Муравейник Хеллстрома
Шрифт:
— Что я могу сделать, чтобы его вернуть?
«Это Фэнси, с которой я могу работать и восхищаться», — подумал Хеллстром, реагируя на ее внезапно пробужденную тревогу.
— Не знаю пока, — сказал он.
— Перуджи должен сегодня быть здесь, — сказала Фэнси. — Могу я попросить, чтобы он вернул его мне?
— Слишком поздно. Они уже отправили его к себе на самолете. Значит, они догадались.
Она кивнула. Отпечатки пальцев, серийные номера. Ей доводилось об этом читать.
— Тогда лучшее в нашем положении — отрицать, что велосипед был у нас, — сказала Фэнси.
«Лучшее в нашем положении отрицать, что Фэнси существует, — печально подумал Хеллстром. — У нас есть другие, похожие на нее лицом и фигурой. Остались ли отпечатки ее пальцев на документах, подписанных ею под именем Фэнси Калотерми? Маловероятно, столько времени прошло».
— Я совершила ошибку, да? — спросила Фэнси, начиная понимать сложность проблемы, возникшей из-за ее действий.
— Ошибка твоя и других женщин в том, что вы выносили гормоны со склада во Внешний мир. И еще ошибка — велосипед.
— Велосипед! Теперь мне понятно, — признала Фэнси.
— Но гормоны только гарантировали оплодотворение. Даже когда она говорила, честность, воспитанная Муравейником, заставила ее признаться самой себе в том, что это не могло оправдать использование ею и другими запасов Муравейника таким способом. Началось все с эксперимента, кончившегося открытием чрезвычайной восприимчивости Внешних мужчин. Она поделилась своим открытием с несколькими сестрами. Внешним мужчинам, проявлявшим любопытство, они придумывали разные истории. Что это очень дорогой новый наркотик, который они украли. Больше достать они не могут. Лучше попользоваться им, пока он есть.
— Ты должна назвать всех, кто знает этот фокус, — сказал Хеллстром.
— О, Нильс!
— Ты должна и знаешь об этом. Все вы дадите нам детальный отчет, касающийся реакции Внешних мужчин, насколько любопытны они были, кто эти мужчины и сколько раз вы навещали с подобной целью склад. Словом, обо всем.
Она удрученно кивнула. Конечно, придется обо всем рассказать. Веселье кончилось.
— На основе полученной информации мы можем осуществить во Внешнем мире некоторые эксперименты под нашим наблюдением, — сказал Хеллстром. — В связи с этим отчет должен быть предельно подробным. Все, что ты вспомнишь, имеет для нас ценность.
— Да, Нильс.
Фэнси чувствовала раскаяние, но внутри возликовала. Возможно, веселье еще не кончилось. Проведение экспериментов означало применение и в дальнейшем принятых в Муравейнике методов по отношению к Внешним. Кто больше подходил к участию в проекте, чем те, кто уже опробовал подходящую тактику.
— Фэнси, Фэнси, — сказал Хеллстром, качая головой.
— Муравейник еще никогда не был в таком опасном положении, а ты продолжаешь играть в свои игры.
Фэнси обхватила себя руками.
— Почему? — спросила она. — Почему?
— Может быть, нам придется отправить тебя в Котел.
Ее глаза широко раскрылись в тревоге. Фэнси выпрямилась, глядя прямо в лицо Хеллстрому. Котел! Но она еще так молода. Впереди у нее еще столько лет работы в службе бридинга. Они нуждались в ее таланте работы с насекомыми. Никто лучше нее не умел с ними работать! Фэнси начала было перечислять эти аргументы, но Хеллстром прервал ее:
— Фэнси! Муравейник прежде всего!
Его слова потрясли ее, и она внезапно вспомнила об одной вещи, о которой хотела сказать Хеллстрому. Разумеется, Муравейник прежде всего! Уж не считает ли он ее моральной отступницей?
— Мне надо тебе кое-что сказать, — начала Фэнси. — Это может оказаться очень серьезным.
— Да?
— Гормоны очень сильно подействовали на Перуджи. Ему показалось, что я задала ему вопрос в один из моментов. На самом деле нет, но, когда он начал говорить, я кое-что у него выспросила. Он не полностью сознавал, что делает, просто реагировал. Думаю, он сказал правду.
— Что он сказал? Быстро.
— Он сказал, что приехал предложить тебе сделку. Он сказал, что они изучили найденные ими документы по «Проекту 40», ты знаешь, и пришли к выводу, что мы разрабатываем новые способы литья металлов. Сталь и тому подобное. Он сказал, что крупное открытие в металлургии может принести миллиарды. Он говорил не всегда понятно, но суть я поняла верно.
Хеллстром испытал такой подъем при этих ее словах, что готов был вскочить и обнять ее. Муравейник исполнил свою волю через нее!
Салдо вошел как раз в тот момент, когда эти чувства охватили его, и Хеллстром почти в крик объяснил ему, что случилось. Фэнси показала им выход: это коммерческое вторжение! Подтвердилась его внутренняя убежденность — Муравейник учится. Надо немедленно сообщить в лабораторию. Это может даже помочь им в собственных исследованиях. Дикие Внешние иногда представляли проблему в неожиданном свете.
— Я помогла Муравейнику? — спросила Фэнси.
— Да, и очень!
Салдо, остановившийся, чтобы сказать несколько слов одному из хранителей инструментов, посмотрел на Хеллстрома й встряхнул головой. Значит, Перуджи еще не прибыл. Салдо должен был сообщить о его прибытии сразу же.
Хеллстром теперь хотел, чтобы Перуджи приехал.
Металлургия! Изобретения! Все эти таинственные намеки прояснились.
Фэнси все еще стояла рядом со столом и смотрела на Хеллстрома.
— Перуджи сказал что-нибудь еще? — спросил Хеллстром.
— Нет. — Она покачала головой.
— Ничего насчет пославшего его агентства, правительственного агентства?
— Ну, он говорил что-то о ком-то, называемом им Шефом. Он ненавидит Шефа. Он ужасно ругался.
— Твоя помощь неоценима, — сказал Хеллстром, — но теперь тебе надо спрятаться.
— Спрятаться?
— Да. Ты помогла во многих отношениях. Я даже не ставлю тебе в вину кражу гормонов. Ты напомнила нам, что химически мы идентичны Внешним. Мы изменились несколько за последние триста лет, конечно, поскольку мы работали с генами, но… — Он широко улыбнулся ей. — Фэнси, ты всегда, прежде чем что-нибудь делать, должна поговорить с нами.