Муравьиный лабиринт
Шрифт:
Рина подошла к Гавру. Тот на всякий случай зарычал, но, скорее, по привычке. Она увидела, что рядом с гиелой валяется кожаный портфель, из которого Гавр вытащил кучу бумаг. Она подобрала несколько растерзанных страниц. На части были формулы и графики, имеющие отношение к работе форта Долбушина. Рину эти цифры заинтересовали мало, зато последний лист привлек внимание. Это была не до конца изжеванная прослушка переговоров Белдо с кем-то неизвестным, требующим повысить выдачу псиоса за вылазку в ШНыр. Дионисий сердито отвечал, что по телефону
Рина взглянула на дату, несколько расплывшуюся от общей изжеванности бумаги. Она была вчерашней. Это означало, что «очень скоро» превратилось уже в «совсем-совсем скоро».
Надо было предупредить Кавалерию. Можно по нерпи, но та разряжена. Она, не удержавшись, болтала по кентавру с Сашкой. Значит, надо лететь!
Бумажки, которые мордой подбрасывал Гавр, еще не успели упасть, а Рина уже рывком распахнула раму и выглянула. Снаружи в комнату полетели снежинки. Растепанные бумаги заметались от сквозняка как перепуганные куры. Далеко внизу были крыши соседних пятиэтажек, с высоты казавшиеся чем-то совсем невзрачным. Казалось, один этот домик можно взять в руки и поставить его между столом и кроватью.
Рина быстро оседлала Гавра. По счастью, седло лежало тут же, в комнате. Еще не затянув подпругу, она поняла, что ей холодно. Распахнув дверь, ведущую в шкаф, наскоро отыскала два свитера и горную куртку. Одеваться пришлось быстро. По коридору уже кто-то бежал. Сквозняки и хлопки окнами не остались незамеченными.
– Давай! – крикнула Рина и, затянув подпругу, прыгнула в седло.
Гавр, хлопая крыльями, бестолково закрутился на месте. Потом все же скаканул в окно. Долбушин, ворвавшийся в комнату, успел увидеть, как гиела с силой отталкивается задними лапами от подоконника. Прежде чем начать работать крыльями, Гавр провалился вниз, и Долбушин пережил несколько волнительных секунд.
Рина, обернувшись, двумя пальцами коснулась лба, отдавая Долбушину честь.
Глава 17
Шнеппер в желтом пакете
Чем сложнее и многословнее человек объясняет что-то сам себе, тем выше вероятность, что он просто оправдывается.
Вернувшись в комнату после завтрака, мужская половина младших шныров обнаружила, что между кроватями бродит Кузепыч. Трогает мебель, проверяет краны на батареях и, хмурясь, что-то высматривает.
На обоях напротив окна было невыгоревшее пятно. Вчера тут висел плафон. Играя в каратиста, Макар собирался остановить ногу в сантиметре от плафона, но та не остановилась. От осколков они избавились. Шнур срезали. Остались следы мелких гвоздиков, белая дорожка от спешно содранной проводки и это предательское пятно.
Спасая Макара, Даня торопливо встал спиной к стене. Что ни
– А? Самый умный? – наехав на него животом, внезапно заорал Кузепыч.
– Не самый, – смущенно сказал Даня.
Смущался он потому, что не любил врать. Кузепыч перестал драть горло. Он переставал кричать так же внезапно, как начинал, – и этим смахивал на Макара.
– Скрываем отсутствие светильника № 45-611? Ну и куда вы его перевесили? Место хоть хорошее? – миролюбиво поинтересовался он.
– Место? Какое? – испугался Даня, представляя себе мусорный бак во дворе. – А ну да… Очень!
Кузепыч энергично выдохнул через нос, точно человек, с размаху опустивший топор на березовую чурку.
– К этому разговору мы еще вернемся! А пока того, грустный пень… Кавалерия просит вас к ней зайти! Там того… че-пэ у нас…
Лицо у Кузепыча стало вдруг настолько озабоченным, что таинственно исчезнувший светильник № 45-611 окончательно потух в его глазах.
Когда он вышел, к Дане подошел Макар и ткнул его кулаком в бок.
– Ты это, длинный! Ча ты сделал? – спросил, хмурясь.
– А чего я сделал? – удивился тот.
– Ну прикрыл меня! А ча? Спасибо тебе. А то бы того… дежурство мне было. И это… по морде!
Почему-то он был убежден, что Кузепыч может и по морде, хотя никто из шныров не мог припомнить, чтобы тот распускал руки.
К кабинету Кавалерии они подошли впятером: Макар, Даня, Кирилл, Влад Ганич и Сашка. Долго стояли у дверей, мялись. Потом Кирилл постучал. Из всех шныров нового набора он был самый бойкий в административном плане. Его всегда посылали разговаривать с начальством. Например, когда надо было выпросить раскладушку или кого-то отмазать.
Кавалерия не ответила, но дверь от стука открылась. Мешая друг другу, они вошли. В кабинете никого не было, но голос директрисы внезапно донесся снаружи. Они увидели, что окно распахнуто. Кавалерия стояла на расчищенном от снега пятачке. Рядом с ней – Ул. Шага за три от них взад-вперед ходил Горшеня, вскинув на плечо огромную алебарду. В его ручищах она казалась чем-то вроде удочки. С алебардой вид у него был нелепый, но воинственный.
– Давайте к нам! – крикнул Ул, махнув Сашке рукой.
Тот прыгнул в сугроб. За ним последовали остальные. Влад Ганич попытался остаться на подоконнике, свесив наружу ноги. Вроде не в кабинете, но и не в снегу. Золотая середина. Однако отсидеться не удалось.
– Чего уселся, как курица на заборе? Прыгай! – нетерпеливо повторил Ул.
– Я в туфлях! – возразил Влад.
– А остальные что, в валенках? Я вообще в шлепанцах! – фыркнул Ул.
– Так ты же совсем… – начал Влад. Брови Ула сдвинулись. Влад заметил это и торопливо закончил: – Вы же очень необычный. В своем роде уникальный! Мне сложно сравняться с вами в блеске всех ваших совершенств!