Мутабор
Шрифт:
– Вот и он ученым назвался, – задумчиво глядя в сторону, затараторила она с таким придыханием, что, казалось, ее слова переваливаются через затор камней на реке. – Я тогда еще молодой, свежей и чистенькой была. Только вышла на дорогу, гуляла как раз недалеко от того места, где мы с тобой встретились. А он, как и ты, это сразу было видно, приехал издалека. Гляжу, идет такой весь грязненький, заросший. В куртке с рюкзаком походным за плечами. Ну, я его и подначила: мол, к жене спешишь, путник-распутник? А он посмотрел так на меня и говорит:
– Нет у меня жены, никто меня не ждет.
– А хотелось
– Я сам встречаю, кого хочу, – улыбнулся он, а сам рассматривает меня.
А потом вдруг так и говорит: «Если хочешь – ты будь моей женой. Ибо пророк сказал, что проститутка, напоившая из своего мокроступа умирающую от жажды собаку, попадет в рай. Вот и ты напои, накорми меня!»
Я к таким разговорам всерьез не относилась. Опять, думаю, клеится. Бесплатно мной воспользоваться хочет. А сама, пока бла-бла, тоже его разглядываю. У меня глаз-алмаз. Одет невзрачно, в серое, дорожное. Из брезента, чтобы не порвалось. Значит, сменной рубашки нет. Сумка – рюкзак, а не чемодан на колесиках, как у богачей, чтоб не утруждаться. Подошвы – стоптанные, значит, машины тоже нет.
– Женой, – ухмыльнувшись, спрашиваю. – Какая тебе жена, бродяжка? А чем ты калым заплатишь? А где мы жить будем? У тебя, сразу видно, и денег-то нет. Ни махр заплатить, ни свадьбу нормальную сыграть. Да у тебя и дома-то, наверное, нет, бродяга. И за душой ничего не осталось.
А он в ответ:
– Плохо ты меня разглядела, хозяюшка. Дом у меня есть – хотя и небольшой, но свой. А денег у меня полно – двадцать процентов натекло на самый надежный вклад, спрятанный в депозитарии вот за такими толстенными стенами. Ни одному вору не пробраться.
А я ему:
– Давай рассказывай. Все вы такие сначала. Я уже словам не верю. А только деньгам. Вот когда покажешь свою золотую кредитную карточку, тогда и поговорим. Много вас здесь таких ходит и золотые горы обещает.
5
И тут он заявляет, что не только мне обещает золотые горы, но и всем жителям Кашевара: мол, скоро все как в Кувейте заживем. А в доказательство достал из-за пазухи камушек неотесанный такой, мутный, но блестящий. Я в этих камнях ничего не понимаю. Да и сам владелец камушка мутный был. Видимо, устал с дороги, но улыбка сияет, а глаза так и сверкают от счастья и гордости. И тогда я поняла, что камень чего-то стоит. Но вот чего? А сама подумала, может, он с дороги грязный, а сам ювелир!
– Ну что, пойдешь за меня замуж? – спрашивает ювелир. – Мне уже давно жениться пора.
– Может, и пойду, – засмеялась я в ответ.
– Тогда приходи хозяйство принимать, хозяюшка.
– Давай адрес, – говорю, – я через час загляну, мне еще с мамой посоветоваться надо.
– Да тут недалеко, – говорит. Гляжу, он уже адрес записывает на клочке бумаги. А пальцы у самого от похоти дрожат. Принял меня, молодую и красивую, за судьбу свою, видимо!
– Договорились. Я пока сватовских сладостей накуплю и чай приготовлю.
На том и расстались. А через полчаса я с дружком своим Шахбазом нагрянула. Он к стенке путника того прижал, нож к горлу приставил и говорит, мол, давай, ювелир, показывай, где твои камушки. А он никаким не ювелиром оказался. Обманул, как я и думала.
Так и сказал, что не ювелир. Да еще угрожать начал, связями своими кичиться, мол, если хоть один волос с его головы упадет, то нам всем не сдобровать. Орал, что он ученый, член-корреспондент какой-то, что советник правительства, что сам без пяти минут шишка. Да еще грозился самим эмиром. В общем, чего со страху не наплетешь – по себе знаю. Только бы выжить.
Н у, думаю, точно сказочник, и сказками меня уму-разуму учить собрался. Хотел как лучше, но только навредил себе. Шахбаз от криков сам напугался. Пришлось этому члену голову разбить. Потом мы весь дом перевернули и ничего не нашли. Если не считать шкатулки такой, с каменными фигурками. Но они ненастоящими оказались. Или по-настоящему не драгоценными. Ничего не стоящими, полудрагоценными, в общем, так мне Шахбаз потом сказал. Мы эту шкатулку ювелиру Кундушу сдали. А он ее от греха подальше из страны вывез.
– Знаю такого, – кивнул Омар.
– А тот мутный большой камень так и не нашли. Проглотил он его со страху, что ли? Ну, что теперь скажешь, какова моя вина? – выговорившись, с надеждой в замутненном от слез взоре заглянула Чилиму в глаза Лубват.
– А ты знала, что Шахбаз его может убить? – спросил Омар.
– Нет, ничего такого не знала, честное слово. Чуть было на всю улицу не завизжала от испуга. Да и пожалела очень! Из-за этого убийства шумиха поднялась, нам всем на дно залечь пришлось. Полицейские и ищейки словно с цепи сорвались. Никогда такого не было. А тут еще, как назло, как раз пропал кто-то из высокопоставленных. В общем, мне, чтобы скрыться, пришлось уехать на заработки. На Староневском я стоять начала.
– Я тоже на Невском работал, – ухмыльнулся Омар. – А грех твой не так уж и страшен.
– Ты меня успокаиваешь? Что может быть страшнее убийства и прелюбодеяния? – всхлипнула Лубват, и Омар увидел, как по ее щеке, словно хищный таракан, поползла слеза.
– Ну-ну, будет тебе, – он протянул руку, чтобы прихлопнуть слезинку, прежде чем та успела расплодиться.
6
Несмотря на историю, рассказанную Лубват, Омар пребывал в благодушном настроении. Ему было хорошо в чайхане. Такое чувство, будто кто-то сверху на время отпустил ему все грехи, ибо они были не такими тяжкими, как ему прежде казалось.
Омар и не догадывался, что рядом с вокзалом на окраине города существуют такие вот дешевые заведения, с приятной музыкой, где можно провести всю ночь за чашкой чая. Хотя откуда ему было знать, что здесь, у ж/д вокзала, чайханы работают круглосуточно, тем более прилетел он на сером, словно белолобый гусь, боинге.
– А кто такой этот Шахбаз? – спросил Омар у Лубват только потому, что надо было о чем-то говорить.
– Чем знаменит Шахбаз? Ой, да ты вправду неместный – не знаешь ничего. Шахбаза все знают. Шахбаз – он король форточников. Сам горазд, да и любого через любую форточку отправит куда угодно. Однажды он сидел у меня и вдруг – бац, облава, менты забарабанили. И так настойчиво, будто ищут кого-то. Я заметалась. А Шахбаз говорит: спокойно, девочка. Возьми себя в руки и иди открывай не спеша, а я пока чай допью.