительно, — прогрохотал он. — Это гадко! На кого она похожа? Это форменное безобразие!
— Она немного испачкалась, — признал Саймон.
— Немного испачкалась? — мистер Картрайт брезгливо поднял куклу за уголок. — Да она вся в грязи!
— Ну не вся…
Но мистер Картрайт не дал ему возможности поспорить.
— Это что за издевательство? Что за позорище? И тебе еще хватает наглости показывать это учителю? — Он перевернул мучного младенца. — А это еще что такое? — заорал он. — Зола! Ириска! Грязь! Клей! Слюни!