Мужей много не бывает
Шрифт:
Вышло жалко, неубедительно, и я распсиховалась. Вскочила с места. Начала вытаскивать с грохотом из сушки тарелки. Шарахнула крышкой от кастрюли по столешнице. Обожглась. Чертыхнулась и... едва не разревелась, представив, как он оставляет меня одну.
– Если ты уедешь... Если ты уедешь... – голос мой дрогнул, а плечи понуро опустились. – Мне будет плохо без тебя, Тарасик.
– Ладно, не реви. – По-моему, он улыбался за моей спиной. – Останусь пока, а там видно будет. Слушай, а этот кавказец...
Глава 18
– Я поеду с тобой! Даже не возражай. Я еду с тобой!!!
В глазах решимость, в голосе твердость, в манере держать голову – мужское упрямство. Теперь я понимаю, почему кавказец, это злобное, не подпускавшее меня к себе ни на шаг животное моментально подчинилось ему. Сила уважает силу...
Вот и сейчас, заслышав напряжение в голосе юного, только что обретенного хозяина, зверь моментально поднял с пола лобастую голову, обнажил в злобном оскале острые клыки и засверкал на меня недобро желтоватыми глазами.
– Это опасно, Тарасик. Увидев тебя, он может перестать контролировать ситуацию, сорвется... – попыталась я его урезонить.
– Тем более я еду с тобой, – стоял он на своем и, кивнув в сторону двери, где, подчинившись его команде, лежал, подремывая, наш зверь, с уважением произнес: – Он нас не подведет. Это серьезная защита...
Прения, которым мы посвящали все свободное время последней недели, можно было считать завершенными. Мне пришлось идти на уступки.
– Хорошо. Едем вместе. Хотя с моей стороны это непедагогично, неэтично...
Мальчик оттаял. Он снова становился мальчиком. Часами играл с собакой. Доделывал со мной затянувшийся ремонт, дурачась, нарочно пачкаясь в краске и побелке. Носился по саду, забыв обо всем. И мне с ним рядом было очень хорошо и покойно. Все грязное и никчемное куда-то отъехало, отошло на задний план. Я всерьез начала подумывать о том, чтобы возродить свою загубленную по чьей-то неосторожности или коварству мечту. И уже начала кое-что предпринимать в этом направлении, когда раздался этот самый звонок.
– Любимая, – вкрадчиво прожурчал мне в ухо напряженный голос Незнамова. – Что же ты исчезла?! Я тебя жду, жду... Уехала, ни звонка, ни письма.
– А-а-а я... не знаю... – Голос от волнения сел моментально. Я действительно начала исцеляться, потому как за всеми хлопотами по воплощению в жизнь моих проектов совершенно забыла о Незнамове. – Все некогда, знаешь...
– Ты уж найди время, солнышко мое! – Угроза была настолько не завуалирована, что по позвоночнику побежали мурашки. – Приезжай ко мне. А то я сам приеду, а это уже осложнения... Ну?
– Приеду, приеду, непременно приеду, Сема, – быстро-быстро заговорила я и швырнула трубку на аппарат. – Господи, что теперь будет-то?!
В
– Он убьет тебя! – кричал он не своим голосом, кружа вокруг меня осиротевшим вороненком. – Он убил того рыбака на озере, когда им понадобился труп мужчины приблизительно одного роста с этим Ванькой! Он стрелял в Кротова!
– Он?!
– А кто же, по-твоему? Он никогда не был против твоего убийства; если бы не Дашка, у них бы все прошло гладко. Незнамов наследует твои деньги – и все, проблема исчезла! Когда ты осталась с ним в его доме и успокоилась, я еле-еле сдержался, чтобы сразу не заявиться туда и не начать трясти тебя, как грушу. А потом прислал этот пустой конверт, чтобы хоть немного тебя вразумить!
– У тебя получилось... – Я благодарно потрепала его по макушке. – Золотое ты сердечко, Тарасик. Что бы я без тебя делала?
– Что бы вы все без меня делали! – заносчиво воскликнул он и тут же по-хозяйски рубанул рукой. – Одна никуда не поедешь! Все!!!
Ехать было решено под выходные, ближе к ночи. Не взяв с собой никаких вещей и строго следуя указаниям штурмана, роль которого сегодня исполнял Тарасик, я часа через три после старта уже тормозила у задней калитки незнамовского дома.
– Сиди в машине и не вздумай высовываться, – приказала я дребезжащим от страха голоском. – Слышишь?!
– Конечно. Все сделаю, как надо, – пообещал тот, не уточнив, кому и как надо.
– Ну я пошла. – Быстро чмокнула подростка в мгновенно заалевшую щеку, вышла из машины и пошла скорыми шагами к дому.
Освещены были лишь окна столовой. Жалюзи опущены, и слышалась тихая музыка. Дверь черного хода приветливо распахнулась. Я вошла, стараясь дышать ровнее. Услышала звон стекла из столовой и мелкими шажками двинулась туда.
Незнамов готовил себе коктейль. Смешивал напитки, кидал в бокал кубики льда. Рассматривал на свет, взбалтывал и, оставшись недовольным увиденным, вновь что-то подливал туда.
– Привет, – промолвила я тихо, переступая порог столовой. – Как дела?
Бокал выпал из его пальцев и ударился о кафель пола.
– Черт, Витка! Ну нельзя же так подкрадываться! – Выразив свое недовольство в такой вот «приветливой» манере, он криво ухмыльнулся: – Приехала все-таки, я уж думал завтра сам нагрянуть к тебе.
– Да вот... приехала. Можно присесть?
– Перестань кривляться, – прикрикнул он почти строго. – Я тебе всю жизнь почти отдал без остатка, в доме хозяйкой сделал, а ты слиняла, даже записки не оставив. Поступаешь со мной, как... Как последняя дрянь, мать твою!