Мушкетер и фея
Шрифт:
Кроме того, у Джонни появилось предчувствие, что сегодня что-то случится.
В этот вечер музыка звучала очень долго. И не только знакомая. Была и разная другая – тоже очень хорошая. Потом стало тихо, и Джонни одиноко стоял у тополя и смотрел, как под фонарем кружатся бабочки-снежинки. Он много времени стоял. И ждал. А потом подумал, что ждать нечего, потому что у него окоченели руки и ноги.
И тогда звякнула калитка.
Сердце у Джонни тоже звякнуло, а внутри стало так, словно он проглотил
Но зря Джон н и вздрагивал. Из калитки вышла не девочка, а большой толстый мальчишка. Наверно, семиклассник.
Сначала Джонни очень огорчился. Если говорить честно, у него даже в глазах защипало. Но он быстренько с этим справился и подумал, что надо наконец что-то делать. Иначе сколько еще вечеров придется торчать под тополем?
Джонни мысленно подтянул воображаемые мушкетерские ботфорты и вышел на свет фонаря.
– Эй ты! – решительно сказал он мальчишке. – Ну-ка иди сюда!
Толстый незнакомец изумленно оглянулся, заметил Джонни, как слон замечает букашку в траве, пожал круглыми плечами и подошел.
Джонни все же оробел, но не подал вида.
– Слушай, – сказал он. – Вот что… Тут одна девчонка есть… В шапке с белым шариком. В этом доме живет… Ее как звать?
Круглое лицо мальчишки было внимательным.
– А тебе зачем?
– Надо, значит, – хмуро откликнулся Джонни. – Дело есть.
Мальчишка вдруг улыбнулся и сделался очень добродушным. Но Джонни было не до этой добродушности. Он нетерпеливо ждал.
– Ее зовут Катя, – сказал толстый мальчик. – Только она здесь не живет.
– Как это? – оторопел Джонни. – Она же заходила! Я видел.
– Она к нам приходила. Это моя двоюродная сестра.
– Врешь ты! А кто играет?
– Я играю. Родители заставляют. Мученье одно…
Снежная сказка с хрустальными огоньками рассыпалась и погасла. Джонни сделалось холодно и очень одиноко. Он представил толстого музыканта за роялем и глянул на него с ненавистью. А тот смотрел на Джонни с пониманием и сочувствием. И сказал:
– Все ясно. Еще один влюбленный…
В голове у Джонни взорвалась горячая граната.
– Ух ты, бегемот! – заорал он и замахнулся. А что еще оставалось делать?
Конечно, это было похоже, будто кузнечик нападает на крепостную башню. "Башня" перехватила могучей ладонью Джоннин кулак и удивилась:
– Ты чего? Да ладно тебе… В нее многие влюбляются, даже шестиклассники.
Джонни сник.
– Пусти, – шепотом попросил он.
Но мальчишка не отпустил.
– Ну-ка, пойдем, – сказал он со вздохом.
– Куда?
– Погреешься. Торчишь тут без рукавиц…
Джонни молча уперся. Но мальчишка ухватил его за плечи. В этом толстом парне было, видимо, столько же добродушия, сколько ширины и роста.
– Пошли, не бойся. У меня дома никого нет…
И Джонни пошел. Не потому, что подчинился нажиму. Просто у него оставалась еще смутная надежда…
Мальчишка сказал, что его зовут Тимофеем. Он
Джонни глотал горячее какао и поглядывал по сторонам. В комнате было черное пианино, фотоувеличитель посреди стола и полки с книгами до самого потолка. Джонни тут же отметил это, хотя главные его мысли были о девчонке.
Тимофей эти мысли словно услышал. Сел напротив Джонни, подпер толстые щеки кулаками (словно добрая бабушка) и сказал:
– Ты не расстраивайся. В нее, конечно, многие влюбляются, да только она внимания не обращает.
Джонни стремительно покраснел и спрятал лицо за кружкой. Оттуда, из-за кружки, он спросил (голос получился хриплый и гулкий):
– А где она живет?
– На Песчаной, в больших домах.
Новые дома на Песчаной улице – это целый микрорайон. Двенадцатиэтажные корпуса, словно айсберги, нависли над деревянным городком, над его разноцветными крышами, скворечниками и тополями. Джонни в новых домах бывал множество раз. Во-первых, там жила половина ребят из его класса; во-вторых, он любил кататься на лифтах; в-третьих, там был детский стадион. В общем, Джонни прекрасно знал эти кварталы. И понимал, что найти там нужного человека не легче, чем получить книгу "Граф Монтекристо" в городской детской библиотеке. Но спросить точный адрес Джонни не решился.
– А я тебя давно замечал, – сказал Тимофей. – Только сразу не догадался, зачем ты там дежуришь под окнами.
– Я музыку слушал, – хмуро объяснил Джонни.
Тимофей смутился:
– Правда? А учительница говорит, что мне медведь на ухо наступил.
Джонни подумал, что если бы медведь решился на такой неосторожный поступок, то неизвестно, кому было бы хуже.
– Да нет, ты ничего играешь, – утешил он Тимофея. Потом опять спрятался за кружкой, снова покраснел и спросил: – А эта Катя… Тоже умеет играть?
– Умеет, – ворчливо сказал Тимофей. – Даже на концерте выступала… Подожди.
Он дотянулся до стола, приподнял увеличитель и вытащил из-под него несколько фотографий. Снимки были большие и, как сказал бы Джоннин папа, "вполне профессиональные".
– Сам снимал, – со скромной гордостью объяснил Тимофей.
– Здорово! – сказал Джонни. Но не потому, что фотографии были сделаны хорошо, а потому, что незнакомая девчонка, которую звали Катя, была на них очень красивая. Еще красивее, чем тогда на улице. Она сидела за роялем, в светлом платье, с большим бантом на кудряшках и отражалась в поднятой крышке, как белый букет. Она играла что-то быстрое и веселое. Это видно было, потому что она улыбалась и одна рука у нее расплылась в воздухе от стремительного взмаха…