Муха с татухой
Шрифт:
– Я хочу взглянуть снова!
– Марго, прошу тебя, не надо.
– Я хочу! Я имею на это право! Вы лишили меня возможности проводить брата в последний путь как полагается, но проститься с ним, как я того желаю, вы не можете мне запретить!
И Марго снова пошла к гробу.
Теперь она уже представляла, что увидит, и на сей раз зрелище не показалось ей таким ужасным.
Она вздрогнула, но и только. И не отшатнулась, осталась стоять, мысленно разговаривая со своим братом.
– Прости меня, Женька. Прости, если сможешь.
Марго
Мысли ее были совсем о другом. Как же уродски его обрядили. Сам на себя не похож в этом костюме для пугала. Хорошо еще, что нижняя часть обернута какой-то пеленой, ее и не видно. Но все равно плечи какие-то неправильные, у Женьки они были покатыми, а тут топорщатся. И грудная клетка сделалась шире.
Наверное, сообразила Марго, ребра и кости повреждены, отсюда и такой эффект.
Думать об этом было тяжело, и Марго вздохнула:
– Ладно, Женя, прощай! О детях я позабочусь. О маме тоже. Спи себе с миром, братишка.
Марго уже хотела отходить от гроба, но внезапно взгляд ее упал на руки покойного. И Марго замерла.
Что-то тут было не то.
Ладно, пусть лицо покойного не было лицом, а сплошным месивом, так что понять ничего было невозможно. Пусть фигура его изменилась вследствие полученных при аварии травм, но руки-то… Руки у него после аварии остались целы! И сейчас они лежали вытянутые вдоль тела, рассмотреть их можно было во всех подробностях.
– Это не Женька! – воскликнула Марго, чувствуя, как ее охватывает ни с чем не сравнимая радость и облегчение. – Мама! Лана! Посмотрите сюда сами, это же кто-то другой! Это не наш Женя! В его машине был другой человек. Он погиб, а Женька жив! Мама! Лана! Идите сюда!
Но реакция мамы была поистине поразительной. Вместо того чтобы подбежать к дочери и вместе с ней порадоваться, она поступила совсем иначе.
Нет, к Марго она подбежала, конечно. И Лана подбежала. Но только подбежали они совсем не для того, чтобы сообща порадоваться открытию Марго. Вместо этого родственницы подхватили Марго под руки и увлекли прочь от гроба. Попросту говоря, потащили.
А мама еще и сделала знак распорядительнице:
– Начинайте!
– Нет, мама, нет! – билась в руках родственниц Марго. – Там в гробу не Женька! Как вы не понимаете!
Она видела, что распорядительница замешкалась, смущенная ее поведением.
Но мама все объяснила:
– У моей дочери шок. Не слушайте ее! Она не может смириться со смертью брата. Я мать, я подтверждаю, что это мой сын.
– А я – его жена, – вмешалась Лана, – и я тоже подтверждаю, что все в порядке. Не слушайте Маргошеньку, она слишком переволновалась. Она сама не понимает, что говорит.
– Вы что сговорились? – поразилась Марго. – Это не Женька, я вам говорю!
– Замолчи, Марго, – строго сказала ей мама. – Не порти момент прощания!
И встала, выпрямившись, и сухими глазами глядя на уплывающий вниз гроб. Затем коротко кивнула в знак того, что удовлетворена, и все так же молча вышла
Лана повторила ее движения и тоже вышла. Марго последовала за ними обеими. Она просто не знала, как ей себя вести дальше.
– Садись в машину, – коротко приказала мама. – Едем домой.
Марго машинально повиновалась. Но и в машине ее мысли носились маленькими испуганными кроликами. И как, прикажете, реагировать на странное поведение своих родственниц? Они обе вели себя так, словно бы ничего не случилось. Спокойно разговаривают друг с другом, обсуждают какие-то текущие бытовые вопросы. И тут Марго очнулась от своих мыслей. Разговаривают! Мама и Лана разговаривают!
Да, да! Сейчас в машине происходит нечто куда более странное, чем все то, чему стала свидетельницей Марго до сих пор. Мама и Лана спокойно разговаривают друг с другом. Они не ругаются, не обмениваются колкостями, не брызжут ядом. Они именно разговаривают! А ведь этого не было…
Марго попыталась вспомнить, сколько же лет длится война между мамой и Ланой. Да они, кажется, с самого первого момента знакомства возненавидели друг друга, и с тех пор война не утихала. И вдруг примирение.
– Рада, что вы помирились.
Обе родственницы взглянули на нее с удивлением. Мол, разве мы когда-нибудь ссорились?
Марго не стала ничего продолжать. Видимо, это на маму с Ланой так смерть Женьки подействовала.
Не стало Женьки, не стало и причины для разногласий. Делить стало нечего. Женька мертв. Они-то ведь уверены в том, что кремировали именно Женьку. Но со своей стороны Марго также твердо была уверена, что кремировали сегодня совсем не ее брата, а кого-то другого. Да, придется сказать родственницам, что рано они закопали топор войны.
И Марго сказала:
– Мама, Лана… Послушайте меня очень внимательно. Я понимаю, что вы пытаетесь справиться с горечью потери, но нельзя отрицать очевидное, мой брат жив!
– Марго, ты меня пугаешь. Ты что, не помнишь, откуда мы возвращаемся? Мы только что кремировали тело твоего бедного брата!
– Там был не Женька! Не мой брат. Там лежал совсем другой человек.
– И кто он?
– Понятия не имею! Но это был не Женька.
– Объясни, почему ты так решила?
– Вы же помните, несколько лет назад Женька прищемил себе палец на правой руке, а к врачу пойти не захотел. Помните, какое серьезное осложнение он в итоге получил?
Палец загноился, распух, пришлось делать операцию. Хирург попался не слишком опытный, рана загноилась еще сильней, пришлось снова резать. В итоге безымянный палец на правой руке обзавелся несколькими шрамами и слегка искривился. Это позволило маме лишний раз заявить, что даже палец не выдержал тяжести обручального кольца и предречь Женьке скоро стать таким же кривым, если он не сбросит с себя ярмо своего брака. Лана, конечно, тоже кинулась тогда в бой, но крыть ей особенно было нечем, поскольку искривился и впрямь именно тот палец, на котором Женька носил обручальное кольцо.