Муж по случаю

Львова Марина

— Это тебя так тревожит?

— Сама не знаю. Когда вы вот так все мне разложили по полочкам, я и сама не пойму, что меня тревожит.

— Танюша, ты не замечала, что когда ты волнуешься, ты начинаешь называть меня на «вы»? Я никак не могу понять, чем это вызвано: уважением к моим годам или стремлением отгородиться от родной тетки?

— Тетя Оля!

— Пожалуй, я буду собираться домой, а то у меня много дел сегодня.

— Так ты же только недавно приехала…

— Но я не говорила, что буду долго у тебя сидеть. Сереженьку и тебя повидала, можно ехать домой.

— Хоть чаю выпей со мной.

— В другой раз обязательно.

— Тетя Оля, ты на меня обиделась?

— Что ты! Просто мне очень нужно спешить. До свидания!

Тетя

торопливо чмокнула меня в щеку, подхватила свою сумку и ушла. А мне так хотелось похвастаться ей своим первым творением. По совету Светланы я начала шить. Моим первым опытом стали занавески в нашей с Сережкой комнате. Из старого маминого тюля сделала две занавески, собрала с боков широкими лентами, завязав их большими бантами. Правда, в одном месте старый тюль пришлось слегка заштопать, сверху я прикрыла свою штопку маленькой аппликацией в виде бантика, сделанного из обрезков лент. Швейной машины у меня нет, поэтому шить пришлось на руках и очень долго, но результатами своих трудов я осталась очень довольна. Осмелев, я сшила Сереже пододеяльник, в дело пошла старая простыня. Я даже украсила свое творение еще одной яркой аппликацией: маленький грибочек, на шляпке которого сидит бабочка. Мама моя шила много, и после переезда я обнаружила целую коробку с лоскутками и обрезками лент и кружев. Выбросить их мне было жалко, они напоминали мне маму, а вот теперь пригодились и мне самой. Как жалко, что ни тетя Оля, ни Света не увидели моих трудов. Сережа спал в комнате, я боялась, что, если открою дверь в комнату, он проснется, теперь он стал спать очень чутко. Так хотелось, чтобы меня похвалили! Приятно, когда твои робкие попытки оценивают по достоинству. Вот так люди и начинают испытывать муки неудовлетворенного честолюбия. Хорошо еще, что Сереженьке мои труды понравились. Занавески он старательно подергал, пытаясь достать бантики, а грибочек целый вечер пытался отколупнуть пальцем. Но недаром я делала маленькие стежки, оторвать его не удалось, сын похлопал его ладошкой и довольно сказал: «Гы!»

Очень скоро я утешилась тем, что стала думать о том, что бы еще можно было перешить для Сережи из старых вещей. Первый удачный опыт придает смелости и решительности. Времени по вечерам у тебя много, так что дерзай, Таня!

Однако как странно вела себя сегодня тетя Оля.

Глава 23

Утром моя неугомонная тетушка появилась сразу после завтрака. Вернее, позавтракать успела только я, Сережкина каша остывала в миске с водой, — моя мама всегда учила меня, что настоящая хозяйка всегда ест самая последняя и ни кусочка в рот не берет, пока вся семья не накормлена. Только тогда она чувствует, как хотят есть все члены ее семьи, которых нужно накормить в первую очередь, такая хозяйка никогда не задержит обед и всегда вовремя всех накормит. Но наша суматошная жизнь во все внесла коррективы, если я не поем во время приготовления еды для Сережи или до этого, то после того, как Сережка накормлен, у меня просто не хватает на себя времени или я забываю про еду и остаюсь голодной до самого обеда.

— Таня, собирайся, я заняла тебе очередь в парикмахерскую. С Сережей я посижу. Давай-давай, быстрее, не копайся.

Я схватилась за плащ, но вовремя опомнилась и повернулась к своей неугомонной тетушке.

— Тетя Оля, с чего это вдруг? Почему я должна идти в парикмахерскую?

— То есть как? Ты что до сих пор не поняла, что именно прическа делает женщину женщиной?

— Насколько мне помнится, ты уже это мне говорила, но только в предыдущий раз речь шла об обуви. Так ты мне объясняла, почему купила мне те умопомрачительные туфли в Париже, а я тебе поверила.

— А я и не отказываюсь от своих слов. Разве я была не права? Я же говорила, что на свидания надо ходить в приличной обуви. Так оно и вышло. Туфли пришлись как нельзя кстати. Мужчины обращают внимание прежде всего на ноги. Или это не так?

— Какие свидания? Что ты подразумеваешь

под свиданиями?

— Я говорю совершенно абстрактно.

— Если ты намекаешь на то, что я дала человеку ключи от моей квартиры, то это совсем не значит…

— Таня, я ни на что не намекаю, и давай прекратим этот глупый спор. Иди в парикмахерскую, чтобы чувствовать себя красивой и привлекательной. Пойдешь и сядешь во второе кресло от окна, там работает Валя. Стрижет она хорошо.

— Тетя Оля, откуда ты все знаешь?

— Надо же хоть немного ориентироваться в районе, в котором проживаешь.

— А я и так знаю достаточно, можно сказать на практике изучила расположение магазинов, ателье, поликлиники…

— Но женщине для нормальной жизни еще необходима…

— Библиотека, бассейн и еще многое, многое другое.

— Таня, не дерзи мне, пожалуйста. Быстро иди в парикмахерскую. А мы тут с Сережей кашку поедим.

Почему я ее послушалась? Есть что-то в характере моей тетушки, по крайней мере, убеждать она умеет. Накинув плащ, я вышла из дома. В парикмахерской меня чуть ли не под руки проводили к креслу. Уже тогда я задалась вопросом, как меня узнали? Видимо, тетя Оля так подробно меня описала, что не узнать было просто невозможно.

Мастер проколдовала над моей головой почти сорок минут. Поначалу я с некоторой опаской посматривала в зеркало, но постепенно мне все больше и больше начинал нравиться облик молодой и уверенной в себе женщины, который отражался в зеркале. На прощание парикмахер пожелала мне большого счастья. Вот это сервис! Какая вежливость! Такое стало возможным только в наши дни. Я шла домой и размышляла о развитии сервиса в нашей стране за последние годы. Если раньше мы пытались добиться услуг службы быта, то теперь служба быта борется за своих клиентов. Моя любимая тетушка уже в который раз оказалась права: красивая прическа придает уверенности в своих силах и создает хорошее настроение. Я вошла во двор и увидела, что тетя Оля и Сережка удобно расположились на лавочке и с пристальным вниманием разглядывают большого черного жука, лежащего на спине на сорванном зеленом листочке. Жук шевелил лапками, а Сережка в восторге громко смеялся. Увидев меня, он моментально забыл про жука и закричал: «Мама!» — и протянул ко мне ручонки. Тетя Оля критически меня осмотрела и осталась довольна моим новым обликом.

— Не знаю как тебе, а мне твоя прическа нравится. Теперь ты похожа на молодую уверенную в себе женщину, готовую отстаивать свои права на счастье, и больше не напоминаешь измотанное существо, обиженное жизнью.

— Очень рада, что в этом наши взгляды совпадают.

— И это ты говоришь мне в качестве благодарности за все мои утренние хлопоты?

— Я тебе, тетушка, действительно благодарна, но когда я начинаю мысленно считать, сколько бы я смогла купить фруктов Сереже на деньги, которые потратила на себя…

— Нельзя быть такой меркантильной в подобном вопросе, а потом можешь считать, что это будет тебе моим подарком.

— В честь чего? До моего дня рождения еще почти месяц, а ты меня и так постоянно балуешь: то одно покупаешь, то другое.

— Был бы подарок, а повод мы с тобой придумаем.

— Тетя Оля, что происходит? Что ты все время озираешься? Тебе уже нужно идти?

— С чего ты взяла? У меня сегодня совсем свободный день.

— А лекции?

— Меня на кафедре подменят.

— Тетя Оля, что-нибудь случилось?

— Конечно, нет, что ты так разволновалась?

Но поведение моей тетки было столь необычным, что я не на шутку обеспокоилась. К счастью, мне недолго пришлось томиться в неведении. Во двор нашего дома въехала машина, рядом с шофером сидел Саша. Он вышел из кабины и направился ко мне, пока он шел по дорожке к скамейке, на которой мы сидели, машина лихо развернулась и выехала со двора. Что с ними сегодня происходит? Хотя Саша улыбался, мне показалось, что на его лице застыло обеспокоенное выражение: словно его мучил какой-то вопрос, который он никак не решился задать.