Мустанг
Шрифт:
— Надеюсь улизнуть прежде, чем меня окружат.
— Зачем вы это делаете?
— Там много золота.
— Не проще ли пристрелить меня и мистера Мимса? Нас только двое.
— Зря время тратим на пустые разговоры. Легкие пути меня никогда не устраивали. А теперь в дорогу. Если повезет, выкопаем золото, и вы отправитесь до того, как начнется очередная заварушка.
С этими словами я развернул коня и направился к ручью. Я был убежден, что наши противники рядом и ждут, пока мы достанем золото… Не представлял только, как поведут себя Сильвия и Ральф.
Мы руками расшвыряли песок и взвалили на
— Я же говорил, что мы закопали его дальше по течению!
— Иди поищи, — откликнулся старик, подыгрывая, — а я посмотрю вверх по ручью.
Пенелопа стояла рядом, и я шепнул ей на ухо:
— Отправляйтесь! Дорога каждая минута!
Она повернулась и быстро поцеловала меня в губы. Тут я остолбенел, словно в меня воткнули нож… чего, впрочем, и ожидал.
Пенелопа исчезла.
Я подошел к большому камню, торчавшему в песке на краю низкого берега, расшатал его и столкнул вниз, пустив за ним водопад песка.
— Тс-с-с! — зашипел я. — Хочешь разбудить всю округу?
Затем пошарил в темноте, натолкнулся на подмытый выступ и осыпал его, добавив грязи подобранной палкой.
— Вон там, — прошептал я достаточно громко, — с той стороны, примерно в десяти футах.
Медленно тянулись минуты. Неожиданно я понял, что валяю дурака. Мои маневры, если будут продолжаться долго, никого не обманут. Я взглянул на мустанга.
Он стоял наготове, мне стоило сделать несколько прыжков, чтобы оказаться в седле и умчаться прочь. Во всяком случае, сколько стоят деньги? Стоят ли они человеческой жизни? Особенно собственной?
Вдруг мое внимание привлек мимолетный шорох на противоположном берегу. Друзей в той стороне у меня не было. Я выхватил револьвер и выстрелил на слух, затем упал на песок, стремительно прополз пять-шесть футов, вскочил и побежал. Пули из двух винтовок легли в то место, где я только что стоял.
Внезапно послышалось потрескивание, и кустарник на том берегу запылал. Кто-то бросил спичку в сухой можжевельник. Высоко взмыли языки пламени, и все кругом ярко озарилось. В то же мгновение я услыхал тяжелый лай револьверов, резкий щелчок винтовочного выстрела, передо мной фонтанчиком брызнул песок, а за спиной что-то тяжелое рухнуло в воду. Обернувшись, я заметил прыгающий силуэт и выстрелил.
Тот человек, кем бы он ни был, странно дернулся в прыжке и упал. Попытался встать, потом откатился с берега на мелководье.
Что-то дернуло меня за рукав, и я побежал, споткнулся, упал и опять побежал. Переда мной вспыхнуло еще одно дерево, а сразу за ним стоял мой конь.
Краем глаза я приметил, что с переправы на крутой откос взбирается Феррара. Он остановился не более чем в шестидесяти футах и прицелился. Шестизарядник был у меня в руке, и я выстрелил, бросился в сторону и снова выстрелил. Он оступился, попытался поднять винтовку, но я уже был вне поля его зрения и бежал по дну ручья к коню. Вскарабкавшись на берег, я схватил поводья и прыгнул в седло, не коснувшись стремян.
Мустанг, которому не пришлись по душе ни огонь, ни стрельба, взял с места к карьер. За спиной я услыхал несколько выстрелов наобум, затем наступила тишина, нарушаемая лишь бешеным
Двигаясь на север, я направлялся к порогам на Норт-Канейдиан. Надо было во что бы то ни стало увести погоню от Пенелопы, Мимса и золота. Любой дикий мустанг может непрерывно скакать несколько дней кряду, причем большую часть времени галопом, и ему требуется очень мало воды. Но одно дело сказать на воле, а другое — под всадником.
Вскоре я перевел Серого на шаг, поменял направление и перезарядил револьвер и винтовку. Часом позже нашел неприметную впадину у ручья, впадавшего в Норт-Канейдиан, расседлал жеребца, подождал, пока он поваляется на траве и стреножил его возле воды. Растянувшись на одеялах, я подумал, что вряд ли смогу заснуть, однако через минуту доказал, что ошибаюсь, потому что когда проснулся, ярко светило солнце, и в ивняке вовсю гомонили птицы.
Я долго лежал, глядя вверх, на листву, сквозь которую пробивались солнечные лучи, и слушал. Где-то рядом скандалила сорока, но через несколько секунд улетела. Я сел, надел шляпу, вытряхнул сапоги, натянул их и встал.
Застегнув на бедрах оружейный пояс, подвязал сыромятным кожаным ремешком кобуру под бедром, потом подошел к мустангу и немного поболтал с ним, одновременно стараясь уловить любой посторонний звук, затем скатал одеяла, порылся в седельных сумках, достал мятую коробку с патронами и заполнил пустые гнезда на оружейном поясе.
Хотелось есть, но припасы кончились, оставалось лишь немного кофе. Чтобы не привлекать внимание стрельбой, от охоты я отказался. Не впервой приходится сворачивать лагерь без завтрака. Подошел к ручью, напился, напоил жеребца и оседлал его.
Мой путь лежал на запад по ручью Коррумпо. Так можно добраться до Сьерра-Гранде. Облака, собиравшиеся последние дни, наконец разразились дождем, он затянул горизонт ровной холодной пеленой, я надел дождевик. Время от времени поворачивался в седле, оглядывая окрестности, но ничего не заметил.
Неужели погоня пошла за Пенелопой и Мимсом? У них была приличная фора, однако с двумя тяжело груженными вьючными лошадьми быстро не поедешь. Вся надежда на Гарри — он не первый день живет на Западе и должен знать, как сбить с толку преследователей. Может, пули, которые я всадил в двоих, охладили пыл остальных? А вдруг они догадывались, что мы разделились? Я не имел представления о результатах своих выстрелов, но знал, раненые в погоне гораздо большая обуза, чем мертвые.
Вечером перед заходом солнца мне попался овечий гурт. Более тысячи животных охраняли три пастуха-мексиканца с собаками. Пастухи были хорошо вооружены, поскольку находились на индейской земле, хотя и близко к поселениям белых. Я присоединился к ним и скоро выяснил, что они из Лас-Вегаса. Поужинав вместе с ними, распрощался, предупредив, чтобы они особо не расстраивались, так как скоро им составят компанию люди, которые гонятся за мной.
Один из мексиканцев хитро усмехнулся.
— Si, amigo. Бывало, и меня тоже преследовали. Vaya con Dios [7] .
7
Поезжай с Богом! (исп.)