Музей неживых фигур

Серова Марина

Дождь, начавшийся накануне, закончился лишь к полудню, и сейчас на асфальте то тут, то там сверкали свежие лужицы. Деревья почти сбросили свое нарядное осеннее одеяние, и только стройный клен, освященный одиноким фонарем, радовал глаз ярко-красными узорчатыми листочками. Всего шесть вечера, а уже темнеет, подумала я про себя. Скоро промозглый октябрь сменится унылым ноябрем, наступят первые безрадостные холода…

Я с заметным усилием открыла тяжелую входную дверь и вошла в вестибюль. Прямо у входа за столом сидела полная женщина лет пятидесяти, по виду явно недружелюбная и сердитая. При виде меня она воззрилась на мою персону с видом стервятника, готового накинуться на падаль.

– Вы куда? – строго гаркнула она на меня. – Пропуск!

– Я

на курсы. – Я вытащила из кармана паспорт и протянула документ злобной тетке. – Иванова Татьяна, я оплатила за урок…

Вахтерша даже не взглянула на удостоверение моей личности и грубо обрубила:

– Занятия в семь. Ждите на улице.

– Я к Роману Александровичу Кузнецову! – заявила я с негодованием. – Мне вообще-то сказали не опаздывать, я поэтому и пришла раньше!

Могла бы быть и повежливее, про себя подумала я. Люди вон какие деньги за обучение отваливают, а их встречает какой-то цербер в юбке! Если б я была абитуриенткой или действительно хотела бы учиться живописи, без слов бы развернулась и больше сюда не заглядывала! Увы, мне во что бы то ни стало нужно проникнуть в это малоприятное заведение, и ради этого придется терпеть наглость и грубость персонала. А может, эта тетка – неудавшаяся художница, этакий непризнанный талант, который срывает свою злость на всех подряд?..

– Для всех правило одно, раньше и позже времени приходить нельзя, – настаивала на своем вахтерша. – Ждите на улице.

– Там холодно! – возмутилась я. – Не лето уже, что вы людей пустить погреться не можете? Я вам что, картины тут стащить собираюсь? Если не верите, что оплатила, так позвоните секретарю, по базе пробейте, в конце концов! И вообще я вам не школьница, чтобы так со мной разговаривать, я буду жаловаться руководству!

Тетка открыла было рот, чтобы что-то сказать, но не успела: пока мы с ней препирались, в коридор вышла женщина в строгом деловом костюме, с худым, каким-то острым лицом, которое делали еще более угловатым очки в прямоугольной коричневой оправе. Женщина посмотрела на меня и официальным тоном спросила вахтершу, что здесь происходит.

– Я на курсы, – поспешила вставить я свои «пять копеек» – Деньги на карту перевела, как секретарь сказала, а меня пускать не хотят. Как будто я просто так с улицы зашла!

– Вы утром звонили, так? – нахмурила брови угловатая женщина, как я поняла, секретарь. – Напомните вашу фамилию.

– Иванова, – тут же ответила я. – Татьяна Иванова, паспорт вот.

Секретарь быстро взглянула на документ, а потом кивнула вахтерше:

– Пропустите, это к Роману Александровичу, – а потом обратилась уже ко мне: – На занятия в следующий раз приходите в восемнадцать пятьдесят, не раньше, иначе вам придется ждать на улице.

Я заверила ее, что впредь не буду нарушать порядки, и секретарь указала мне на лавочку под стендами с образовательными положениями.

– Подождите здесь, – велела она мне. – Без десяти семь поднимайтесь на пятый этаж, в пятьсот вторую аудиторию. Вы с собой взяли какие-нибудь художественные принадлежности?

– Нет, – растерялась я. – Мне ничего не говорили, я не принесла…

– Роман Александрович вам расскажет, какие холсты и краски необходимы для занятий, – спокойно сказала секретарь. – Запишите все, и на следующий урок принесете что требуется. Первый урок – эскизы, краски и холст вам сегодня не понадобятся.

Сказав это, секретарь без всяких «до свидания» повернулась ко мне спиной и прошла к двери напротив пропускной системы. Я прочитала вывеску – «кабинет секретаря». Похоже, у этой дамы правило такое – не прощаться с людьми и вообще воздерживаться от всяких вежливых слов…

Я тоскливо села на лавочку, стараясь, чтобы тетка-вахтерша меня не видела, и огляделась. Белые стены, никаких картин или предметов декора. Напротив лавочки – зеркало, в котором отражалась противоположная стена целиком. Я посмотрела на свою унылую фигуру в бордовом плаще и решила, что сейчас я больше всего напоминаю меланхоличную художницу или поэтессу, чье настроение созвучно осенней

погоде. В коридоре было тихо, никто из учащихся не ходил, и я решила, что сейчас как раз идет пятая или шестая пара. На всякий случай я незаметно прикрепила одну прослушку под низ лавочки – раз уж здесь нахожусь, почему бы не воспользоваться моментом. Очень скоро мне надоело сидеть без дела, и я решила попытать удачу и исследовать доступную мне часть училища. Я прислушалась – тетка не подавала никаких звуков, может, читает себе спокойно какую-нибудь книжку или журнал по кулинарии, или чем она там интересуется, помимо запугивания людей. Хорошо, что мои кроссовки при движении не издают шума – я встала и тихо прокралась в сторону от вестибюля, где, как я предполагала, должна находиться лестница на верхние этажи.

Я остановилась возле белой двери и, надеясь про себя, что она предательски не выдаст меня скрипом, тихо толкнула ее. К счастью, дверь отворилась бесшумно, явив моему взору лестницу наверх и вниз, может, в гардероб. Спущусь потом, решила я про себя и, тихо затворив за собой дверь, бесшумно прокралась наверх.

На втором этаже было почти так же тихо, как и в коридоре, только из-за приоткрытой двери первой аудитории доносилось мерное постукивание. Я хотела было подойти к кабинету и заглянуть внутрь, но вовремя услышала шаги, доносившиеся из мастерской. Похоже, кто-то намеревается выйти в коридор, если этим некто окажется преподаватель, мою исследовательскую деятельность придется прекратить. Я быстро шмыгнула обратно на лестницу и поспешила подняться этажом выше.

В коридоре третьего этажа никаких странных звуков я не услышала. Практически все двери, мимо которых я проходила, были заперты. Наверно, здесь пары уже закончились, решила я про себя. Зато на стенах я увидела несколько больших полотен. Сомневаюсь, что их можно назвать картинами – скорее странными орнаментами, некоторые из которых изображали стилизованные растения, некоторые – разнообразные геометрические фигуры разных цветов. Я подошла к первому полотну, которое на самом деле оказалось натянутой на жесткую основу бумагой, и прочла название: «Дипломная работа студентки отделения «Художественная вышивка» Карповой Е. С. Мотив цветы и птицы».

Остальные работы тоже принадлежали учащимся факультета художественной вышивки. Наверно, для каждого отделения отведен свой этаж, решила я. На втором могли заниматься какие-нибудь резчики по кости или каменотесы. Но это явно не иконописцы, я не думаю, что художники так громко стучат кисточками по дереву или металлу…

Коридор плавно заворачивал налево, и я увидела в его углублении открытую дверь. Похоже, я ошиблась – у кого-то еще идут занятия. В углу стояли две высокие деревянные стойки, на которых лежали деревянные палки, соединенные в форме квадрата. На палки была натянута белая ткань – наверно, чья-то работа, поняла я. Мне стало любопытно посмотреть, как выглядит образец по художественной вышивке, и я беззвучно прокралась к стойкам.

В правом верхнем углу натянутой ткани я увидела небольшой квадрат со стороной в двадцать сантиметров, не больше. Внутри он был разделен на маленькие белые квадратики с тонкими перегородками, а по диагоналям тянулись узорчатые нити. В каждом углу находился небольшой цветок с шестью лепестками, а по периметру квадрат заполняли геометрические узоры. Чем-то это все напоминало кружевной узор, но никак не вышивку. В моем представлении, вышивают крестиком какую-нибудь картину – пейзаж или натюрморт – по специальной цветной схеме. Ленка-француженка, находясь в декрете, всерьез увлекалась подобным занятием и какое-то время постоянно корпела над пяльцами, вроде ее это успокаивало. Я ее искренне не понимала – по-моему, тут свихнуться можно, а не успокоиться. То нитки запутаются, то в крестиках ошибешься, тем более быстро картину не вышьешь, то есть мгновенного результата не дождешься. Лично у меня ни за что терпения не хватит сотворить хотя бы маленький узорчик. Хотя готовая вышивка, не могу поспорить, смотрится потрясающе – на первый взгляд не отличишь от нарисованной картины.