Муха и маленький вор (Муха против ЦРУ)
Шрифт:
Зато осколки металлоискателя попались ей на глаза. Кто-то расшвырял их ногой, но Маша увидела сначала один, крохотный, и подняла. На изломе осколочек был чистый, стало быть, отбился от чего-то совсем недавно. Вскоре она подобрала кусок зеленой печатной платы. Разбитая штука была явно посложнее фонарика. Мобильный телефон? Милицейская рация?
Витя всхрапывал под дверью. Может, уйти, пускай спит? Нет, у бомжа остались ложечки. Где же Сергейчик?!
Маша выбралась из подвала и услышала далекие шаги. "Я здесь!" — хотела крикнуть она и подумала, что крик-то
Сергейчик услышит,
Шаги приближались. Клацнула под ногой отставшая плитка на лестничной площадке. И вдруг что-то с жестяным грохотом покатилось по ступеням (сработала "охранная сигнализация" Крысолова — пивные банки).
Человек чертыхнулся. Это был не Сергейчик!
Глава XVII
ПРЯТКИ В ТЕМНОТЕ
Маша замерла, прилипнув к стене. Как назло, кнопка чужого фонарика не попадалась под палец. Стоит незнакомцу заглянуть в пролет лестницы… Это же вор! Наверняка вор! Маша догадалась уткнуть горящий фонарик себе в живот, немного успокоилась и сразу нащупала кнопку.
Уф! Так и зарабатывают гастрит миокарда, как говаривал Боинг.
Где вы, друзья-одноклассники?! Купаетесь ли в море или, привязав леску на палец, удите с пристани круглых и белых, как блюдечки, морских карасиков — ласкирей? Закат мажет розовым беленые домики Укрополя, соленый ветер копошится в листве и стучит крепкими, как дерево, зимними яблоками. А у Маши в Москве гостиничная подушка, пахнущая сквозь наволочку чужим табаком, странное перемирие с Кэтрин Курицыной и эти шаги на лестнице — опасные шаги. И так не хватает друзей!
Шаги затихали — незнакомец поднимался на верхние этажи. Все, как Маша думала: понаблюдает, а потом залезет в квартиру. Неужели готовит вторую кражу за день? Нет, скорее у него "вечерний сеанс": будет смотреть, кто в каком часу возвращается с работы. Хоть он и давно ворует во дворе, но уследить за всеми трудно. Наверное, он пасет квартир по пять-шесть. Вечером люди задернут неплотные тюлевые занавески, зажгут свет, а он будет следить из темноты и все видеть…
Под лестницей раскатисто всхрапнул Витя Галенкин. Тоже проблема. Шаги совсем стихли, вор уже высоко и вряд ли услышит Витю. Но вдруг он опять запоет?! Вор спустится и отметелит бомжа, как водителя бордового "жигуленка*. Здесь его владения, и Витя об этом знал! Вот почему он так спешил уйти.
У Маши совесть была чиста. Бомж сам к ней полез и налетел на дверь, а вытащить Витю она бы не смогла — здоровенная же дверища, железная. И все же Маша чувствовала себя виноватой: заманила бомжа бутылкой, а как ему не хотелось идти в этот дом!..
Наверху хлопнула дверь, и снова послышались шаги. Нет, вор приходил не наблюдать. Спрятал что-то?.. Если он пойдет на Витин храп, то наткнется как раз на Машу!
Она скинула туфли, чтобы не цокать каблуками, нащупала перила и в кромешной тьме стала подниматься навстречу приближающимся шагам. Хотелось, наоборот, бежать вниз и забиться под лестницу, туда, где прятался то ли вор от водителя "жигуленка", то ли водитель от вора. Каменные ступеньки леденили ноги. В пролете лестницы мелькнул
Маша выскочила на лестничную площадку. Здесь было чуть светлее. За какой дверью квартира с разбитым окном? Не за правой, не за левой, она это хорошо помнила. А посередине, рядышком, как страницы книжки, две одинаковые двери, и обе чуть приоткрыты… Из одной тянуло сквозняком. Она! Только бы не скрипнула!
Свет мелькал на втором этаже. Вору оставалось десять ступенек — десять секунд до поворота, и тогда луч его фонарика упадет на Машу… Она юркнула в темную квартиру. Дверь не скрипнула.
Отсюда Маша хоть с закрытыми глазами могла найти выход из дома: налево и там, за коридорчиком, кухня с разбитым окном. Бежать! Встретить Сергейчика, предупредить и вместе с ним вернуться на помощь Вите Галенкину!
Свет чужого фонарика плясал за приоткрытой на щелочку дверью. Шаги приблизились, и вдруг свет погас — незнакомец услышал Витин храп.
Маша боком, по стеночке, стала отступать. Дошла до поворота… Темно. А раньше сюда падал свет из окна кухни — она должна быть за углом. Наверное, на улице стемнело. Туфли в руке мешали, Маша сунула их за пояс платья, прикрыла пальцами стекло фонарика, посветила… И оказалось, что стоит она в чулане, оклеенном разномастными кусками случайных обоев, и в сантиметре от ее виска опасно торчит здоровенный гвоздь. Маша обернулась, процеженный сквозь пальцы слабый луч скользнул но коридору… Не тот был коридор. Второпях она ошиблась квартирой!
За стеной решительно протопали — Сергейчик, у Деда тихая походка. Вор уже наверняка услышал шаги и затаился, чтобы ударить из темноты.
— За мной! — крикнула Маша, бросаясь к выходу. Когда кричишь "за мной!", значит, есть кому бежать за тобой. Это сильно действует на противника.
Она выскочила на лестничную площадку одновременно с полковником. Лучи двух фонариков заметались, вырезая из темноты перила, двери, чужое перекошенное лицо. Вор вскинул руку, прикрывая глаза от света. В кулаке у него что-то металлически блеснуло, и Маша повисла на вооруженной руке.
Она не видела, что делал Сергейчик, зато хорошо расслышала короткое "шмяк!", словно молотком отбивали мясо. Клацнули зубы. Маша почувствовала, что вор падает, не сгибаясь, как дерево. Сергейчик подхватил ее и успел подставить вору ботинок, чтобы тот не разбил затылок. По ступеням скатилась металлическая штука, которую Маша приняла за оружие. Это был всего-навсего выключенный фонарик.
А полковник, все еще не сказав ни слова, начат хватать Машу за руки и щекотно тыкать пальцем под ребра.
— Да жива я, жива! — увернулась Маша.
— Все так говорят! — строгим голосом ответил Сергейчик и стал копаться у нее в голове.
— Цела, — наконец заключил он.
— Я же вам сказала.
— Раненый в состоянии болевого шока сначала ничего не чувствует, — назидательно сообщил Сергейчик. — Я сам видел, как человек с оторванной рукой бежал в атаку.
— В Америке? — удивилась Маша.
— Нет, еще до Америки, в другой стране… Это кто, Витя Галенкин? — Сергейчик посветил на своего нокаутированного противника. Лицо у того было молодое, волосы пшеничные, одежда — камуфляж с чистыми погонами и одинокой ленточкой медали или ордена.