Муссон
Шрифт:
— Я помню, как ты в первый раз поднялся на грот-мачту, Гандвейн, — негромко сказал Аболи. — Это было в бурном море у побережья Агуласа. Ты сделал это, хоть я и запретил тебе подниматься выше главной ванты. Ты был тогда на два года моложе, чем Клиб теперь, и ты всегда был сорванцом. — Аболи неодобрительно покачал головой и плюнул за борт. — Твой отец, сэр Фрэнсис, хотел тебя высечь. Зря я ему помешал.
Хэл отчетливо помнил тот случай. То, что начиналось как мальчишеская дерзость, завершилось ужасом, когда он цеплялся за грот-мачту в ста
— Мы с тобой видели, как падают с грот-реи, — проворчал он. — Кости ломаются так же, как при падении с самого верха.
— Клиб не упадет. Он цепкий как обезьяна. — Аболи неожиданно улыбнулся. — Должно быть, это у него в крови.
Хэл ничего не ответил на это замечание и вернулся в каюту, будто бы для того, чтобы сделать запись в журнале, но на самом деле чтобы не видеть сына на реях.
Весь остаток утра он ожидал, что услышит над головой тяжелый удар тела о палубу или крик «Человек за бортом!» Когда в дверь каюты постучали и Том, светясь от гордости, просунул голову внутрь, чтобы передать сообщение вахтенного офицера, Хэл подавил дрожь облегчения и прижал сына к груди.
Вошли в штилевую полосу. Корабль стоял на воде со спущенными парусами, и за его кормовым подзором не было даже ряби. В середине утра Хэл сидел в своей каюте с Большим Дэниелом, Недом Тайлером и Уилсоном. Они в очередной раз слушали рассказ Уилсона о захвате «Минотавра» Джангири. Хэл хотел, чтобы все его офицеры точно знали, чего ожидать; хотел выслушать их предложения насчет того, как лучше вызвать пирата на бой или обнаружить его убежище.
Неожиданно Хэл осекся и наклонил голову. На палубе наверху происходило что-то необычное, раздавались шаги, звучали голоса и смех.
— Прошу прощения, джентльмены.
Он встал, быстро поднялся по трапу и осмотрелся.
Все свободные от вахты матросы собрались на палубе; казалось, сюда явился вообще весь экипаж. Все, запрокинув головы, смотрели на грот-мачту. Хэл посмотрел туда же.
Том сидел боком на грот-рее и подбадривал Дориана.
— Давай, Дорри. Не смотри вниз.
Дориан висел под ним на снастях грот-мачты. На мгновение Хэлу почудилось, что мальчик застыл на высоте в восемьдесят футов, но вот Дориан сдвинулся с места. Он сделал осторожный шаг вперед, потом ухватился за веревку над головой и сделал еще шаг.
— Вот так, Дорри! Давай дальше!
Гнев Хэла обострил страх за ребенка. «Нужно было высечь его, когда он впервые исполнил этот трюк на снастях», — подумал Хэл, подошел к рулю и достал из скобы рупор. Но прежде чем он поднес его ко рту и окликнул мальчиков, к нему подошел Аболи.
— Сейчас неразумно пугать их, Гандвейн. Дориану нужны обе руки и голова, чтобы справиться.
Хэл опустил рупор и затаил
— Почему ты не остановил их, Аболи? — яростно спросил он.
— Они меня не спрашивали.
— Даже если бы спросили, ты бы разрешил, — упрекнул Хэл.
— По правде сказать, не знаю, — пожал плечами Аболи. — Каждый мальчик становится мужчиной по-своему и в свой срок. — Он продолжал смотреть на маленького мальчика на рее. — Дориан не боится.
— Откуда ты знаешь? — рявкнул Хэл вне себя от страха.
— Посмотри, как он держит голову. Последи за его руками и ногами, когда он перехватывается и переступает.
Хэл ничего не ответил. Он видел, что Аболи прав. Трус цепляется за веревки и закрывает глаза, его руки дрожат, и от него несет ужасом. Дориан двигался, высоко подняв голову и глядя вперед. Все на корабле не сводили с него глаз и напряженно молчали.
Том протянул брату руку.
— Почти на месте, Дорри!
Но Дориан не принял его руки — с видимым усилием он подтянулся и сел рядом с братом. Несколько мгновений он переводил дух, потом закинул голову и издал торжествующий крик.
Том покровительственно положил руку ему на плечо и обнял.
Даже на таком удалении от палубы видны были их сияющие лица.
Экипаж разразился приветственными криками. Дориан снял с головы шапку и помахал ею.
Они с Томом уже были любимцами экипажа.
— Он был готов, — сказал Аболи. — И доказал это.
— Мой Бог, да он же еще ребенок! Я запрещу ему подниматься на ванты! — взорвался Хэл.
— Скоро в бой, а мы с тобой оба знаем, что самое безопасное место для парня — марс на грот-мачте.
Истинная правда. Когда Хэл был в таком возрасте, его позиция по боевому расписанию всегда была на марсе, потому что стреляет враг по корпусу, а когда корабль берут на абордаж, тот, кто наверху, оказывается вне опасности.
Несколько дней спустя Хэл изменил расписание, поместив Тома и Дориана на время боев на марс.
Что делать с Гаем, он не знал — тот не проявлял ни малейшей склонности покинуть безопасность главной палубы. «Может, сделать его помощником лекаря в лазарете?» — подумал Хэл. Но вынесет ли Гай вид крови?
В полосе штиля ветер играл с ними. Через несколько дней он окончательно улегся, и море стало маслянисто спокойным.
Жара давила на корабль, дышалось с трудом, из всех пор выступал пот.
Те, кто находился на палубе, искали защиты от солнца в тени парусов. Иногда гладкую поверхность воды на горизонте словно трогала лапой кошка, легкий ветерок наполнял паруса и час или день нес корабль.
Когда ветер, капризный и непостоянный, снова стихал и корабль замирал на воде, Хэл проводил боевые учения экипажа. Упражнялись с огнестрельным оружием, вахта соревновалась с вахтой в быстроте: зарядить, выстрелить, снова зарядить. Стреляли из мушкетов, а мишенью служил брошенный за борт пустой бочонок.