Мужчины в ее жизни

Джиллиан Алекс

– Ближе к делу… - потребовала Джил. Она была бледнее простыни, которую прижимала к груди.

– В общем, Дин злился. Мы с ним немного поцапались, как это бывает между братьями. Я запнулся за игрушку и упал, разбив нос о край стола. Кровь лилась ручьем, и Даниэль испугавшись, побежал искать маму. Он долго стучал в двери гостиной, но ему никто не открывал. Замка не было, но ручку заело, и он не мог попасть. Я не знаю, рок, это судьба, или стечение обстоятельств, но в тумбочке в холле в первом ящике всегда лежал папин пистолет. Как он потом сказал, для самообороны. Маленький такой, совсем, как игрушечный. Не думаю, что Даниэль понимал, что он настоящий. Нам никто не говорил о его существовании или о том, что его нельзя брать. И так вышло, что эта чертова

тумбочка оказалась ближе всех к дверям гостиной. Дин открыл ящик, чтобы найти что-то, что помогло бы ему открыть дверь. Я кричал, плакал и истекал кровью. Мой брат был напуган. В панике он схватил пистолет и стал бить им по ручке, пока она не поддалась. Он застал их в самый разгар страстей. Испуганный мальчик, увидевший свою маму без одежды с мужчиной, не являющимся его отцом. В отличие, от меня он уже кое-что понимал. Я не знаю, как все произошло. Но я слышал ее крики. Мама оскорбляла его и пыталась выгнать, а потом раздался выстрел. Он был в шоке, не понимал, что делает. Джон Кингстон быстро взял ситуацию в свои руки. Он позвонил отцу и сообщил о случившемся. Сделал несколько снимков пребывающего в стрессе Даниэля с пистолетом в руке. В нашем доме везде были установлены камеры. Это было сделано для безопасности, на случай ограбления. И Кингстон знал об этом. Он вытащил негативы и забрал себе. А потом уехал.

– А скорую никто не вызывал?
– ошарашено спросила Джил.

– Не было смысла. Выстрел в голову. Она умерла мгновенно. Дин среагировал на ее крик. Наша мать была не самой доброй женщиной на свете. Иногда мне казалось, что она, вообще, нас не замечает. Мы ее раздражали. Отец всегда был в разъездах. Наверно, она устала от одиночества и чувствовала себя привязанной нами к дому, к семье. Я ее не оправдываю, мне хочется так думать.

– Господи.
– Джил закрыла глаза, слезы потекли по ее щекам.
– Почему он ничего мне не рассказал? Бедные одинокие мальчики. Бедный Даниэль.
– шептала она. Сердце ее разрывалось от боли. В голове стояла жуткая картинка. Перепуганный несчастный ребенок, пытающийся помочь младшему брату, и развратная женщина, не любящая своих детей и своего мужа, думающая только об удовольствии….
– О боже. Боже мой.
– воскликнула она, очень многое прояснялось. Вставало на свои места. Джил поднесла руку в горлу, словно ей стало тяжело дышать.

– Джил, это не все. Историю с ограблением придумал отец. И за решетку сел невиновный человек, которому заплатили очень много денег, еще больше заплатили любовнику матери. Папа сделал все, чтобы избежать скандала. Хорошо, что он не дожил до этого дня. Отец думал, что Кингстон отдал все негативы, но он обманул нас и хранил копии в сейфе у себя дома. И как выяснилось, запретные материалы попали в руки его дочери журналистки, и она ими воспользовалась в своих целях. Теперь вся история предана огласке.

– Дейзи Вилар?
– хрипло спросила Джил, отрешенно глядя перед собой.

– Да. Я понял из краткого диалога с Даниэлем, она какое-то время шантажировала его, но ему, как он сказал, все надоело. Джил, ты понимаешь, что нам нужно поехать к Даниэлю. В такой момент нужно держаться вместе.

– Да.
– все с таким же отстраненным взглядом кивнула Джиллиан.
– Это все?

– Нет. В статье упоминается и о нас с тобой и Даниэле в настоящем времени. Вилар задается вопросом, собирается ли Дин Фонтейн застрелить неверную жену, сбежавшую к его родному брату так же хладнокровно, как свою мать. Мы должны заткнуть рот этим слухам. Показать, что все иначе.

– Наверно, ему следует это сделать.
– прошептала Джиллиан побелевшими губами.

– Что сделать?

– Пристрелить меня.

Часть 2

Даниэль

‘Когда бедствия, и унижения, и смерть - все, что могут послать Бог и дьявол, - ничто не в силах было разлучить нас, ты сделала это сама по доброй воле. Не я разбил твое сердце - его разбила ты; и, разбив, разбила и мое. Тем хуже для меня, что я крепкий.’

Ш.Бронте ‘Грозовой

перевал’

– Сара, ты можешь быть свободна.
– не поворачивая головы, не громко произнес Даниэль Фонтейн. Его взгляд скользил по потрясающей воображение, утопающей в огнях панораме Манхеттена, открывающейся его скучающему отрешенному взору через огромное во всю стену окно. Он слышал осторожные шаги домработницы, убирающей результаты ночной попойки Даниэля в погруженной в полумрак гостиной.

– Ден, мне звонил Майкл и просил подготовить для него одну из спален. Он уже приземлился и едет сюда.
– отозвался тонкий неуверенный голосок Сары.

– Сделай, как сказал мой брат. Мне не удалось отговорить его от абсурдной идеи явиться сюда.
– тяжело вздохнув, произнес Даниэль, опираясь на стол и поворачиваясь к девушке. В его руках был неизменный стакан с неразбавленным виски. В принципе, выглядел Дин Фонтейн не так уж и плохо, если учесть образ жизни, который он вел последние месяцы. Слегка помятый, с трехдневной щетиной, взлохмаченный и усталый, но все равно чертовски привлекательный мужчина. Одно настораживало Сару Смайл, в глазах Даниэля Фонтейна все чаще угадывалось полнейшее безразличие и отрешенность от всего происходящего с ним, он казался сломленным и пустым, словно бутылки, которыми была завалена гостиная. Ни злости, ни раздражения, ни вполне оправданных приступов гнева, словно все эмоции кто-то невидимой рукой стер с помощью божественного ластика. Сара сочувственно смотрела на человека, силой, уверенностью, тонким сарказмом которого невольно восхищалась и одновременно осуждала. Он казался ей несгибаемым, жестким, беспринципным дельцом и бабником, но даже неисправимые баловни судьбы иногда дают сбой. Сара была уверена - Даниэль Фонтейн ненадолго вышел из строя, еще немного времени, и он встряхнется, воспрянет духом и одним небрежным взмахом руки и ироничной усмешкой решит ворох проблем, который сам же и нагородил. При желании Фонтейн мог с легкостью сокрушить любого врага, и плевать ему на общественное мнение.

– Дин, Майкл еще кое-что сообщил.
– нервно переминаясь с ноги на ног, проговорила Сара. Даниэль вопросительно поднял на нее свои голубые глаза. Жидкость в стакане задрожала, и он поставил тару со спиртным на стол.

– Джил прилетела с ним. Она остановилась в отеле Марк. Я решила, что ты должен знать. Ну, если они приедут сюда вместе.

– Да, спасибо, Сара.
– кивнул Даниэль, ни чем не выдав своих истинных чувств. Отвернувшись от девушки, он снова взглянув в окно.

– Дин, это не мое дело. Но я так давно работаю на тебя…. Я просто хочу сказать, что, если Майкл и Джиллиан действительно хотят помочь и поддержать тебя, может, стоит дать им шанс.
– собравшись с духом, сбивчиво выдала Сара.

– Да, я и не против. Они взрослые люди, и приняли решение. Хотят испытать на своей шкуре все последствия скандала, это их неоспоримое право.
– пожав плечами, равнодушно отозвался Даниэль.
– Это все, что ты хотела сказать? Есть какие-то вопросы? Не стесняйся, я знаю, что ты тоже читала утренние газеты.

– Твоя личная жизнь, прошлая или настоящая меня не касается. И я очень надеюсь, что твои партнеры и друзья решат так же.

– Боюсь, что у моих партнеров и псевдодрузей благородства и благоразумия гораздо меньше, чем у моей домработницы.
– ироничная чуть грустная улыбка тронула губы Даниэля Фонтейна.
– Я ценю твое участие, Сара.

– Боже мой, Дэн, от самой Ла Гардии за моим такси следовали папарацци. Я еле прорвался в холл. Откуда они узнали, что мы прилетаем?
– вместо приветствия, задыхаясь, гневно восклицал Майкл Фонтейн, появившись в апартаментах брата. Бросив небольшую спортивную сумку на пол, он растянулся на кожаном диване.
– Если бы не охрана внизу, меня бы просто порвали. Не знаю, как Джил удастся покинуть свой отель, они окружили вход. Я, конечно, ожидал, в Манхеттен воспримет скандальные новости более бурно и громко, чем Майами, но это уже перебор. Ты, сам-то как? В офисе был сегодня?