Мудрость Толтеков. Карлос Кастанеда и философия дона Хуана
Шрифт:
Здесь не место описывать глубинные причины моей болезни — так, как я их “вижу”, — но позвольте мне сказать о главной: причина была в моем чувстве собственной важности, В повседневном самоослеплении. С точки зрения толтекского целительского искусства, можно говорить о сильно нарушенном равновесии между тоналем и нагвалем. И как раз на эту область благотворно повлияли практики не-делания, которыми я занимался, но о которых ни мое “я”, ни мой разум ничего не знали. Однако решающий прорыв произошел несколько недель спустя. Я должен при этом указать, что в это время я знал о Кастанеде и доне Хуане только то, что я прочитал у Уотсона — а это были лишь короткие выдержки.
Прорыв произошел в форме сна, видения — хотя я и не знаю, спал ли я действительно, когда случилось это странное происшествие, о котором я сейчас хочу рассказать.
Вдруг я снова очутился дома, и даже не знал, что я был долгое время в больнице. Я находился в доме, когда услышал, что мой отец зовет меня из сада. Он звал меня и моего брата, он говорил что-то о странном видении, которое показалось на небе. Я и мой брат выбежали из дома, чтобы посмотреть, что же, собственно, происходит. Мой отец с жаром рассказал, что он увидел летающую тарелку, и показал рукой в направлении на северо-восток, на светящийся объект, который висел над горизонтом. Когда я его увидел, объект начал передвигаться в нашем направлении. Он становился все больше, и я уже мог рассмотреть все подробности. Я не мог бы описать этот предмет, хотя вся сцена того видения и сегодня стоит перед моими глазами. Он принимал разные формы и постоянно изменялся. Интуитивно я понял, что видение имеет характер откровения, потому что я знал: то, что мы наблюдаем, вовсе не было неопознанным летающим объектом.
Предмет все расширялся и расширялся и, казалось, угрожал коснуться нас. Когда объект уже достиг нас, я увидел, что он представляет собой некий проход. Я крикнул отцу и брату, что они должны прыгнуть в этот проход, но, казалось, было уже поздно. Я прыгнул один и приземлился на другой стороне. Мой отец и мой брат исчезли; я был один. Но что произошло с миром? Хотя это был тот же сад, в котором я находился перед прыжком, но все казалось совсем другим.
Я знал, что это — рай, Небеса. Все излучало животворящий свет, который, казалось, исходил от всего и от всех. И я видел новое солнце, которое дарило интенсивный оживляющий свет. Бесконечно долгое мгновение смотрел я на этот свет, пока не проник в него и сам не сделался светом. Так заканчивалось видение, но оно сопровождает меня повсюду, где бы я ни находился. Оно является как бы параллельной сценой, которая постоянно присутствует, не пересекаясь с восприятием обычного мира. Я знал — даже без Кастанеды, — что я нашел лазейку к свободе.
Сегодня я уверен, что то, что мне тогда представилось, было четвертым абстрактным ядром, четвертым шагом на пути к намерению. Четвертое абстрактное ядро называется также “нисхождением духа”. Дон Хуан говорит об этом: “Имеется порог, который, если он однажды перейден, уже не позволяет возвратиться назад… От мгновения, когда дух постучит в дверь, проходят обычно годы, пока ученик достигает этого порога. Однако иногда этот порог достигают сразу”. 143) Это был как раз мой случай. Я “видел” дух, который нисходил в меня. Для меня он манифестировал себя как рай, но главным является не форма, в которой дух себя показывает, а практическое изменение, которое вызывается его прикосновением. С этого мгновения я знал без тени сомнения, что я выиграю мою борьбу. Это пришло ко мне не как рациональное убеждение, но выразилось практически в моем ощущении жизни. Мгновенно и обычный мир расцвел новыми красками, и я спрашивал себя: возможно, прежде я неправильно смотрел вокруг? С тех пор в моей жизни произошел неожиданный поворот, и — вы видите — я жив и сегодня, я выиграл мою борьбу.
На этом я хочу закончить рассказ о моем первом контакте с духом. Я надеюсь, что читатели поймут, что вышеприведенные истории не только рассказывают о событиях, которые сделали меня магом, но что эти истории — непосредственные сообщения о намерении и его действии, судьбе. К сожалению, невозможно говорить о намерении словами. Поэтому я поступил точно так же, как делают толтеки, рассказав о действиях намерения на примере моей собственной истории.
Еще мне кажется важным указать, что каждый человек, каждое живое существо связано с намерением через связующее звено; при этом каждый имеет исходную возможность влиять на намерение, на свою судьбу. Это влияние ни в коем случае не является ни актом веры, ни делом разума — для этих вещей всегда необходимы слова. А знание о намерении — это знание без слов, без мыслей и без желаний. Дух, намерение, независим от всех подобных вере или разуму вещей, и все-таки это знание находится в распоряжении человека. Поэтому толтеки называют знание о намерении “безмолвным знанием”. Оно открывается каждому, кто готов практически заниматься этим; каждому, кто готов снова оживить свое связующее звено с намерением, чтобы познать сверхчеловеческое, которое всегда существует.
6.1. Личная сила и несгибаемое намерение
"И потому руководит воля, которая никогда не умирает. Кто познает мистерию воли во всей ее мощи? Не является ли и сам Бог только одной великой волей, которая пронизывает все вещи в своем непрерывном усердии? Человек стоит позади ангелов и подвержен смерти в конечном счете только по причине слабости своей вялой воли."
В этой главе я хочу попытаться подробнее осветить собственную технику взаимодействия толтеков с намерением. В связи с этим надо прежде всего пояснить два центральных понятия толтекского учения, которые тесно связаны между собой, а именно: “личная сила” и “несгибаемое намерение”. Оба этих принципа и обозначают сущность практического взаимодействия магов с властью судьбы. Но если в предыдущей главе на переднем плане находилось влияние намерения на человека, то здесь мы должны рассмотреть вопрос в противоположном направлении, а именно: влияние магов на намерение, а вместе с чем — и на свою судьбу.
Но прежде чем мы перейдем к вопросу о влиянии на намерение, мы должны уяснить себе, почему намерение становится властью судьбы, так как с пониманием этого принципа становится явной и возможность влияния на намерение. Ла Горда вспоминает кое-что из того, что говорил дон Хуан о намерении: “Но он говорил, что люди, как и все живые существа, являются рабами намерения. Оно крепко держит нас в своих руках. Оно заставляет нас делать все, что оно хочет. Оно заставляет нас действовать в мире. Оно заставляет нас даже умирать”. 144)
Мы уже пояснили, что это сверхмощное влияние определяется тем, что намерение само определяет, как и что мы воспринимаем. Но, с другой стороны, мы говорили, что в процессе воспитания, социализации мы познаем то, что будем воспринимать как наш мир. Очевидно, мы имеем дело с парадоксом.
Однако этот парадокс существует только для разума, потому что на практике такие кажущиеся противоречия разрешаются сами собой.
Хотя намерение и понуждает нас к познанию мира, но мы изначально свободны выбирать, какой вид реальности мы хотим воспринимать и как мы эти восприятия будем интерпретировать. В этом знании — наш исходный личный магический подарок. Обычный человек знает только намерение повседневного мира, намерение делания, потому что он не выучил никакого другого. А маг знает также о намерении не-делания, которое делает нас способными воспринимать другой мир, то есть другие аспекты намерения.
Благодаря тому, что маг изучает иной вид восприятия, он имеет по крайней мере две возможности восприятия, а именно: обычное, повседневное восприятие и особое, не-повседневное восприятие. Это удвоение возможностей дает магу определенную меру свободы. Он может отныне в любой момент выбирать, хочет ли он воспринимать мир обычным способом, или он хочет использовать другие функции восприятия, которые позволяют ему по-другому видеть все вещи. У обычного человека нет такой свободы, так как у него есть только одна возможность — обычное восприятие; и все это только потому, что он не научился ничему другому. А свобода означает, что мы можем выбирать по крайней мере из двух различных возможностей.
По этой причине толтеки говорят, что люди являются рабами намерения. Они являются рабами последнего, потому что у них есть только одна-единственная возможность взаимодействия с их миром, которую толтеки называют деланием. Но если человек подключается к иным возможностям восприятия и обхождения с миром — изменяется все. Ла Горда продолжает в вышеприведенной цитате: “Когда мы становимся воинами, намерение превращается в нашего друга. Оно позволяет нам на секунду быть свободными”. 145) Этот момент свободы — конечно, момент переключения на другую функцию восприятия. Но если мы способны воспринимать другие вещи, то при этом изменяется и наша судьба.