Муж для дочери Карабаса

Миронина Наталия

– Не повторяй ошибок, – энергично замотала головой Ольга. – Не сравнивай. Или нам это по наследству передается? Наши родители всегда соревновались друг с другом. Только молчали об этом. Но я-то видела.

– Не может быть! – ахнул Леонид, не поверив словам Ольги. – Они жили по-разному всегда.

– Вот поэтому и соревновались, – рассмеялась Ольга. – А потом, я тоже еще студентка. Диплом только на следующий год.

– Ты ведь в филологический пошла? Мне мама говорила.

– Нет, хотела, да передумала. Поступила в педагогический. Учителем собираюсь быть.

– Ты это несерьезно, – рассмеялся Леонид.

– Почему это? Плохая профессия?

– Нет, совсем не поэтому. Ты же такая застенчивая была. А тут с детьми надо работать. Они

шумные и непослушные.

– Да, – призналась Ольга с улыбкой, – когда я первую практику проходила, у меня даже голос пропал.

– Ну, а потом?

– А потом даже понравилось.

– Так ты что же, пойдешь в школу потом, когда диплом получишь?

– Посмотрю. Есть у меня одна идея, – Ольга снова улыбнулась, – но я пока не знаю, как к ней подступиться.

«Она – копия отца не только внешне. Деловая, лишнего не скажет!» – подумал Леонид.

Ольга шла рядом и молчала. Леонид еще раз удивился переменам в поведении – никакой суеты, никакого женского мельтешения. Он привык, что в его присутствии девушки становились смешливыми, то и дело посматривали на него, суетились и старались понравиться. От этого Леониду всегда становилось спокойно. Все было предсказуемо, он красивый, он всегда нравится, он – хозяин положения. Но Ольга вела себя совсем иначе. «Впрочем, мы знакомы всю жизнь! С чего бы это ей тут смущаться?» – подумал Леонид и спросил:

– Ты замуж еще не собираешься?

– Куда? – удивилась Ольга.

– Ну, замуж, – вдруг смутился своего вопроса Леонид.

Он заговорил об этом, чтобы подчеркнуть, что у них отношения давние, близкие, что они почти родственники, что им можно говорить обо всем и наконец, что он считает Ольгу привлекательной, а потому и удивляется, что та до сих пор не замужем. Одним словом, Леонид, как ему показалось, делал своеобразный комплимент.

– Мама все сватает, – сказала Ольга. – И даже приглашает в дом жениха одного. Я, конечно, помалкиваю, понимаю, она волнуется. Но замуж за него не собираюсь.

– Я тоже жениться не хочу. Понимаешь, я ведь столько учился! Отличник, в аспирантуру зовут. Но, думаю, что надо пойти деньги зарабатывать. Родители не молодые. Жизнь совсем не та, к который они привыкли. Грустно на них смотреть.

– Ты – молодец, – после паузы ответила Ольга, – редко, когда кто-то так о родителях скажет. Да, сейчас надо выбирать. Мне тоже хотелось просто в институт ходить. Но потом поняла, что надо быть самостоятельной. Папа у меня ведь диктатор.

– Брось! Константин Алексеевич энергичный, заводной, но чтобы диктатор?!

– Поверь мне. Я когда на первом курсе денег у него попросила, так потом в узел завязала себя, чтобы отдать.

– И что?

– Ну, теперь он мне только советовать может. Но не командовать.

– А раньше?

– Ох, не спрашивай.

Они обошли огромный участок, дошли до калитки, как раздался голос Вассы Федоровны:

– К столу! Быстрее, все остынет!

Леонид и Ольга поспешили на ее зов.

Дорогу домой Леонид выбрал длинную – очень много было впечатлений и о многом надо было подумать. Дома соскучившиеся родители вряд ли бы его оставили наедине с мыслями. Он выехал на шоссе и включил тихую музыку. Как это ни странно, самое сильное впечатление на него произвела не Ольга, а ее отец. Долгий эмоциональный разговор в кабинете, множество деталей и подробностей, в которые Мезенцев заставил сразу же вникнуть, множество громких имен – все сейчас сложилось в большой витраж с тысячью деталей. Леонид попытался систематизировать информацию, но у него ничего не получилось, видимо, слишком много отвлекало его внимание. К тому же Мезенцев утомил его напором, эмоциями, нетерпением и какой-то оголтелой решимостью. Впрочем, судя по всему, за этим не стояла любовь к деньгам. Леонид это понял сразу. За этим стоял своеобразный вкус к жизни. Леонид чувствовал кожей тот драйв, который исходил от Мезенцева. «Странно, – подумал он, – с моим отцом они ровесники. Но какая разница

в темпераменте, в поведении. Даже если это касается утилизации мусора. Сколько азарта в Мезенцеве! И сколько тихой усталости в отце. Словно он не может сопротивляться рутине, словно рамки, добровольно поставленные когда-то, превратились в оковы. Моего отца ничто так не заводит, не греет, не раздражает. Я никогда не видел в нем этого нетерпения. Может, я был невнимателен? Вряд ли. Мы жили бок о бок. В чем же дело? Почему между ними такая разница? Дело ли в характерах? И правильно ли жили родители, довольствуясь малым. Но что это – «малое»? Работа, которая выполнялась ответственно, заботы о семье? И то, что обычно называют «духовной жизнью». Хотя образование, искусство, музыку, книги – все, чем увлекается человек, малым не назовешь. Может, дело в амбициях? Может, дело в том, что все, чем они жили, было предоставлено им готовым. Книги были написаны, музыку сочинили, философию придумали. Они просто пользовались этим, совершенствовались, но сами создавали ровно столько, чтобы просто поддержать собственную жизнь. Минимум, который со временем превратился в ничто. Потому что наступил возраст, когда возможности превращаются в пыль. Уходит ощущение созидательного будущего. Позади только бесконечные, наполненные одинаковыми делами, маленькими целями, будни. Рядом то, что чем ты привык пользоваться – музыка, книги, но оно чужое. Нет, они определенно лишили себя чего-то. Но чего? Как же в этом разобраться?»

…В конце июня Леонид защитил диплом. Защита была успешной, с большим количеством хвалебных откликов. Его наперебой звали в аспирантуру. Репутация Леонида всегда была отличной, но после той самой партии в теннис с Мезенцевым он приобрел славу перспективного делового человека. С легкой руки декана, который только лишь поделился осторожными намеками, к Леониду стали относиться как к протеже Мезенцева.

– Я, конечно, только за то, чтобы вы остались в аспирантуре. Вас ждет блестящее будущее. Голова у вас – дай бог каждому. Вы умеете работать. У вас есть поддержка, – говорил ему все тот же декан, – и, простите, ваша внешность…

– Что моя внешность? – улыбнулся Леонид.

– Может, я очень наивен, но для деловых отношений и политики внешность всегда имела значение. Из той же истории это известно.

– Если обратимся к персоналиям, такие люди кончали плохо. Или были временщиками.

– Все зависит от исторического контекста. А он у нас сейчас благоприятный, – улыбнулся декан.

На следующий день после защиты позвонил Мезенцев.

– Леня, поздравляю и приглашаю к нам. Васса Федоровна сказала, что без тебя меня домой не пустит. Да и Ольга намекала. Она тебе сюрприз приготовила.

– Константин Алексеевич, – Леонид прижал руки к сердцу, – спасибо вам всем огромное, но не могу. Я хочу родителей в ресторан повести. Мы собирались тоже отметить это событие. Они его очень ждали. Может, вы к нам присоединитесь?

Последний вопрос Леонид задал ради вежливости. Его бюджет был строго рассчитан на троих.

– Послушай, какой ресторан? Вези их к нам! Я сейчас им позвоню! И не слушаю ничего больше.

Леонид услышал гудки в трубке, а затем мамин голос.

– Мама, – взволнованно принялся объяснять Леонид, – я не хотел, я отказывался. Но они на меня навалились. Васса Федоровна книжки тебе свои хочет показать. У нее уже их штук пять вышло. А дядю Костю вы знаете – с ним спорить невозможно!

– Еще бы мне не знать дядю Костю! Я же помню, как он все двери перевесил на нашей даче. Видите ли, он счел неудобным то, как они висели прежде, – рассмеялась Мария Петровна.

– Папа, давай, собирайся. Посмотрите, как они живут. И потом, вы же понимаете, ему похвастаться хочется. Видимо, некому из старых знакомых пыль в глаза пускать.

– Сомнительное удовольствие, – проворчал отец, но все же полез за выходными брюками.

Встречала их Ольга. Мария Петровна даже прослезилась, увидев ее.