Муж для богини и прочие неприятности
Шрифт:
Занятия с новой группой сразу же начинались со спортивной подготовки, так что, ещё даже не успев позавтракать и нормально выспаться, все поступившие первачки уже стояли вокруг какого-то массивного дядьки-тренера, около зачуханного поля, и внимательно внимали его прочувствованной философской речи о полезности и важности умения быстро бегать, прыгать, драться, да и просто держать себя в тонусе.
Задумчиво кивала, вслушиваясь в витиеватые формулировки — правильные вещи говорил, но твою ж! Нельзя, что ли, было вечерком все эти тренировки проводить, зачем так рано-то?! Я ещё глаза закрыть не успела, а браслет
Тихо выматерилась себе под нос, услышав про тридцать кругов для «разминки». Для какой ещё разминки, мать её за ногу? Тут не круг, а целое футбольное поле! Какие тридцать?! И что, после разминки ведь, получается, будет что-то ещё?!
Да ещё откуда-то сзади раздались тихие невнятные смешки и слова о предстоящем обхохоталове, когда «эти первачки» начнут падать от усталости. Ррр! Обернулась, чтобы тут же буквально впиться взглядом в уже изученные ранее в столовой глаза дроу. Тыыы! Была бы сейчас богиней — должно быть, волосы бы собственные спалила от злости на его премерзенькую предвкушающую улыбочку, направленную на меня.
Пухлые губы дроу скривились в усмешке, глаза сверкали ярче бриллиантов — он явно ждал моего позора. Да не дождешься! Сцепила зубы, призвала все свои резервы и побежала. Конечно, боги куда как сильнее обычных смертных, но для того ведь и тренировки нужны, и желание, и, мать их, незапечатанные силы! Так что третий круг я бежала уже на чистом упрямстве, а на пятом на меня вдруг неожиданно снизошел свыше дзен, и я оперативненько так пристроилась позади одной весьма и весьма симпатичной задницы моего серокожего злопыхателя, который, в отличие от нас, должен был бежать не тридцать, а всю сотню кругов вместе со своей, как я поняла, выпускной группой, и тихо-мирно преодолела весь необходимый минимум.
Язык был на плече, в бок стреляло, в глазах двоилось, но я это сделала! Чего не скажешь о больше чем половине моих новых одногруппников, которые под злорадную улыбочку преподавателя отправились в местный медпункт.
— На поле сражения вас никто жалеть не станет! Сорок отжиманий! — рявкнул этот изверг-физрук, и веселье началось по новой. Только уже взгляды старшекурсников были не такими смеющимися, а, скорее, даже сочувствующими — должно быть, сами ещё помнили, каково это, быть на нашем месте.
Кстати, насколько я поняла из разговора доживших вместе со мной до этого кошмара одногруппников — тренировки теперь нам прописаны каждый день, утром и вечером. Причем для абсолютно всех курсов боевого факультета. Ыыыы! Шесть лет! Шесть чертовых лет! Я готова была рвать зубами!.
Вопрос, почему с нами тогда не занимаются второй, третий, четвертый и пятый курсы, отпал сам собой, когда кто-то вякнул, что физруков-извергов в этом заведении целых три, и они между собой меняются — один заведует общей физической подготовкой, другой больше боевкой и рукопашкой, ну а третий — все вместе взятое, но с магической составляющей. Уух, вот знатно я попала! Но отступать уже было некуда, так что ничего не оставалось, кроме как кряхтеть, стонать, проклинать весь этот мир, но выполнять задания изверга-физрука.
Что характерно, отстал он от нас, только когда сил уже не было от слова совсем — ноги сковывал нервный тремор, сердце заполошно билось где-то в висках, а мозг уже плохо соображал из-за сильной физической усталости.
— Душевые там! — нам указали на непрезентабельного вида пристройку к одному из академических крыльев. Дружный стон заполонил наши ряды — так это же ещё надо дойти!
Тихо зашипела сквозь зубы нечто нелицеприятное, но первая поднялась с земли и двинулась в нужную сторону — чистой я все же хотела быть больше, а боль можно немножечко и потерпеть ради такого.
Едва зайдя в помещение и убедившись, что все нужные мне вещи буквально под рукой, блаженно избавилась от пропитанной грязью, пылью и потом одежды, хватая в руки добытый кусок мыла, и пошла вымывать неведомо как попавшие в волосы стебельки сухой травы, предпочитая даже не задумываться, как они там оказались.
Тело уже начинало неприятно тянуть, как обычно бывает перед довольно сильной мышечной болью. Да, все же с запечатанными силами мне определенно придется несладко, тем более что завтра нас ждет подобная же экзекуция. А значит, сегодня ночью придется снова выбираться, чтобы немного побыть богиней — это поможет мне излечиться и завтра быть снова во всеоружии.
Улыбнулась собственным мыслям — ну никто же не думал, что я не буду мухлевать? Тем более, сложно назвать мухлежом то, что я просто хочу хоть немного побыть самой собой. Кстати! Под шумок можно и в мире покопаться, познакомиться с другими расами, да и проблему с бельем стоило бы решить, ходить в панталончиках это даже не смешно! В них же вообще неудобно!
За всеми этими мыслями даже не придала значения тихому шороху за стенкой душевой, подумав, что это всего лишь доползли остальные выжившие после этой тренировки девушки нашей группы. Кажется, я все же не одна оставалась — две ещё точно должны быть, но вот тихий, мерзкий и явно совсем не женский смех все же напряг.
— Эй, кто там? — выглянула из-за полупрозрачной двери душевой, пытаясь понять, что происходит, но тихий скрип закрывающейся двери сказал мне о многом.
Панически осмотрела помещение, но мои вещи словно пропали, а взгляд вдруг наткнулся на довольного дроу, лениво прислонившегося к дальней стене, откуда его сразу было невозможно заметить.
Мужчина явно ещё не успел принять душ и освежиться, так как на его бедрах я успела отметить низко висящие тренировочные штаны с несколькими пятнами грязи и пресс. Вау! Не думала, что у этого худощавого заморыша может быть такой впечатляющий пресс! Невольно облизнулась, наблюдая, как капелька пота стекает с его плотной, словно бы стальной грудной мышцы на эти кубики.
— Нравлюсь? — его голос отдавал мягким бархатом, но эта язвительность!
Перевела взгляд на полыхающие гневом глаза.
— Нравишься, — кивнула, не видя смысла скрывать очевидное. — Но внешняя красота в твоем случае плюс — будет проще захомутать какую-нибудь дроушу.
Мой голос был спокоен — если он дожидается от меня истерики, то не дождётся! Тем более, он все равно не может видеть меня сейчас полностью голой — это уже плюс, а я его очень даже хорошо рассмотрела.
Что греха таить — я злилась, и сильно злилась, буквально ненавидела этого спесивого поганца сейчас, но внутренние и внешние эмоции — разные вещи — ни за что ему не покажу, как же я сейчас уязвлена.