Муза киберпанка
Шрифт:
Читал он творение Василия с непроницаемым выражением на лице. В конце концов, Василий осмелел, и попробовал предложенное. В пирожках его жена толк понимает, не отнять. Он съел три, и с удовольствием продолжил бы, но тут Кальяненко перестал походить на каменного гостя.
— Это ваша первая работа? На тот конкурс, в газете? Совсем неплохо, Василий. Да вы ешьте, не стесняйтесь. Только попробуйте сказать, что не понравилось.
— Очень вкусно, — признался Василий. — Простите, я не для… я не думал…
— Да
— Нужна, — решил поддержать игру Василий.
— Ну, тогда она ваша, — развёл руками Кальяненко. — А я вернусь к детективам. Всю жизнь мечтал писать детективы.
— П-п-простите?!
Детективы. Да, действительно, начинал Кальяненко с детективов. Но потом так резко ушёл в мир киберпанка, что все диву давались. А самые ранние читатели остались очень недовольны.
— Ну, вы сказали, что она вам нужна — значит, она ваша. Простите, Василий, у меня строгий режим работы. Очень приятно было познакомиться.
Его выпроваживали. Но не слишком грубо.
— Заходите, — разрешил Кальяненко, пожав гостю руку — уже в прихожей. — Мне кажется, вам может потребоваться консультация. Звоните и заходите. Буду рад, — и ещё раз пожал руку.
Василий вышел наружу, совсем одуревший. Дома у него стоят все книги Кальяненко. Весь его киберпанк. И только что сам говорил с мэтром, запросто, сидел там, чаи гонял. Бывает же!
Таксист посматривал на странного пассажира, который улыбался и время от времени прикрывал глаза всю дорогу, но ничего не сказал. Кого только не навидаешься.
3
Дома Василий первым делом осмотрел тот клочок. Ни телефона, ничего. И пахнет странно, пылью. Хотя… в кармане там что только ни лежало, запахи все перемешались. Выкинуть? Да нет, пусть будет. На память. Интересно, что имел в виду Кальяненко, когда сказал «тогда она ваша»?
Щелчок на кухне. Чайник выключился. Постойте, что за чёрт? Вроде не ставил чайник, ведь только что вошёл. Василий прошёл на кухню, и обомлел.
Она сидела на стуле и смотрела в окно. Едва Василий вошёл, повернулась в его сторону.
На вид ей лет шестнадцать. А то и меньше. Далеко не стройная, чтобы не сказать — жирная. Круглое лицо в очках в толстой оправе, веснушки. Не причёска, так, черноволосая путаница. И в платье, которое подчёркивало очертания и так не слишком стройной фигуры.
— Ты кто?! — первое, что смог произнести Василий. Как девчонка попала сюда?
— Ну здрасте! — возмутилась девочка. А вот голос вовсе не девичий. — Сам сказал, что я тебе нужна. Где у тебя чай?
— В столе, верхняя полка, — Василий ответил, всё ещё ошеломлённый. — Как тебя зовут? Как ты сюда попала?
— Прилетела, — гостья помахала руками, изображая полёт, достала коробку с чаем. — И как ты пьёшь эту гадость?
— Как тебя зовут?
— Во даёт! — его окинули презрительным взглядом. — Ты объявление видел? Видел. Позвонил? Позвонил. Приехал?
— Муза?!
— Догадливый, — вздохнула незнакомка. — Ты всегда такую пакость пьёшь? Я такое пить не буду, так и знай.
— Ну так и не пей, — обозлился Василий. — И вообще, катись отсюда, пока милицию не вызвал!
Она расплакалась. Разрыдалась. Василий опешил. Ну нет, это ей не поможет.
— Скотина ты, — заключила Муза или как её там, вытирая лицо кухонным полотенцем. — Сначала приглашает, а потом гонит! Тебе что, вернёшься свои глупые графики рисовать, а мне теперь куда? — за окном шумел дождь. Там должно быть сейчас очень холодно, подумалось Василию.
— Погоди, — он уселся на соседний стул. — Не гони. Так ты что, на самом деле Муза? Кто там у тебя отец был, Аполлон?
— Знаток, — скривилась Муза. — Не Аполлон, а Зевс-Громовержец!
— Врёшь! — вполне искренне воскликнул Василий.
За окном ударила молния. Ударила так близко, что в кухне на миг стало непереносимо светло, а от грома Василий подпрыгнул, чуть со стула не упал.
— Ты что-то сказал? — Муза посмотрела ему в лицо с ехидной улыбкой.
— Этого не может быть! — уверенно возразил Василий. — Что за чёрт!
— Возьми, — Муза добыла из кармана огрызок карандаша. — Возьми и напиши.
— Чего написать?!
— Про дождь. Про грозу. Не задавай глупых вопросов, — она протянула салфетку, а сама поднялась со стула. — Первый и последний раз такую пакость пью, — предупредила она. — Меня беречь надо!
Василий перечитывал то, что написал про грозу и дождь. Чёрт побери… Ну не мог он такими словами написать! В принципе не мог!
— Ну что? — Муза заглянула через плечо. — Здорово, да? У тебя есть талант. Как тебя зовут?
— Уже должна знать, раз была там, у Кальяненко, — буркнул Василий, всё ещё под впечатлением.
— Так бы и сказал, что не любишь, когда из-за плеча заглядывают. Не буду больше! А чужие разговоры я не подслушиваю.
— Блин! — Василий вскочил, снова уселся. — Ну, Вася я. И что теперь?
— Я есть буду, — Муза заглянула в холодильник. — Надоели мне его пирожки. А потом работать будем.
— То есть… не понял, ты что… я что-то должен писать?!
— Если не собирался, меня зачем звал? — Муза выглядела грозно, даром что в левой руке сжимала гирлянду сосисок. — Давай-давай! Я голодная, как сто волков. Ну да, писать. Или ты художник? Так я и по художникам работаю. Что такой унылый? К нему Муза пришла, а он не рад!