Мужчина с огнестрелом
Шрифт:
Я вопросительно наклонил голову, что, и здесь все настолько ужасно?
Скальпель понял меня без слов и кивнул:
– Увы, это не ранение или дефект мягких тканей, которые можно убрать за один-два раза, лечение должно быть длительным, чтобы не перегружать и без того ослабленный организм.
Прародители, мне что, достался самый покалеченный дикаренок в призме?! За что мне такое невезение?! Сколько они там кубов на ее содержание выделили? Теперь это воспринимается, как издевательство. И понятно, почему недобитков повесили именно на сильных Мастеров. Тут каждому не то что воспитатель, нянька нужна! С большииим кошельком!
Не то, чтобы мне было жалко денег. Но я заработал их своей кровью, и такое бесцеремонное вмешательство в мои финансы по меньшей мере злило. Кое-кто просто решал свои проблемы за мой счёт.
С другой стороны… это похоже на вызов. Подсунули неликвид? Ладно. Я сделаю из этой хромоножки что-то стоящее, до конца выполнив свой долг. Хороший Мастер сам создаёт себе оружие, а задатки и способности – дело важное, но не решающее. И вообще – эта девочка УЖЕ огнестрел. Мелкий, малокалиберный, но вполне боевой. Без каких либо тренировок и эволюций. Да, огнестрельное оружие на призме и не в чести – мощность изначально маловата, и эволюционируют они медленнее, поэтому Мастера пытаются идти более легким путем и брать холодняк. С ним проще.
Но если взяться за программу тренировок огнестрела всерьёз, да еще хорошо в нее вложиться, есть шанс через несколько десятков лет получить такого монстра… что любая тяжелая секира позавидует. Надо написать Хроносу, кажется, именно он на рейде рассекал с ракетной установкой… а брал ведь сотню лет назад чуть ли не револьвером.
Успокоив себя подобными мыслями, я пошел вытаскивать свое недоразумение из медески.
Юля
Чувство странного дискомфорта, перемешанное с не менее странным… ощущением блаженства было первым, что накрыло меня, когда полупрозрачный зеленый потолок стеклянного гроба плавно отъехал в сторону. Я увидела немного озабоченное кукольное лицо, еще раз про себя позавидовала таким ресницам и под эти размышления внезапно оказалась вынутой из “капсулы” и сидящей на кушетке. Что характерно – пижама моя сгинула в неизвестном направлении и сидела я голая. Впрочем, стыдливость – это первое, что атрофируется у балетных. Просто сил на нее не остается. А потом привыкаешь.
– Антигравитационное кресло пришлют ко мне на дом, – достаточно равнодушно начал рассказывать парень, которого, если честно, я не сразу заметила, – комплекс подкормок – тоже. У тебя есть вещи, которые ты хотела бы забрать из своего мира? – вдруг резко сменил тему он.
Я пожала плечами. В общежитии интерната остались какие-то вещи, телефон… я даже не взяла ничего из этого в больницу. Точнее, никого не попросила принести – в “скорой” после спектакля было не до того.
Наверное, я бы махнула рукой, если бы при попытке шевельнуться меня не накрыло следующей волной странных ощущений. И я, наконец, не поняла, что же это такое.
У меня не болело бедро. Совсем. Вообще. У меня… ничего не болело!
Наверное, со стороны я выглядела заторможенной дебилкой, но вся нереальность и вместе с тем реальность происходящего обрушились на меня только сейчас.
Где я?! Кто все эти люди, что происходит?! И что они со мной… и… и весь этот бред про то, что я оружие, а вот это… мастер? Так. Мне нужно время, чтобы осмыслить… да к черту!
– Почему вы… нет, не так. Я чувствую, что меня обезболили или вообще… – тут я сглотнула, опасаясь вслух произнести то, на что не смела даже надеяться. – Что со мной сделали?
– Убрали основные очаги воспаления, но лечение не закончено. Когда разберемся с основными делами, я дам тебе посмотреть медицинскую карточку. – Парень спокойно, но при этом несколько скептически оглядел меня с ног до головы и тяжело вздохнул. То ли не понравилось то, что увидел, то ли засомневался, что я умею читать.
Поневоле и я с интересом опустила глаза. Ну, о том, что я неграмотная, на мне нигде не написано. Значит, балетные стати не вдохновили. Собственно, да, идеальный балетный верх – это плоскость. У меня, правда, все же есть грудь, но в пределах формы, утягивать не приходилось.
– Пока тебе несут одежду, ты имеешь право спрашивать, – как-то странно завернул фразу Максимилиан.
– А одетые люди спрашивать уже не имеют права? – не сдержалась я тут же. Ну что поделать, никогда не умела прикусить язык вовремя, хотя в Академии тот еще змеюшник и приходилось себя контролировать.
– Можно. Но будет не до того, – на меня неодобрительно зыркнули. – Сегодня достаточно загруженный день. Надо оформить до конца документы на опеку, забрать твои вещи, перебрать их и при нужде – купить недостающие. Затем, – он нажал на тёмную полосу браслета на правой руке, и отщелкал ногтем какую то комбинацию, – изучить твой предыдущий рацион и перекинуть его диетологу, далее…
– Так, здесь сразу стоп, – я вскинула руку. – Я совершеннолетняя. Что значит документы на опеку?
– Ты недееспособная. Особенно по нашим меркам, – я снова удостоилась неодобрительного взгляда, за то, что перебила.
– С какой стати я недееспособная, и что значит “наши мерки”? – я понимала, что мое настырное желание прицепиться к каждому слову раздражает Максимилиана, но это, черт возьми, моя жизнь. И пока я не выясню все досконально – не отстану. Тем более, что непонятки вокруг множились, как тараканы на детдомовской кухне.
Кукольный мальчик демонстративно вздохнул и присел на ближайшую кушетку. Закинул ногу на ногу, снова вздохнул и, наконец, произнёс:
– Ты же все время осматривалась? И какие выводы? – не дождавшись мгновенного ответа, он щёлкнул пальцами и белая стенка с одной стороны палаты вдруг стала панорамным окном, за которым… за которым закручивалась спираль галактики.
– А так?
А охренеть… что еще скажешь. Космос, что ли? А может, просто картинка на экране? Но зачем?
– То есть, меня украли инопланетяне? – я сама не могла поверить в подобную чушь, потому и голос мой прозвучал соответствующе. – На летающих блюдечках?
Нет, в самом деле – другого объяснения я не видела. Но это же чушь! Сказки для дураков! С другой стороны – кому могло понадобиться меня обманывать и зачем? Да еще с такими спецэффектами.
Максимилиан вдруг хмыкнул, подумал, а потом и вовсе издал короткий смешок.
– Знаешь, а можно и так сказать. Только не украли, а скорее забрали свое потерянное дитя.
– О господи! – меня разобрал нервный смех, и пришлось приложить некоторое усилие, чтобы он не перешел в истерический. – Серьезно? Потерянное дитя, выросшее в приюте и найденное безутешными родственниками? Кем? Ты, случайно, не мой отец? Или кто там… нет, это слишком похоже на дурную мелодраму. А я, неожиданно, не принцесса?