Мужчина из научной фантастики
Шрифт:
– Есть, мэм!
Да что ж такое с ними творится?
– Вы знаете, по Академии ходят слухи, что Крофт занят. Вряд ли у вас есть шансы.
Повернувшись к Ремарку, я увидела, что он, чуть усмехаясь, смотрит на меня, приподняв бровь.
– Вы правы, сэр. Он встречается с моей побратимой.
После этого у куратора приподнялись уже обе брови.
– Подобные отношения… очень необычны. Но объясняют, откуда вы столько знаете про ракшей.
На это я только улыбнулась и промолчала, а адмирал, не сводя с меня
– Присаживайтесь.
– Спасибо, сэр, – сказала я, разместившись со всем удобством, насколько это было возможным.
– Что ж, давайте перейдем к делу. В этом году, как вы уже заметили, упор сделан на спецпредметы, и обучение вашей группы хоть и будет в основном протекать совместно, но тем не менее в некоторых вопросах начнет сильно отличаться. И теперь вам нужно не просто отслеживать успеваемость, посещаемость, но и следить за общими успехами и слабыми местами студентов. Результаты необходимо сопоставлять и обсуждать. Поэтому раз непосредственное шефство из всех своих групп я взял именно над вашей, то и видеться мы станем чаще. Также созваниваться. Сейчас вы меня не понимаете, но, как только обучение войдет в полную силу, поймете, о чем я вам говорил.
– Как скажете, сэр.
– Скажите, Мельник, а можно вам задать личный вопрос?
Я замерла. Интересно, о чем он спросит? По его лицу понять было ничего невозможно, но, зная адмирала без малого четыре года, я готова была поспорить, что он забавляется.
– Спрашивайте, сэр. Но отвечать не обещаю, если это касается очень личных вопросов.
Ремарк усмехнулся.
– У вас настолько ограничен словарный запас, или вы мне только так коротко отвечаете, когда в конце практически всегда добавляете «сэр»?
– Я делаю что-то неправильно? – ответила я вопросом на вопрос.
– Ну что вы. Вы да неправильно? Не обращайте внимания, это был риторический вопрос.
Ага, риторический. Он меня за дуру держит? Подколол вопросом, и потом не обращайте внимания?
Переварив неприятный момент, я спросила:
– Я могу идти, сэр?
Вздохнув, адмирал ответил:
– Можете.
Встав, я направилась к выходу. На душе скребли кошки.
В бокс я зашла злая как черт, а в гостиной меня ждали друзья. Взглянув на мою недовольную моську, Джим спросил:
– Плохие новости для нас или для тебя?
– Для меня.
И, присев, теперь уже я поинтересовалась у обоих:
– Ну и что у нас происходит?
На это оба сидящих напротив меня обормота якобы в недоумении приподняли брови.
– Может, хватит? – разозлилась я. – Трудно объяснить, что случилось?
– Вообще-то это мы ждем от тебя объяснений, – наконец-то подала голос Кира.
– Каких? – устало спросила я. Если год так начался, то чего ждать дальше?
– Ты никому не позвонила, пока была в увольнительной. Хотя нам с Женей обещала. Это как называется? В газетах два раза печатались твои снимки вместе с Ремарком. А ты трубку не берешь и ничего не говоришь. А еще это твое странное состояние, – высказался Джим.
– Что не так с моим состоянием?
– Ты раздражительна, замкнута больше обычного, нервная, и тебя что-то тяготит, – продолжила выяснение отношений Кира.
– В свое время ты требовала от нас откровенности, а сама?! – воскликнул друг.
Прикрыв глаза, я предложила:
– Хорошо, давайте так: вы отвечаете на мои вопросы, а я на ваши.
– Начинаем мы, – вставила свои пять копеек Громова.
– Хорошо.
– Что с тобой происходило на практике? – первым делом спросил друг.
– Не знаю. Я думала об этом и пришла к выводу, что просто морально устала. От всего. Своей группы, учебы, этой изнуряющей практики. Бывает, в жизни накатывает депрессия.
Джим смотрел на меня сощуренными глазами, как будто пытаясь понять, говорю я правду или нет. Мне это не понравилось, и я сложила руки на груди.
– Как вы общались с Ремарком на протяжении всей практики? – спросила подруга.
Теперь прищурилась уже я.
– Как обычно. Он приходил, сообщал нужную мне информацию и уходил.
– И все? – спросил Джим.
Чувствуя, что мои губы начинает сводить от того, что я собираюсь сказать, мне все-таки удалось произнести:
– Перед началом практики он предлагал мне перевод.
Друзья недоверчиво вытаращились.
– Я отказалась. Когда он приезжал первый раз на остров, то, заметив мое жалкое состояние, напомнил сей факт. Когда у меня были ожоги от тартаки, а ты ушел на марш-бросок, он сам помог мне обработать оставшиеся раны.
– Да ты шутишь! – воскликнула Кира.
Крофт сидел, откинувшись в кресле и прикрыв глаза. Молча!
– Не стоит так восторгаться. Ты просто не видела, как он это делал! Как будто грязь на меня нашлепывал. Поэтому не надо представлять то, что изначально неверно, – взволнованно проговорила я и, сделав успокаивающий вздох, продолжила: – Потом практика закончилась, и мы встретились с ним на выставке. Он всего парой фраз со мной перебросился, а репортеры раздули из этого невесть что. Да и момент подгадали, чтобы снимок сделать.
– Очень интимный момент, – язвительно заметила подруга.
Я сжала зубы и процедила:
– Скорее неловкий и неудачный. После этого мы не виделись. А сегодня он попросил меня остаться, сообщил нужную для группы информацию и задал личный вопрос.
Джим, который до этого сидел с практически закрытыми глазами, тут же их открыл, а Громова аж подпрыгнула в кресле.
Я заранее предполагала, как друзья отреагируют на то, что я скажу, и была готова разрушать их фантазии. Нужен только вопрос.