Муля, кого ты привез? (сборник)
Шрифт:
Я вернулась довольно быстро и не поверила своим глазам. У моих ворот стояла аварийная машина желтого цвета, а в ней сидели двое рабочих – скромные, дисциплинированные, как зайчики.
Они вышли из машины, проследовали в котельную. Стали тщательно проверять котел, обмыливать все щели, смотреть: где пузырится.
Явной утечки газа не оказалось, просто надо было улучшить вентиляцию. Добавить приток свежего воздуха.
Рабочим дано было задание: проверить установку котла. Если все в порядке, заключить со мной договор и в дальнейшем обслуживать беспрекословно.
Я поняла,
Не злись, Марта. У тебя впереди много денег, много оргазмов. А что может быть прекраснее, чем большое, в смысле длинное, будущее? Главная ценность – это жизнь. А главная ценность жизни – молодость. Она при тебе.
Спасибо тебе, Хрипатый. Дай бог тебе здоровья. Ты вернул мне веру в справедливость и веру в мою страну.
Пусть по ухабам, по буеракам, по колдобинам, но мы придем к порядку, станем налаженной страной, в которой жить – счастье!
Что лучше?
Весной я убираю листья с участка. Деревьев у меня много, поэтому листьев – навалом. Работы на целый день.
Листья надо сгрести граблями в кучки, потом засунуть в большие пластиковые мешки. Набирается сорок мешков. Эти мешки надо забросить в грузовик, а дальше шофер грузовика вывозит их из поселка. Мой участок без листьев становится похож на прибранную квартиру. Земля – чиста, и сквозь нее пробивается новая травка, как новая жизнь.
Чаще всего я приглашаю пару солдат из соседнего военного санатория. Как правило, это рукастые деревенские мальчики. Они бывают рады неожиданным деньгам, полученным за работу. Покупают на них сигареты и пиво в банках.
Однажды пришел солдат-красавец, хоть рисуй. Или лучше: лепи. Прекрасные пропорции, умный голос, осмысленный взгляд.
Я смотрела, как он работает, и неожиданно спросила:
– Ты с девушками встречаешься?
– Встречаюсь.
– А ты им платишь?
– За что?
– За любовь.
– Я с такими не встречаюсь.
Мой вопрос был вызван не обывательским, а писательским любопытством. Солдаты – это для меня незнакомая планета, как луна. Интересно, как там на луне… К тому же я знала, что современные девушки из простых семей небескорыстны. Надо выживать, а их молодость – товар.
– Ты Достоевского читал? – спросила я.
– Нет. Кино смотрел.
– А почему не читал?
– А когда? – в свою очередь спросил он.
Я поняла: солдаты загружены по горло. Чем? Всякой ерундой типа строительной подготовки. Лучше бы классику читали. От образованных людей больше пользы.
В другой раз я позвала бомжа Семена. Он жил в поселке, его приютили мои соседи в комнате при гараже.
Когда-то Семен работал шофером в Молдавии. Был женат на образованной. Потом сбил человека и попал в тюрьму. Из тюрьмы вышел в никуда. Жена бросила, жить негде, на работу не берут. Государство не предложило Семену ничего. Он превратился в бомжа. И ему это понравилось. Государство ему ничего, и он государству – ничего. Они в расчете. Никто никому ничего не должен.
Каким-то образом Семен перебрался из Молдавии в Россию. Поселился у нас в поселке – личный поселковый бомж. Его любили. Семен был простодушный, как собака. Соглашался на любую работу: крышу почистить, дерево свалить. Брал смешные деньги. Ему было главное – заработать на бутылку, а водка стоила недорого, не помню сколько. Я за этим не слежу по причине полного равнодушия к спиртному.
Меня он выделял среди остальных, потому что я его подкармливала. Наливала большую тарелку горячего супа. Должен же человек есть горячее, хотя бы раз в неделю. Я выносила еду на веранду. Он ел с нескрываемым удовольствием. Его было приятно кормить. Единственное неудобство: приходилось делить с ним беседу. Беседа с Семеном – испытание: непонятно о чем и скучно. Непродвинутый был Семен, но добрый и беззлобный.
Однажды возле рынка на него напала стая скинхедов, избила и сломала челюсть. Скинхедам не понравился его внешний вид: слишком грязный, запущенный.
Семен долго не мог есть и разговаривать. А когда начал говорить, то выразил следующее:
– Ну что ж… Я понимаю… Кому нравится смотреть на такого…
Он понимал скинхедов и не обижался. При такой жизни он был распахнут миру, всех понимал и прощал.
Старший Тодоровский подарил ему заграничный плащ. Семен носил его с длинным красным шарфом. Издалека можно было подумать, что идет Пьер Карден. Но вблизи становилось понятно: нет, это бомж Семен.
Я наняла Семена убирать листья.
Он явился не один, а со своей любовницей Тамаркой. Тамарку он обрел на рынке. Она продавала там кур и куриные яйца.
Должна справедливо заметить: они смотрелись неплохо. Тамарка – примерно ровесница Семена – была одета в платье с глубоким декольте. Наружу выступали ее роскошные плечи и начало грудей. Волосы – золотые, забранные в пучок на затылке. На шею ниспадали завитушки, как у Анны Карениной. Если не придираться – красивая. Единственное, во рту было маловато передних зубов.
Они нравились друг другу. Оба были веселые, вполне трезвые. Майское солнце шпарило на полную силу. Сосны и березы просеивали солнечный свет, мы все были осыпаны солнцем, солнечные лужи лежали на земле.
В такие дни понимаешь, что человек рожден для счастья, а жизнь – прекрасна.
В первую половину дня работали в четыре руки: Тамарка сгребала листья в кучи, а Семен засовывал их в пластиковые мешки. Но после двух, после горячего обеда, дуэт распался. Тамарка энергично орудовала граблями, а Семен сидел на садовой скамейке, задумавшись глубоко, как лермонтовский утес. Меланхолично наблюдал.
– Сень, а Сень, – ласково взывала Тамарка.
– Ащ, – отзывался Семен и махал рукой. Типа отстань.
Семен филонил. Ему нравилось ничего не делать, лениться, капризничать. А Тамарке нравилось взывать к его совести. Она была влюблена, и все в нем было ей мило: и его лень, и имя «Сеня», и то, что они связаны общим делом. Их счастье было растворено в этом солнечном дне, и казалось, что оно будет длиною в жизнь.
– Сень, а Сень… – ворковала Тамарка.
– Ащ… – Семен отмахивался, как от мухи.