Мушкетер. Кто Вы, шевалье д'Артаньян?
Шрифт:
— Погодите-ка, сударь! Я, кажется, понял! — воскликнул он. — Вы алкоголик. Да?
— Я?! — ужаснулся д'Артаньян. — Нет, ваша светлость, я не алкоголик! Я гвардеец! Понимаете, королевский гвардеец…
— Как будто королевский гвардеец не может быть алкоголиком, — пожал плечами герцог, и псевдогасконец с затаенной грустью подумал, что гвардейцы во всем мире, должно быть, очень напоминают друг друга. И в Кремле. И в Лувре. И даже в Букингемском дворце…
— Я не алкоголик! — предпринял он еще одну попытку оправдаться. — Я несчастный человек!
— Несчастный человек! — скривился Бекингем. — Покажите
Мысленно пожурив герцога за скверные историко-географические познания, разведчик собрался с мыслями и ответил:
— Еще до того как мы выпили, нам пришлось посетить лекаря, ввиду того что мне и господину Арамису требовалась медицинская помощь…
— Что, печень заболела? — фальшиво посочувствовал Бекингем.
— Нет, милорд, не угадали! — оскалился в ответ д'Артаньян. — По пути в Кале мы получили небольшие ранения, потребовавшие вмешательства эскулапа.
— Ах вот оно что! А я-то уж думал, дали о себе знать ваши бесконечные возлияния. Смотрите, сударь! Так ведь оно обычно и бывает: один раз приложились, второй — выпили, третий — хлебнули, четвертый — пригубили, пятый — опрокинули, шестой — дернули, седьмой — пропустили, восьмой — тяпнули, девятый — хватили, десятый — дерябнули, одиннадцатый — раздавили, двенадцатый — клюкнули, тринадцатый — дербалызнули, четырнадцатый — приняли, пятнадцатый — накатили, шестнадцатый — поддали, семнадцатый — хлопнули, восемнадцатый — вмазали, девятнадцатый — чарку осушили, двадцатый — муху придавили, двадцать первый — за воротник заложили и — АГА!
— Чего — АГА? — Д'Артаньян недоумевающе уставился на него, пытаясь угадать: что же закончилось у его сановного собеседника — определения процесса злоупотребления алкоголем или же цифры для их поочередного выстраивания?
— Прощай молодость, получите ваше место на Монфоконе [7] ! — охотно разъяснил смысл слова «АГА» Бекингем.
— Ну-у… — протянул любимое свое сегодняшнее слово псевдогасконец, не зная, что и сказать.
Да, познания у его светлости на удивление! Сразу видать, и сам порой не прочь тяпнуть и опрокинуть как следует! Одно только «дербалызнули» чего стоит! Возможно ли вообще такое слово перевести на русский язык?
7
Монфокон — кладбище в Париже.
— Ладно, сударь, о Монфоконе мы поговорим позже, а сейчас меня больше интересует, что же вы делали после того, как побывали у лекаря и в очередной раз приложились к чарке? — отмахнулся герцог, видя замешательство собеседника.
— Так и меня, ваша светлость, это тоже очень сильно интересует! — чистосердечно ответил разведчик, в самом деле без малейшего преувеличения готовый отдать… почти что все на свете, только бы узнать, что же произошло в трактире «Золотой якорь» славного французского города Кале после того, как они отведали заливную рыбу.
— Вы что же, ничего не помните? — искренне
— Ни бум-бум! — Д'Артаньян развел руками, но, опасаясь, как бы герцог не начал самостоятельно выстраивать логические цепочки, способные завести его черт знает куда, решил взять эту задачу на себя: — Понимаете, милорд, я так думаю, что микстура, которой напоил нас этот самый лекарь, погрузила нас с господином Арамисом, моим товарищем, в глубочайший сон, а два других наших товарища, господа Атос и Портос, ну тоже, видать, принявшие как следует, перепутали, кому нужно плыть в Англию, и когда пришла пора идти на корабль, ну… и отвели туда меня вместо него!
— Вместо господина Арамиса? — уточнил герцог.
— Ну да!
— Простите, сударь, а вы что — багаж, мешок, бочка, что вас можно вот так, без малейшего вашего участия загрузить в корабельный трюм и отправить через Ла-Манш?
Псевдогасконец открыл было рот, желая дать ответ, но был вынужден его закрыть, ибо, для того чтобы дать ответ, нужно его, ответ, иметь. А просто так рот разинувши, никакого ответа не дашь.
— Хорошо, как попали на корабль, вы не помните! А что вы делали на корабле? — продолжал допытываться герцог.
— Плыл! — ответил д'Артаньян, ибо что еще можно делать на корабле-то?! Не летать же, в самом-то деле?! Летучие корабли, доподлинно известно, существуют лишь в сказках…
— Плыл? — переспросил Бекингем.
— Плыл, — подтвердил псевдогасконец и прибавил: — Спя.
— Значит, плыл спя?
— Ну или спал плывя! Как будет угодно вашей светлости! — Несмотря на двусмысленность своего положения, д'Артаньян начал ощущать самое настоящее раздражение от подобного допроса. Вот же, блин, пристал! — подумал он, глядя на герцога. Плыл я спя или же спал плывя?! Филолог окаянный! — Это все лекарь виноват! — рыкнул он, спуская злость. — Натуральный отравитель, черт его побери! И куда только смотрит министерство здравоохранения, выдавая лицензии подобным… целителям?!
— Значит, лекарь виноват? — Герцог сочувственно улыбнулся. Похоже, он уловил раздражение собеседника и решил сбавить градус. В конце концов, невзирая на все его могущество, здесь, в этой комнате, они были вдвоем. И оба — при шпагах. Так что, случись ему вывести собеседника из себя, развязка могла быть самой печальной, и никакое герцогское достоинство в данном случае ему не помогло бы. — А вам, сударь, никогда не говорили, что смешивать медицинские препараты с алкоголем — последнее дело?
— Никогда! — Псевдогасконец, действительно отродясь не слыхавший подобной ахинеи, удивленно развел руками.
— Ну так вот, я буду иметь честь просветить вас на этот счет. А то у вас, французов, вечно так: перемешаете все, что только можно и что нельзя, а потом на министерство здравоохранения пеняете! И кому, мол, они только лицензии выдают?!
Д'Артаньян в ответ лишь пренебрежительно пожал плечами.
— И все же, сударь, — в упор глядя на него, спросил герцог, — что же нужно было в Англии этому вашему Арамису?
— Ну не помню я! Не помню! — воскликнул лазутчик с убедительностью, которую подпитывала его девственно чистая память о вчерашнем дне. — Парфюмера он какого-то искал, что ли… — прибавил он, выискав-таки уцелевший, не выбеленный алкоголем лоскуток воспоминаний.