Мурманский сундук.Том 2
Шрифт:
— Вы один или с семьёй? — спросил Николай, глядя как парни потащили к крыльцу новый дорогой холодильник.
— Вдовец я. — Николаю показалось, что у нового соседа дрогнул голос, но лицо по-прежнему оставалось непроницаемым. — Так что один век коротаю…
— Хозяин, — послышался голос одного из грузчиков, — подойди на минутку, дверь придержи!
— Иду, иду, — ответил Нил Петрович, подобрал кота и сумку, и чуть ли не вприпрыжку побежал к крыльцу, на ходу крикнув: — Очень рад знакомству.
Николай поставил «Запорожец» в гараж
Из окошка ему было видно, как парни втащили в дом вместительный шкаф, телевизор в картонной коробке, диван, стол, какие-то тюки, видимо, с постельными принадлежностями, стулья. Все вещи были добротными. Николай отметил, что приезжий жил зажиточно. Разгрузили машину быстро, новый сосед отсчитал парням деньги, и те сели в кабину. Обдав крапиву у повалившегося забора смрадом из выхлопной трубы, «Урал» развернулся и, ромыхая бортами, направился в сторону города.
Хлопоча на кухне, Николай размышлял о приезде нового соседа и в душе был рад, что он появился — вдвоём в опустелой деревеньке будет не так скучно. В свободное время будет с кем поговорить, посудачить, да и сознание того, что рядом живая душа, наполняла сердце спокойствием. И в то же время, ещё не отринув вконец свою отшельническую жизнь, было грустно сознавать, что нарушено его вечное уединение, к которому он привык.
Сосед не подавал признаков жизни после того, как машина уехала. Дом казался таким же необитаемым, каким был и раньше: также темно глядели незанавешенные запылённые окна, качались от ветра верхушки крапивы, облепившие кирпичный фундамент и достававшие до наличников. Лишь открытая форточка с сидевшем в ней сытым котом, говорила о том, что в доме кто-то живёт. «Наверное, сосед отдыхает, — подумал Николай, ещё раз взглянув на дом, — или вещи разбирает. Управлюсь, схожу, проведаю».
Но к вечеру, когда начали сгущаться сумерки, новый сосед сам заглянул к нему. Услышав стук открываемой калитки, Николай подошёл к окну и увидел Нила Петровича, неспешно шагающего к террасе. Шёл тот размеренно, плотно ставя крепкие ноги в запылённых башмаках на землю, словно припечатывая её, и внимательно поглядывал по сторонам, запоминая всё, что встречалось на пути. Дверь в дом была открыта, но он постучался.
— Заходите, — прокричал Николай и сам удивился своему голосу — сколько времени к нему никто не заходил и окликать было некого. Если он и разговаривал, то сам с собой — у него даже попугая или кошки не было, как у Робинзона Крузо. — Милости прошу, — добавил он, указав на стул, когда сосед вошёл в прихожую.
Сосед, поблагодарив за приглашение, грузно опустился на стул, отчего тот натужно крякнул, но выдержал вес Нила Петровича.
— Чаю не хотите? — предложил Николай, отметив про себя, что обрадован приходом нового обитателя деревни.
— Такая оказия, — проронил Нил Петрович, усевшись основательно на скрипучее сиденье, не сказав ни «да» ни «нет» на предложение Воронина. — Я как раз по поводу чайка и зашёл. Дом-то
— Конечно, не без воды. Здесь родничок за деревней, под бугорком… Вода хорошая, вам понравится… Колодец был, да сгнил, осыпался…
Николай стал объяснять, как туда пройти. Нил Петрович при каждом слове согласно кивал головой, подтверждая, что он всё понял.
— Премного вам благодарен. — Нил Петрович был обрадован, что решил донимавший его вопрос. Он обмяк и черты лица расправились, стали добрее. Лицо не стало выражать озабоченности. — Непременно счас и пойду за водичкой. Только ведёрко возьму.
Однако уходить не спешил. Внимательно оглядел помещение. Николай не заботился об обстановке дома, да и лишних денег не было приобретать что-то новое. Поэтому в доме всё было старым, доставшемся от родителей. Да в память о них он не стремился заменить мебель и предметы быта. Прихожая с одним окном была такая же, как и в обычном крестьянском доме. Сам дом был пятистенный, просторный и за капитальной стеной стояла белёная русская печка, видневшаяся в дверной проём, ведший на кухню. Передняя была отгорожена лёгкой тесовой перегородкой, не доходившей до потолка.
— Как же вы, купив дом, — простосердечно спросил Николай, — не позаботились узнать, какие удобства имеются в деревне?
Сосед слегка смутился, но, не задумавшись, ответил:
— Племянник мой дела оформлял. Не я. Сказал: свет, вода есть, а я ни о чём не спросил.
— Пока суд да дело, — проговорил Николай, меняя тему разговора, — попейте моего чайку. Я чайник поставлю… — И он сделал шаг на кухню.
Сосед ухватил Воронина за рукав:
— Не буду вас канителить. Вы тоже с дороги… устали поди…
— Ну какая канитель. Согреем водицы…
— Не беспокойтесь. В следующий раз. У нас будет время пообщаться… А вы в город ездили? — осведомился он, пытливо всматриваясь в лицо Николая.
— Да нет. Уезжал на этюды. Я художник.
— Худо-ожник! — протянул уважительно Нил Петрович. — Не знал, что с такими людьми соседствовать буду. И знаменитый, я полагаю?
— Ну какой знаменитый. Обыкновенный.
— Ну не прибедняйтесь. Художники хорошо живут. Бабки у них есть.
— Бабки! — удивился Николай жаргонному слову. — Какие бабки! Не все же могут хорошо заработать. Надо часто выставляться. А я… Я отшельник.
Нил Петрович пропустил его слова мимо ушей, целиком занятый своими мыслями.
— У вас машина, одеты вы так… прилично, я бы сказал. — Он оглядел клетчатую рубаху Николая, потёртые джинсы. — Телевизор у вас. Приёмник, мебелишка… не бедствуете. — И пристальным взглядом окинул помещение.
— Не бедствую особенно. Но денег лишних нет. Да и много ли мне надо. Что напишу — продам, тем и живу.