Мулатка в белом шоколаде

Калинина Дарья Александровна

— Хи-хи! — не выдержала Леся, все еще зажимая рот рукой. — Ой, простите!

Как ни странно, Магомет Али отнесся к происходящему невозмутимо. Лесю поставил на землю. Концом своей просторной рубашки он стер с лица сливочно-коньячные украшения. И произнес уже гораздо менее страшным голосом:

— Убью обоих! И ее, и его. Где они?

Последний вопрос относился к Лесе. Но она не торопилась на него отвечать. Выходит, Магомет Али не знал, что Катя мертва? Иначе с чего бы он сейчас стал разыгрывать перед незнакомой ему Лесей комедию

и грозиться убить уже и так мертвую Катю? Леся все еще колебалась, не зная, что сказать.

— Пошли, давай! — схватил ее за локоть Магомет. — Покажешь мне их!

Леся струхнула. У мужчины было такое кровожадное выражение лица. Но в этот момент за ее спиной раздался знакомый голос Пантелеймонова:

— Не торопитесь!

Леся едва сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Но Пантелеймонов ее порыва не оценил. Выглядел он очень сердитым.

— Разве мы с вами так договаривались? — спросил он у Леси. — Почему со мной не посоветовались?

— Понимаешь, Кира, она…

— С ней я еще отдельно поговорю, — пообещал Пантелеймонов и затем, вытащив удостоверение, обратился к Магомету Али:

— Пройдемте со мной!

— Зачем это?

— Затем, что мы должны задать вам несколько вопросов по поводу того, как вы провели вчерашний вечер и ночь, — отрезал Пантелеймонов.

— А вам что за дело?

Сдаваться Магомет Али не собирался. Он ничем не напоминал своих осторожных сородичей, избегающих вступать в конфликт с законом. Видя, что он выбрал неправильный тон в разговоре с этим человеком, Пантелеймонов сделал знак, и к нему подошли еще двое его коллег. Против троих Магомет Али так рьяно протестовать уже не стал. Все же природное здравомыслие в нем имелось. И ушел, все еще недоуменно бормоча себе что-то вполголоса на своем языке.

— Как я рада! — возликовала Ульяна, когда Магомета Али увели. — Девочки, мы с вами помогли поймать преступника! Давайте отпразднуем это событие!

— Давайте, но только не здесь, — поспешно произнесла Кира.

После того как Магомета Али увели, на подруг стали поглядывать, не сказать чтобы особенно доброжелательно. А усатый повар — близкий приятель Магомета Али, а может быть, даже и его родственник, так и вовсе кровожадно точил нож, поглядывая на подруг из-под насупленных бровей.

В общем, уйдя из кафе, девушки почувствовали себя куда лучше. Они прошли по улице пятьдесят метров. И нашли еще одно кафе. Хозяева тут были русские. Так что подруги могли не опасаться мести соотечественников Магомета Али.

— Не знаю, — нерешительно произнесла Леся, когда девушки присели за круглый столик. — Мне кажется, что мы ошиблись.

— В чем?

— Не убивал он Катю.

— Катю, может быть, и не убивал. А господина Петеросяна вполне мог убить. Ты видела, как он глазами зыркал! Ух!

Леся промолчала. Но к вечеру, когда Кира с Лесей уже простились с Ульяной и вернулись к себе домой, им стало известно, что Магомета Али милиционерам пришлось

отпустить.

— У него на то время, когда был убит Петеросян, оказалось надежное алиби, — сказал подругам заглянувший к ним на огонек и сытный ужин Пантелеймонов.

Он сидел на лучшем месте у окна и с удовольствием поглощал готовые котлеты, которые Кира выдала ему в качестве домашних собственного приготовления. Неизвестно, какую проницательность проявлял Пантелеймонов на работе, но в быту он оказался сущим младенцем. Наивным и беспомощным. И с готовностью слопал в качестве приправы к котлетам сказку о том, сколько Кире пришлось потрудиться, чтобы вылепить такое аппетитное чудо.

— А еще есть? — только и спросил Пантелеймонов, заглотнув подряд четыре больших котлетины.

— Есть, — успокоила его Леся. — Ешь на здоровье.

Пантелеймонов наконец насытился и принялся рассказывать дальше.

— Оказывается, на свадьбу он пришел. Но, пытаясь проникнуть непосредственно на свадебный банкет, сцепился с охранниками, которые и проводили его в ближайшее отделение милиции. Там Магомета Али продержали до пяти часов утра. А потом выпустили.

— И он сразу примчался к Кате! — воскликнула Кира.

— Они давно знакомы?

— Меньше месяца, — сказал Пантелеймонов. — Но, по словам Магомета Али, он влюбился словно мальчишка. Даже готов был порвать со своей семьей и жениться на русской.

— У него есть жена? — почему-то встрепенулась Леся.

— Нет, он не женат.

— Тогда о какой семье идет речь?

— О его матери, отце, братьях, сестрах и прочей родне.

— А они тут при чем?

— У азербайджанцев принято жениться на своих. Для них брак с русской почти позор.

— Правда?

У Леси почему-то заныло сердце. Хотя какое ей дело до того, что азербайджанцы не женятся на русских. И почему не женятся, ведь на Кате Магомет Али готов был жениться.

— Так он ее любил?

— Слышали бы вы, как он рыдал, когда узнал правду! Жестоко было так шутить с человеком. Сначала вы ему заявили, что он рогат. А потом мы уже окончательно закрутили гайки и сказали, что его любимой больше нет в живых.

— И он плакал? — затаив дыхание, спросила Леся.

Вот бы по ней кто-нибудь так убивался! Это было бы здорово! Ради такого она даже готова умереть. Не навсегда, конечно. А так, ненадолго и понарошку.

— Причитал и очень переживал, что так плохо расстался с Катей, — сказал Пантелеймонов. — По его словам, он дал ей пощечину за то, что она все же ходила на свадьбу к Петеросяну.

— А откуда он узнал об этом?

— Она и не скрывала от него правду. Сказала, что хотела проститься с Петеросяном.

— Но если Магомет Али не убивал соперника, зачем он намекал Кате, что разобрался с ним.

— Магомет Али восточный человек, и ему свойственно некоторое преувеличение, — сказал Пантелеймонов. — Особенно когда страсти бушуют с такой силой.