Муром. Памятники искусства XVI - начала XIX века
Шрифт:
Орнамент имеет четкий рисунок, удачно скомпонован, традиционно русские формы уживаются с арабскими надписями. Органически дополняют красоту шлема чеканные, эмалированные украшения и оправы драгоценных камней, выполненные другими ювелирами.
Не случайна имеющаяся в приходо-расходной книге Казенного приказа 18 декабря 1621 года следующая запись:
«Государева жалованья Оружейново приказу самопальному мастеру Миките Давыдову полпята аршина тафты жолтой веницейской, по двадцати по три алтына по две деньги аршин, да четыре аршина сукна аглицкого тмосинево, по двадцати по шести алтын по четыре деньги аршин, а пожаловал его государь
Значительный интерес представляет и другая работа Никиты Давыдова - зерцала царя Алексея Михайловича. Зерцала имели больше декоративное, чем оборонительное значение. Их вес благодаря значительным украшениям из золота и серебра составлял 12,3 кг. Нагрудник зерцала состоит из пластин различной формы. Серединой его служит большая круглая пластина, в центре которой двуглавый орел под тремя коронами. Зерцальные доски, выполненные из золота и серебра, расчеканены прямыми и косыми желобками.
Муромцы - искусные живописцы
До нас не сохранилось монументальной живописи в муромских храмах. При ремонтных работах Богородицкого собора в 1873 - 1878 гг. настенная живопись из-за ветхости была покрыта масляной краской и стены отделаны под мрамор.
Известно, что тематика росписи раскрывала содержание повести о легендарном муромском князе Петре и княгине Февронии, умерших в XIII веке, о которых в XV - XVI веках написано несколько вариантов повестей из их жизни. На западной стене было изображено «Княжение св. Петра», на северной - «Пострижение кн. Петра в монашество». На южной - «Пострижение княг. Февронии».
Если предположить, что Богородицкий храм существовал до татаро-монгольского нашествия, то, как и в большинстве современных храмов, по всей видимости, настенная живопись существовала там и в более ранний период.
Не имеется каких-либо данных и о живописи в Спасо-Преображенском, Благовещенском соборах и Козьмодемьянской церкви.
Между тем на основании сохранившихся документов известно, что муромские деревянные храмы были насыщены древними иконами, которые переходили из одного храма в другой либо после пожаров, либо в связи со строительством каменных храмов.
Большим количеством древних икон отличались Богородицкий собор и церкви Благовещенского и Троицкого монастырей. Мы не располагаем достаточными сведениями об иконах древнее XV - XVI веков, хотя в описях XVII века упоминается о них. Возможно, что под поздними записями находятся более древние изображения, которые в дальнейшем откроет рука исследователя.
Несмотря на то, что живопись XV - XVI столетий потеряла высокий строй образов, характерный для искусства Андрея Рублева и Дионисия, и отказалась от многих установившихся принципов, аллегорические сюжеты и символические изображения того времени в более доходчивой форме разъясняют догматы церкви.
На примере муромских икон XV - XVI веков можно видеть, что икона фактически превращается в сложную символико-аллегорическую картину, повествующую языком живописи о тех или иных событиях, либо являющуюся иллюстрацией к жизнеописанию того или иного святого или притчи.
В то же время церковь приложила немало усилий к тому, чтобы живопись и архитектура в своих изобразительных приемах строго придерживались установленных правил и канонов. Известно, например, какое влияние на развитие архитектуры
Из произведений станковой живописи XVI в. в Муроме заслуживает внимания ранее находившаяся в Козьмодемьянской церкви небольшая по размерам (32x39 см) икона «Козьма и Демьян» - одно из характерных произведений конца XV - начала XVI столетия, примыкающая но приемам изображения к иконе известного московского иконописца Дионисия. Его и сыновей современники называли: «…изящные и хитрые в Русской земле иконописцы, лучшие же сказать живописцы».
Козьма и Демьян изображены па золотистом фоне, в богатых одеждах. Фигуры несколько удлинены в пропорциях, что придает образам утонченность. Четкая статическая композиция, искусная стилизация лиц и складок одежды, сдержанная цветовая гамма темно-зеленых и темно-красных тонов на золотистом фоне позволяют предположить о большом мастерстве художника-иконописца.
В русском искусстве XVII столетия начинают преобладать светские тенденции, осуждающие официальные взгляды на религию и культуру.
Религиозные сюжеты насыщаются различного рода бытовыми подробностями, которые объясняют происхождение жизни, регулируют нравственные отношения, утверждают господство и эксплуатацию, всесильность божественного начала.
В живописи того времени восторжествовала декоративность, жизнерадостность, оптимистичность, неисчерпаемая фантазия. Постепенно побеждают реалистические начала, изображающие окружающую жизнь. Образы святых, «истощенных постом», «ушедших от мира», изображаются на фоне архитектурных сооружений, роскошной растительности цветущих лугов.
Большое влияние на живопись оказывают изографы царских Оружейных мастерских, где работает один из первых теоретиков Симон Ушаков (1626 - 1686), написавший в 1667 году трактат о живописи «Слово к любителям иконного писания», в котором высказал передовые взгляды на искусство.
Наряду с расцветом архитектуры, прикладного искусства в Муроме в середине XVII века получает значительное развитие станковая живопись, отражающая взгляды современного общества, развивается иконопись. До нас дошло лишь несколько имен муромских живописцев. Это - «иконники Володька Панфилов и Ивашко», упоминаемые Бартеневым, произведения которых нам неизвестны, замечательный муромец-изограф Александр Иванович Казанцев, написавший несколько прекрасных произведений, которые, несмотря на религиозные сюжеты, отражали современную жизнь. Его произведения типичны для данной эпохи. Это Афанасий Резанцев, написавший икону Владимирской Божьей Матери, находившейся в Благовещенском соборе, со следующей надписью на полях: «Лета 7200 (1692), мес. июня в 7 день, списан оей образ с чудотворного образа и письма Евангелиста Луки, что стоит в Соборной церкви, а списал знаменыцик Афанасий Резанцев по обещанию гостиной сотни Афанасия Тарасова Соколова».
Изограф А. И. Казанцев
Творчество изографа А. И. Казанцева заслуживает, по всей видимости, серьезного исследования, потому что оно, несмотря на определенную преемственность традиций изографов Оружейной палаты, отличается самобытностью и своеобразием. Имея в наличии несколько подписанных работ, таких, как «Вседержитель» (1690), «Страшный суд», «Константин, Михаил и Феодор» (1714), «Сивиллы» (1717), можно предположить о существовании целого ряда произведений этого незаурядного живописца.