Мудрость психопатов
Шрифт:
Ник покачал головой, явно пребывая в затруднении. «Если бы я сам, лично, не снял эти показания, я бы просто глазам своим не поверил, — продолжил он. — Хорошо, что я никогда ранее не тестировал спецназовцев. И возможно, стоило бы ожидать слабого снижения показателей. Но этот парень полностью контролировал ситуацию. Он настолько настроился на нее, что казался полностью выключенным».
Как раз это и обнаружил Боб Хэер: данные были настолько странными, что было непонятно, откуда они взялись.
Мои же результаты не впечатляли. Мои физиологические показатели резко взлетели вверх. Точно так же, как у Энди, они подскочили выше базового уровня, когда я сидел в ожидании побоища. Но на этом сходство
«Ну, по крайней мере это показывает, что все оборудование работает нормально, — заметил Ник. — И что ты нормальный человек».
Мы разом взглянули на Энди, который болтал с аспирантами Ника, обступившими мониторы. Бог знает, что они подумают о нем. Они проанализировали данные Энди — а ему так щедро смазали голову гелем для электродов, что больше всего он напоминал Дона Кинга [39] в аэродинамической трубе.
39
Известный с 1970-х американский промоутер боксерских боев и видный функционер; славился своей необычайной прической и яркой индивидуальностью. — Примеч. пер.
С другой стороны, я все еще был в шоке после некоторых увиденных кадров. Меня тошнило. Я испытывал тревогу. У меня дрожали колени. Да, как отметил Ник, на экране радара я выглядел нормальным человеком. Иглы самописцев и цифры могли подтвердить мое душевное здоровье. Однако я определенно не чувствовал себя нормальным, когда сжался в углу забитой аппаратурой комнатушки, глядя на цифры на экране компьютера.
Различие наших профилей приводило в замешательство. Если моя электроэнцефалограмма напоминала панораму Нью-Йорка — типичный городской ландшафт с остроконечными высотными зданиями, то данные Энди изображали рельеф курорта для гольфа с пологими холмами на одном из вылизанных островков посреди Индийского океана. Однообразно. Компактно. Отражение нездоровой и жуткой симметрии.
«Это тебя не заставляет ни в чем усомниться? — Я повернулся к Нику. — А что в этом нормального?»
Он пожал плечами и перезагрузил компьютер.
«Может быть, ты сможешь в этом разобраться».
Сделайте меня психопатом
Усталый и отмытый от геля, Энди отбыл в роскошный деревенский отель, где я позже должен был присоединиться к нему для проведения опроса. Но только после того как я снова пройду сквозь строй во время второй фазы эксперимента. Во время которой с помощью «превращения в психопата» мне снова придется услышать щелканье хлыста. Вторая серия увечий, изуродованной плоти и разлившейся крови. Но на этот раз я буду воспринимать все это на свежую голову — в буквальном смысле, благодаря лекарству, которое изобрели Ахмед Карим и Лиана Янг во время своих «злодейских» экспериментов по изменению морали, — дозе ТМС.
«Твое превращение в психопата точно закончится? — смеялся Энди, приглаживая растрепанные волосы. — Хозяин отеля определенно не захочет, чтобы у него в баре ошивались два психа».
«Воздействие ТМС должно пройти примерно через полчаса, — объяснял Ник, усаживая меня в модифицированное стоматологическое кресло, оснащенное подголовником и ремнями для лица и подбородка. — Можешь представить себе ТМС в виде электромагнитной расчески, а мозговые клетки — нейроны — в виде волос. Все, что сделает ТМС, — это уложит эти волосы в определенном направлении, создаст временную нейронную прическу. Которая, как и любая прическа, если ты не будешь поддерживать ее, быстро придет в естественное состояние».
Лицо Энди застыло. Что за черт? Это лаборатория или парикмахерский салон?
Ник усадил меня в кресло зловещего вида и похлопал (слишком успокаивающе, на мой взгляд) по плечу. К тому моменту, когда Ник закончил привязывать и прикручивать меня к креслу, я выглядел как Ганнибал Лектер в одной из оптик Specsavers. Ник разместил катушки ТМС, которые напоминали рукоятку гигантских ножниц, в средней части моего черепа и включил аппарат.
Сразу же возникло ощущение, что какой-то маленький чокнутый шахтер прокладывает шахту вглубь моей головы, пользуясь геологическим молотком. Не могу сказать, что это причиняло боль, но мне не хотелось бы, чтобы он начинал свою работу, причем уже в самом начале его нейронно-минералогических изысканий.
«Это электромагнитная индукция проходит по тройничному нерву, — объяснил Ник. — Это один из тех нервов, которые отвечают за чувствительность лица и определенные двигательные функции типа откусывания, жевания и глотания. Ты можешь почувствовать, как индукция проходит через твои задние зубы, правильно?»
«Правильно», — кивнул я.
«Я пытаюсь отыскать, — продолжал Ник, — конкретный участок твоей двигательной коры, отвечающий за движения мизинца на правой руке. Как только мы найдем его, я буду использовать его в качестве базы, откуда мы будем наносить координаты на те участки головного мозга, которые нас по-настоящему интересуют: миндалину и область, отвечающую за вынесение моральных суждений».
«Ну, ты лучше разбираешься во всем этом, — проворчал я. — Потому что еще немного, и я буду готов удавить тебя».
Ник улыбнулся.
«Вот это да. Должно быть, уже сработало».
Примерно через двадцать секунд я почувствовал непроизвольные сокращения мышц именно там, где и предсказал Ник. Сначала очень слабые. Постепенно сокращения становились все сильнее. Через некоторое время мой мизинец уже бешено скреб по подлокотнику. Это было не самое комфортное чувство в мире — я сидел привязанный к стулу, в полуосвещенной комнате, зная, что никак не контролирую свое тело. От этого бросало в дрожь. Это унижало. Дезориентировало… И немного омрачало все представление о свободе воли. Мне оставалось только надеяться, что Ник не в том настроении, чтобы начать валять дурака. Имея в своем распоряжении это оборудование, он запросто мог заставить меня пройтись колесом по лаборатории.
«Хорошо, сейчас мы знаем локализацию областей, которые являются нашими мишенями. Начнем», — сказал Ник.
Мой мизинец перестал дергаться, как только Ник изменил положение своего магического нейронного жезла в силовом поле над моей головой. А затем мне оставалось только сидеть и ждать, пока моей дорзолатеральной префронтальной коре и височно-теменному соединению делают нужную электромагнитную прическу. ТМС не может проникнуть в мозг так глубоко, чтобы непосредственно достичь зоны эмоций и моральных суждений. Но снижая или повышая активность участков коры головного мозга, непосредственно связанных с этими зонами, можно смоделировать эффекты более глубокого и агрессивного воздействия.
Вскоре я начал ощущать изменения: расплывчатые, вездесущие различия. Связанные с реальностью. До начала эксперимента меня интересовали временные рамки: сколько времени потребуется, прежде чем я начну чувствовать воздействие. Сейчас у меня был ответ на этот вопрос — десять-пятнадцать минут. Именно такое время требуется большинству людей для того, чтобы выпить кружку пива или бокал вина.
Ощущения были довольно похожими. Легкость и беззаботная уверенность. Трансцендентное избавление от ограничений. Зарождение субъективного моральной развязности — покушение на принципы и странно духовное осознание: да кого это волнует, черт возьми?